На этом единственном рождении сошлось в одну точку слишком многое. Если в этом переустройстве был хотя бы один, но маленький шанс, то Анирул ни в коем случае не хотела пренебрегать им. Пользуясь своим исключительным положением, она потребовала строительства нового родильного дома в соответствии с планом Фэн Шуи. Потом она отослала старика и сказала всем, что это был обыкновенный садовник.

Она подошла ближе к ложе Мохиам, посмотрела на роженицу. Час близился. Анирул надеялась, что старик окажется прав. Эта дочь была их последним и самым лучшим шансом.

Все произошло очень быстро, стоило Мохиам подумать о родах.

Настойчивый требовательный крик ребенка наполнил родильный зал, и Анирул подняла высоко вверх совершенного, прекрасного крепкого младенца, чтобы ее видела Верховная Мать. Даже голоса Другой Памяти стали поздравлять Анирул с победой. Все сияли от счастья, переживая триумф и восторг по поводу блестяще прошедших долгожданных родов. Девочка отчаянно сучила ножками и старалась вырваться из чужих рук.

Сестры вытерли новорожденную и мать, дали Мохиам попить сока, чтобы восполнить потери жидкости. Анирул вручила девочку матери. Мохиам приняла ребенка, и на ее лице засветилась столь не характерная для нее горделивая улыбка.

– Этого ребенка назовут Джессика, что значит ?богатая?, – тяжело дыша, но громко и гордо объявила Мохиам. Когда другие Сестры ушли, Мохиам внимательно посмотрела на Анирул и Харишку, которые остались при ней. – Я знаю, что эта девочка – часть программы Квисац Хадераха. Мне об этом сказали голоса Другой Памяти. У меня было видение, и я знаю, какое ужасное будущее ждет нас, если мы потерпим неудачу с этой девочкой.

Анирул и Харишка обменялись тяжелыми взглядами. Харишка ответила шепотом, словно надеясь, что внезапное откровение ослабит Одержимость будущей матери Квисац Хадераха.

– Ты должна молчать об этом. Твоему ребенку предстоит стать бабкой Квисац Хадераха.

– Я так и предполагала. – Мохиам без сил откинулась на подушки, только теперь осознав огромную важность откровения Верховной Матери. – Так скоро…

Снаружи раздались радостные крики и хлопанье в ладоши. Радостная весть разнеслась по учебным классам. Балконы библиотек и учебных дискуссионных классов наполнились послушницами и учителями, которые радовались по поводу такого счастливого события, хотя лишь единицы понимали все значение этого ребенка для селекционной программы.

Гайус Элен Мохиам передала девочку повитухам, во избежание привязанности к ребенку, что воспрещалось уставами Ордена Бене Гессерит. Хотя она держалась, все же Мохиам чувствовала себя утомленной, сонливой и, старой. Джессика стала десятой дочерью, рожденной Мохиам для Общины Сестер, и она от души надеялась, что эти роды для нее последние. Она посмотрела на юную Преподобную Мать Анирул Садоу Тонкий. Как могла она сделать что-то лучшее? Джессика… Их будущее.

Я действительно счастлива, что участвую в этом деле, подумала Анирул, глядя на измученную роженицу. Ее поразило, что из всех Сестер, которые работали на достижение этой цели на протяжении тысяч лет, из всех, кто и сейчас жадно выспрашивает Другую Память, именно ей, Анирул, выпало стать той Преподобной Матерью, которая следила за рождением Джессики. Анирул сама займется воспитанием девочки, она будет учить ее, готовить к критически важному слиянию с будущим партнером, чтобы довести программу до ее предпоследней ступени.

Завернутая в одеяло девочка наконец перестала кричать и спокойно лежала теперь в своей теплой, экранированной кроватке.

Скосив глаза в сторону стекла из плаза, прикрывающего ребенка, Анирул с любопытством подумала, как будет выглядеть Джессика, когда станет взрослой женщиной. Она провидела, как лицо младенца вытянется и станет тоньше. Это будет высокая женщина необычайной красоты с царственными чертами своего отца – барона Харконнена, с чувственными полными губами и гладкой кожей. Барон никогда Не познакомится со своей дочерью и не узнает ее имени, и это будет одной из самых сокровенных тайн Ордена Бене Гессерит.

В один прекрасный день, когда Джессика достигнет соответствующего возраста, ей прикажут родить дочь, и этот ребенок будет представлен сыну Абульурда Харконнена, младшего сводного брата барона. В настоящий момент Абульурд и его жена имели только одного ребенка – Раббана, но у Анирул были основания полагать, что у Абульурда больше детей. Это повысит шансы, что один мужчина доживет до зрелости; это улучшит селекционный генетический материал и поможет оптимально определить срок зачатия.

Огромное поле головоломки вдруг открылось Анирул во всей своей прозрачной ясности. Каждый кусочек головоломки нашел свое место в умопомрачительной по своим масштабам программе Бене Гессерит. Осталось расположить в нужных местах несколько оставшихся элементов, и Квисац Хадерах станет реальностью в крови и плоти. Это будет всемогущий мужчина, который соединит пространство и время, перекинет между ними мост, и это будет последнее и окончательное орудие, которое окажется в руках Общины Сестер.

Анирул снова, в который раз подумала и снова не осмелилась высказать вслух свои мысли, что такой мужчина может заставить Бене Гессерит пережить приступ новой религиозной лихорадки, какой человечество не знало со времен крестового похода семьи Батлер. Что, если он заставит всех поклоняться себе, как Богу?

Только представь себе это, подумала она. Бене Гессерит, Сестры которого использовали религию только лишь для того, чтобы манипулировать другими, попадает в ловушку собственного мессианского вождя. Сомнительно, чтобы такое могло произойти.

Преподобная Мать Анирул присоединилась к празднующим рождение ребенка Сестрам.

– Ты многого добился, умма Кинес, – сказал одноглазый Хенар, обращаясь к планетологу. Мужчины сидели на вершине скалы, возвышающейся над Сиетчем. Наиб обращался к Кинссу, как к равному, даже, может быть, с несколько преувеличенным уважением. Да и сам Кинес давно перестал ругаться с местными жителями, которые при обращении упорно именовали его ?умма?, то есть пророк.

Сейчас они с Хейнаром смотрели на медно-красный закат солнца, лучи которого освещали дюнное поле Большого Эрга. Далеко впереди на горизонте висело зыбкое облако пыли, последнее напоминание о песчаной буре, пронесшейся здесь накануне.

Сильный ветер сгладил гребни дюн, смел верхний слой песка и до неузнаваемости изменил расстилавшийся внизу ландшафт. Кинес сидел, прислонившись спиной к твердой шероховатой скале, прихлебывал возбуждающий пряный кофе.

Увидев, что муж собирается выйти наверх за пределы Сиетча, беременная Фриетх поспешила за мужчинами, прощавшимися с солнцем, уходящим из этого мира до завтрашнего дня. На плоском камне, лежавшем между мужчинами, стоял медный бронзовый кофейник, украшенный затейливым узором. Фриетх подала кофе с хрустящим сезамовым печеньем, которое так любил ее муж. Кинес не успел поблагодарить жену за такое внимание; женщина, не говоря ни слова, как тень исчезла, вернувшись в пещеру.

Помолчав некоторое время, Кинес ответил на замечание наиба:

– Да, я многого добился, но сделать предстоит еще больше.

Он думал о том немыслимо сложном плане, который был призван возродить Дюну, планету, древнее название которой в империи было мало кому известно.

Империя. Теперь он редко вспоминал о старом императоре – так сильно изменились его приоритеты да и вообще отношение к жизни и ее ценностям. Отныне Кинес не мог бы снова стать обыкновенным имперским планетологом, во всяком случае, после того, что он пережил, перечувствовал и передумал, живя с этим пустынным народом.

Хейнар сжал кисть руку Кинеса.

– Говорят, что закат – это время размышлений и оценок, мой друг. Давай лучше подумаем о том, что уже сделано, и не станем позволять потоку пустого и неизвестного будущего затоплять наше сознание. Ты пробыл на этой планете меньше года, но нашел здесь свое новое племя и жену. – Хейнар улыбнулся. – И скоро у тебя будет ребенок, надеюсь, что это будет сын.