— Шас только девять вечера. И я никуда не пойду. Привыкай, — она недовольно прикрывает глаза, а улыбаюсь, и обнимаю ее.

В палату заходит девушка со штативом, и подносом с лекарствами.

— Господи опять, — Амаля тяжело вздыхает.

— Добрый вечер, — девушка здоровается, ставит на стол поднос, я встаю чтобы не мешать.

— Сколько еще этих капельниц, — Амаля возмущается, но послушно ложится, выполняя все указания медсестры. На руках уже синяки, следы от капельниц.

— Обычно дней десять, но бывает продлевают, это редко.

Она заканчивает со всеми процедурами, и удаляется. Я двигаю ближе кресло, сажусь.

— Я буду с тобой, — держу руку.

— Я не хочу тут лежать. Хочу домой.

— Я тебя заберу, как только тебя выпишут.

— Как только меня выпишут я и сама пойду.

— Амаль, я хотел поговарить с тобой на эту тему. Я хочу, чтобы переехала ко мне, как тебя выпишут. Мне будет спокойней.

— Об этом речи быть не может. Я найду квартиру, и продолжу работать.

— Это исключено! Не зли меня.

— Я не инвалид, я просто беременная.

— Когда ты поймешь, что со мной бесполезно спорить? Когда? — так, дыши глубоко, сам себя успокоиваю, еле себя сдерживаю, чтобы не накричать. Да когда она уже поймет, что никуда теперь не денится от меня?

— Я предпочитаю молчать, мне нельзя волноватся. Будет так, как я хочу.

— Да будет. Иногда, в постели. И то ИНОГДА.

— Наглый, самоуверенный…..- а дальше молчит.

— Индюк?

— Я так не сказала!

— Ты так подумала, — смеюсь.

— И не подумала!

— Знаю я! Подумала и сказала, про себя.

— Самоуверенный индюк! Точно.

— Учитывая твое положение, я принимаю извинения, — смеюсь. Мне нравится эта девочка. Чем больше я с ней, тем больше торчу от нее.

— Я не извинялась.

— Ну так извинись.

— Ты спровоцировал сам. так что извинятся не буду!

— Будешь.

— Убила бы тебя. Но не могу, — она злится, а мне смешно.

— Ты мне нравишься. Очень, — сам от себя не ожидал сейчас такое. Но это правда.

— Я хочу повидло.

— Что? — смеюсь.

— Яблочное. Сейчас.

— Яблочное?

— Да. Намазать на хлебушек, и масло сливочное, — я смеюсь, — чего ты смеешься? Еслибы я смогла, сама бы сходила за повидлом.

— Я схожу, — полный холодильник еды, не знаю, что там только я не привез, ее мама и девочки тоже принесли полный пакет, а наша Амаля хочет повидло яблочное. Я встаю, надо уже привыкать наверное к ночным походам в магазин, а клубничное или абрикосовое, — она смотрит на меня злым взглядом, — ну на случай если не будет яблочного.

— Я хочу яблочное. С хлебом и сливочным маслом.

— Понял. Скоро буду.

— Жду.

— Меня или повидло?

— Алекс!

Бегу в круглосуточный магазин, на против клиники. Готов целовать руки тому, кто его тут открыл. Но уже через минуту передумал, потому что тут нету яблочного повидла. И вообше повидла нету. Никакого. Пришлось ехать в центр. Но повидло нашел.

Когда вернулся, Амаля уже сидела без капельницы, и что ты ела.

— Покушай со мной? Будешь? — протягивает мне пирожок, — мама сама делала.

Принимаю от нее пирожок, очень вкусный.

— Надеюсь ты тоже так же вкусно готовишь, — в полне серезно спрашиваю я.

— Готовлю да, и тоже вкусно. Мама научила всему.

— Рад. Люблю домашнюю еду, — вы бы видели ее взгляд. Интеренсо она всегда была такой или стала после беременности? Смеюсь опять, доедаю пирожок, запивая соком. Амаля же делает себе бутерброд. Намазывает на хлеб масло сливолчное, сверху мажет повидлом. Кусает. Закрывает глаза, жует, как буто самый райский бутерброт в мире. Мне нравится на это смотерть. Я балдею.

— Будшь? Попробуй? — протягивает мне хлебушек, в дестве всегда на завтрак у бабушки было повидло, разное. И сейчас пробуя Амалин экзотический бутер, я сразу вспомнил бабушку, — правда вкусно?

— Очень.

— Хочешь я тебе сделаю?

— Хочу.

— Ура! Я рада, что колобком стану не только я, — мы вместе смеемся. Потом засыпаем вместе, убрав остаток еды в холодильник.

Уже вторую неделю я живу вместе Амалей в клинике. Отлучаюсь днем, по работе. Заезжаю домой, искупаться переодется и обратно к ней. Бывало задерживался до поздна в офисе, но все время звонил и писал, чувствовал какую то тревогу, если меня не было рядом с ней. По ночам мы спали тихо мирно, нежно обнявшись. Она спала на моей груди, а я нюхал свою ванильку и засыпал. Эйфория. Хочу чтобы это продолжалось вечность. Ее рядом с собой вечность!

Я уже привык к ночным ее желаниям и с удовльстствием бегал в ближайший магазин, потом кайфовал, когда смотерл как она уплетает, то что привез. Днем почему то она не хотела ничего, и не знала что будет хотеть ночью. Я смеялся, когда спрашивал ее, что привезти, а она отвечала- ничего. За то ночью в ней просыпалась голодная девочка, которая иногда хотела такие вещи, например замороженная вишня! Я боялся, что она заболеет, от такого количества сьеденной вишни. Которую она мне предлогала попробовать, но я нет, не хочу. Из всего, что я ей покупал ночью, я только ел яблочное повидло. Я иногда задавлся вопросм, когда смотер на ее, как она уплетает, то что привез, откуда она знает, что именно хочет, точнее как можно придумать ночью свои хотюнчики? Я не мог понять.

Жду не дождусь когда ее выпишут. Хочу забрать ее к себе. Что тянуть? Мы будем вместе, уверен. Рано или поздно, она станет мне женой, и родит мне еще ни одного ребенка. Я хочу большую семью.

Хочу видеть как растет ее животик, обнимать и гладить. Засыпать, просыпатся вместе.

Я вляпался по полной. Даже если бы не беременность, я этого хотел. С ней, да с ней. Она мне села в голову и в сердце конкретно. Я сам понимаю, что не смогу ни дня без нее. Тем более сейчас, когда она носит под сердцем моего ребенка. Хочу заботиться и оберегать. Чтобы с ними ничего не случилось. Я хочу ее. В сымсле в своей жизни. Она должан быть в ней. Идти рядом пожизнено. Я никого не вижу рядом с собой, в своем сердце, в своем доме, только ее. Уверен она тоже хочет этого. Но не признается, даже сама себе. Я же вижу как волнуется, как ждет меня, когда меня долго не бывает. А когда видит в дверях улыбается своей очеровательной улыбкой. Глаза сразу блестят.

Я понимаю, она боится. Предательства. Обмана. Поэтому пока не тороплю.

***

— Ну что же молодежь! — в палату входит Варела, — я вас поздравляю. Анализы пришли хорошие. Гемоглобин поднимается. но не так сильно, как хотелось бы. Поэтому продолжаем принимать железо и усиленно питаться, — я вижу как загораются глаза Амали, сам рад слышать такое, — я отменил все капельницы, сегодня вечером последння. А иньекции еще пару дней. А сейчас, как я обешал, мы идем на УЗИ. Вставай, если УЗИ будет хорошее, через пару дней отпущу домой. Но под сильный усиленный конторль Алекса. Только отдых.

— А работать? — спрашивает Амаля.

— Все скажу при выписке, поднимайся.

Я помогаю ей вставать. И мы выходим из палаты, идем вслед Валерию.

— Не вонуйся, — стараюсь поддержать Амалю, вижу ее конкретно трусит от волнения.

— Не могй. Боюсь.

— Я с тобой, не бойся, — целую макушку.

Мы проходим в слабо освещенную комнату, где свет только от оборудования. Амаля с помошью медсестры ложится на кушетку, отрывает животик. Смущается, благо на ней труики. Я ей купил несколько комплектов нижнего белья еще неделю назад. Она долго не могла тогда сказать, что именно она хочет.

Валерий Виссарионович чадится перед экраном, берет гель, выдавливает на живот Амали. От чего у нее все тело покрывается мурашками.

— М да! — радсотно произносит Валера, — мои догадки подтвердилсиь! Я еще тогда видел, но не был уверен, из за слишком маленького срока! Поэтому назначил второе УЗИ так скоро!

— Не томи Валера, что там такое? — я стою сзади, вижу и экран и Амалю.

— А там мальчик мой, — он снимает очки, смотрит на Амалю, — у вас будет двойня!

— ЧТО??????? — Амаля кричит, встает садится, смотрит на экран.