Его обуревали сомнения, но сильнее мучило незнакомое доселе чувство. Ещё не зная всех обстоятельств, он понимал Егора, назвавшего Славу девочкой-раем. Ради неё можно было отказаться от многого, от всего, потому что без неё не дышалось, и мир погружался во мрак. Только рядом с ней жизнь светлела.

Яркое летнее солнце настырно заглядывало в окно и щекотало лицо. Просыпаться не хотелось. Слава повернулась на другой бок и обняла подушку. Ей не снилось снов. В голове было пусто. Такого не случалось никогда в жизни. Разве что в младенчестве. Она протянула руку, чтобы нашарить телефон и посмотреть время, но гаджета поблизости не оказалось. Нахмурившись, Слава приоткрыла глаза.

— И где ты? — спросила она, а потом изумлённо уставилась на собственную руку. — Я не переоделась?

Не доверяя себе, девушка откинула одеяло и возмущённо засопела. С детства её приучали к тому, что уличную одежду в спальне не оставляют, а она умудрилась в кровать залечь, не снимая кожаных штанов и водолазки.

— М-да, хорошо хоть ботинки скинула, — заворчала она, ещё не проснувшись до конца. Мозг пока не заработал, а потому события минувшего дня не терроризировали разум. — Всё равно балдёж.

Слава перевернулась на спину и раскинула руки. В теле ощущалась слабость, но отсутствие мыслей дарило ощущение счастья. Однако по мере того, как таяли остатки сонной безмятежности, росла тревога. Одна за другой в голове вспыхивали искорки переживаний. Вскоре от воспоминаний стало жарко, страшно и донельзя обидно от того, что все врут. Уже и любовь Егора выглядела насмешкой, а смерть его нелепой. Успокоенное сном сознание больше не требовало эксгумации тела.

— Он умер. Я же медик. Всё сама видела, сама пыталась его спасти, — прошептала Слава. Наверное, до конца жизни перед глазами будет стоять картинка мёртвого тела мужа на дороге, боязнь прикоснуться к нему. Её попытку сделать искусственное дыхание прервали подоспевшие медики, констатировавшие смерть. Он умер мгновенно. Оторвался тромб, как написал потом в заключении патологоанатом. Глупая нелепая смерть. Ночной бред о подмене тела сейчас выглядел издевательски жутко. — У меня точно поехала крыша.

Слова Жанетты тоже подливали масла в огонь. Слава отказывалась верить тому, что Егор торговал наркотиками, но и не верить не могла. Зато теперь стало понятно, почему он всячески ограждал Славу от походов по клубам и барам.

«Егор оберегал меня. Это ясно, как божий день. Оберегал от себя, от своей прошлой жизни. Глупо. Если бы он не умер, всё равно бы прокололся. Тайное всегда становится явным. Да, мне горько знать, чем он занимался, но всё равно не могу любить его меньше», — думала Слава, старательно отодвигая последнюю мысль, а она так и норовила просочиться. Девушка не помнила, как оказалась в кровати у себя дома. Она предполагала, что не обошлось без Юрия, но боялась, что так оно и было, ибо последнее, что задержалось в памяти, это запах больницы, детей и мужского дезодоранта. Из головы напрочь вылетело, где и когда они вчера пересеклись. Воспоминания обрывались на платной стоянке. Потом была пугающая темнота.

Третирование мозга прервалось приглушённым жужжанием. Слава нехотя сползла с кровати и осмотрелась в поисках источника звука. Телефон надрывался в рюкзаке.

— Иди к мамочке, — вздохнула она, доставая дорогую игрушку. Её подарил Егор. Думать о том, на какие деньги он куплен, не имело смысла. На грязные деньги. Первым порывом было выкинуть его, но замены ему пока не появилось. — Чего шумишь?

Включив экран, Слава вытаращила глаза. Сто пятнадцать непрочитанных сообщений в приложении и семьдесят восемь не отвеченных звонков. И всё это богатство пришло от одного абонента.

— Доктор Юр, вы меня балуете, — фыркнула девушка и принялась читать. В каждой строчке звучали тревога, забота, раздражение, ярость. Последнее сообщение пришло минуту назад. — «Ты жива?». Да, жива я, жива. Не знаю, надолго ли.

«Жива. Иду к стоматологу. Болевой синдром. Как ты?» — ответила Слава, вспомнив, что собиралась разыскать Яна Ковальского, и обрадовалась отсутствию лжи. Ответа не пришло, и девушка почувствовала разочарование. Её боль оказалась никому не интересна.

— Да и ладно, — нахмурилась она. — Моя жизнь. Что хочу, то и ворочу.

Забив в поисковик «Стоматологические клиники», Слава быстро отыскала несколько учреждений в своём городе и начала методично их обзванивать, задавая один и тот же вопрос:

— Доктор Ковальский сегодня принимает?

Где-то ей вежливо отвечали, что такого специалиста в клинике нет, где-то со злостью. Он нашёлся в медицинском учреждении с сомнительным сайтом.

— Девушка, доктор Ковальский сегодня принимает? Отлично. Есть запись? На сколько? В 14.15? Отлично. Записывайте… — Слава потёрла ладони.

До встречи с претендентом на звание отца Егорки оставалось не больше часа. До клиники, судя по адресу, пешком было полчаса, поэтому начинающая ищейка решила не гонять байк, а прогуляться. Она пока не знала, о чём будет говорить и с какой стороны подкатывать, но настраивалась дать бой. В ход пошли женские штучки: лёгкое летнее платье с роскошным разрезом вдоль ноги, модные босоножки на сплошной подошве, золотой браслет, спокойный макияж с акцентом на глаза. Маленькая сумочка на цепочке завершила образ. Поглядев на себя в зеркале, Слава вздохнула. После эмоционально тяжёлой ночи лицо выглядело уставшим.

— Убедительно вхожу в роль. Болевой синдром, — усмехнулась она и распустила волосы. — И так сойдёт.

Прогуливаться по городу пешком было странно и непривычно, особенно смотреть на дорогу со стороны тротуара. Ещё чуднее — носить платье и ощущать ветер под подолом и песчинки на голых ногах. А когда-то давно она любила такие наряды и знала, что выглядела шикарно. Теперь же вся жизнь помещалась в мотоджинсы — просто, практично и никому неинтересно. Слава не заметила, как дошла до клиники. Маленькое здание с призывными буквами на фасаде «Зубной эльф» по аналогии с зубной феей не впечатлило. Оно смотрелось мрачно и уныло снаружи, но внутри поражало обилием света.

— Девушка, добрый день! Я сегодня записалась на 14.15 к Ковальскому, — с улыбкой произнесла Слава, обращаясь к девушке за окошком регистратуры.

— Добрый день. Гордеева? — донеслось из застеколья.

— Да.

— Второй этаж, кабинет 22. Проходите.

Из окошка показался талончик с именем врача и временем приёма. Слава вдохнула поглубже, понимая, что отважилась на аферу века. Собираясь с мыслями, она поднялась по лестнице и едва не потерялась в поворотах второго этажа. Возле нужного кабинета сидели две молоденькие девушки и что-то бурно обсуждали. За дверью слышались звуки работающей бормашины. Слава присела на стул и достала телефон из сумочки. Она заблаговременно скачала фото Виты и сохранила его в галерее. Но не это волновало. Подсознательно ей хотелось получить ответ от Юрия, но в этот раз приложение не радовало количеством сообщений.

«Странно. Что вчера такого произошло? Может, на работе проблемы? А может, это я проблема? Что ж, не отрицаю. Я — проблема для всех. Тем лучше. Сегодня последний выход на сцену и… за кулисы, если получится», — решила она. Затея заранее виделась провальной. Всё меньше и меньше ей верилось, что кому-то нужен чужой ребёнок, тем более без матери и с возможными пороками развития. В тот момент, когда она уже собиралась сбежать, дверь открылась. В коридор выпорхнула девушка, держась за щёку. Весь её вид кричал о том, что в кабинете была жаркая схватка за зуб.

— Гордеева, — позвал низкий бархатный голос, от которого у Славы поползли мурашки по коже, словно её не на экзекуцию звали, а соблазняли.

«Надеюсь, они зубы лечили, а не кое-что ещё», — всплыла нахальная мысль, которая заставила щёки покраснеть заблаговременно.

Слава вошла в кабинет и тихонько прикрыла дверь. Взгляд метнулся по периметру и наткнулся на мощную фигуру за столом. Мужчина что-то писал и в этот момент напоминал мифического Самсона, потому что рукава короткого халата едва не трещали по швам на мощных бицепсах.