– Сама мысль о вскрытии вызывает у меня отвращение, – признался Шаддам. – Я – наследник императора и запрещаю вскрытие.

Он посмотрел на мертвого старца, и его руки покрылись мурашками, Шаддаму показалось, что на него сверху навалился призрак отца. Он со страхом посмотрел в темные углы и в холодный, давно не топленный камин.

Шаддам думал, что, когда его отец умрет, он испытает воодушевление от мысли о скором восшествии на Трон Золотого Льва, но вот этот момент наступил, и что? Кожа Шаддама покрывается мурашками от одной мысли о том, что причиной смерти императора стал его чомурки.

– Согласно Закону Империи я имею формальное право настаивать на вскрытии, сир, – пояснил свое упорство доктор Сук, сохраняя полное спокойствие и не повышая голоса. – Для вашего же блага я должен сделать это. Я вижу, что вы неопытны в интригах, поскольку росли во дворце под защитой придворных. Вы, несомненно, считаете меня глупцом, но уверяю вас, я не ошибаюсь. Я чувствую это, как говорится, нутром.

– Может быть, добрый доктор прав, – сказал Фенринг.

– Как ты можешь… – Заметив особенный блеск в глазах Фенринга, Шаддам осекся, потом посмотрел на доктора и сказал:

– Я должен посоветоваться со своим помощником.

– Естественно, – ответил врач и отошел к двери. Убедившись, что Юнгар не может его слышать, Шаддам прошипел:

– Ты что, сошел с ума?

– Согласись с ним для вида. А потом из-за… – Хазимир некоторое время помолчал, подбирая нужное слово, – недоразумения.., тело старого Эльруда будет кремировано, прежде чем они смогут его вскрыть.

– Понятно, – сказал Шаддам. Он все понял. Он подозвал Юнгара.

– Посылайте за помощником и выполняйте вскрытие. Мой отец будет находиться в изоляторе госпиталя, где вы сможете провести свою процедуру.

– Мне понадобится день для того, чтобы вызвать второго врача, – сказал доктор Сук. – Вы сможете держать тело в холодильнике?

Шаддам вежливо улыбнулся.

– Все будет сделано, доктор.

– Я оставляю вас, сир. – Доктор Юнгар поклонился и стремительно вышел, шелестя медицинским халатом. Волосы его спутались в хвосте, скрепленном серебряным кольцом.

Когда они остались одни, Фенринг улыбнулся хитрой усмешкой.

– Можно сделать, как я сказал, или убить этого ублюдка, но так рисковать мы не можем.

Час спустя по несчастливому стечению обстоятельств тело императора Эльруда IX было кремировано, а прах потерян и перепутан с прахом другого мертвеца. За эту оплошность смотритель двора и два медицинских служителя поплатились своими жизнями.

Отец, я был не готов.

Ночное море на Каладане было суровым, по окнам восточной башни замка барабанил сильный дождь. В душе герцога Лето тоже бушевала буря: его грызла тревога за судьбу своего многострадального Дома.

Он давно должен был заняться этим своим долгом, но все время оттягивал момент. Шли месяцы, но Лето все не мог решиться. В этот вечер он ничего так не желал, как сесть у камина в компании Ромбура и Кайлеи. Но вместо этого именно сегодня он решил просмотреть некоторые вещи отца.

Ящики с вещами были принесены слугами и расставлены вдоль одной из стен. Слуги подложили в очаг поленьев, и огонь разгорелся с новой силой, рядом с камином поставили кувшин подогретого вина с террамегом и небольшой добавкой дорогой меланжи. Свет лился из четырех ламп, плававших в углах.

Кайлея нашла в одном из ящиков меховую накидку и взяла ее себе с такой непринужденностью, словно эта вещь принадлежала ей по полному праву. Но надо отдать ей должное – в этой накидке девушка выглядела ослепительно. Несмотря на разительные перемены, происшедшие в ее жизни, несмотря на то, что не сбылись ее мечты о блистательной жизни при императорском дворе, дочь Верниуса оказалась упрямой и жизнестойкой, как дикая колючка. Усилием воли Кайлея переломила обстоятельства и устраивала все к своей пользе и удовольствию.

Невзирая на неблагоприятные политические последствия любовного романа с отпрыском семьи отступников, герцог Лето, ныне правитель Великого Дома, находил Кайлею еще более привлекательной, чем раньше. Но он помнил напутствие отца: Никогда не женись по любви, это приведет к падению нашего Дома. Пауль Атрейдес накрепко вбил в голову сына эту истину, как, впрочем, и множество других, касающихся искусства правления. Лето понимал, что никогда не сможет преступить заповеди старого герцога, они стали частью его существа.

Однако его сильно тянуло к Кайлее, хотя Лето и не смел открыто выразить свои чувства, думая, что она и так все понимает; действительно, у Кайлеи был ясный логический ум. Ее отношение к себе Лето видел в выражении изумрудных глаз девушки, в ее улыбке, в ее взглядах, которые она украдкой бросала на Лето, когда думала, что он не видит ее.

С разрешения Лето Ромбур с большим любопытством рылся в одном из больших ящиков, надеясь найти в нем свидетельства старой дружбы герцога Пауля и Доминика Верниуса. Добравшись почти до дна, он вытащил из ящика вышитый плащ и развернул его.

– Что это? Я ни разу не видел этот плащ на твоем отце. Лето внимательно посмотрел на богатую ткань и увидел на ней изображение геральдического ястреба Атрейдесов, обнимающего лампу знаний – герб Дома Ришезов.

– Думаю, что это свадебный плащ, который отец надевал на церемонию бракосочетания с матерью.

– О, – отозвался Ромбур, голос его дрогнул от смущения. – Прошу прощения.

Он свернул плащ и сунул его обратно в ящик. Покачав головой, Лето испустил тяжкий вздох. Он понимал, что в ящиках найдется масса таких взрывоопасных для памяти вещей, и это придется пережить.

– Отец не добровольно выбрал смерть и не намеренно оставил меня в таком положении, Ромбур. Моя мать сама сделала свой выбор. Она могла бы стать лучшим моим советником. В других обстоятельствах я бы с радостью пользовался ее советами и помощью. Но вместо этого… – Он снова вздохнул и взглянул на Кайлею. – Как я уже сказал, она сама сделала свой выбор.

Только один Лето и его воин-ментат знали правду о причастности леди Елены к заговору, но это была тайна, которую Лето поклялся хранить до конца своих дней. После смерти во время допроса мастера Иреска руки Лето были обагрены свежей кровью, первой в его жизни, но, и в этом нельзя было сомневаться, не последней. Даже Ромбур и Кайлея не подозревали, насколько страшной была правда.

Лето выслал мать из замка Каладан вместе с двумя служанками, которых выбрал сам. Для того чтобы ?отдохнуть и набраться сил?, леди Елена была отправлена на Восточный континент, где ей предстояло провести остаток жизни в среде религиозной общины Сестер-Отшельниц. Леди Елена приняла свой жребий с надменным видом, но не задала ни одного вопроса и не потребовала объяснений столь странного поведения сына.

Несмотря на такую внешнюю суровость. Лето в глубине души оплакивал потерю матери. Его давила мысль о том, что в течение всего нескольких месяцев он лишился сразу обоих родителей. Но Елена совершила отвратительный акт предательства по отношению к своей семье, к своему Дому, и Лето понимал, что никогда не сможет ее простить и никогда больше не увидит ее. Вопрос о ее убийстве не ставился и не обсуждался, такая мысль едва ли могла прийти в голову. В конце концов, она его мать, но он совсем не похож на нее и не должен действовать ее методами. Тем не менее убрать ее с глаз долой было настоятельной необходимостью, поскольку впереди была масса дел, а приоритетом для Лето было благосостояние граждан Каладана. Надо было вести сложное хозяйство Дома Атрейдесов.

Ромбур между тем извлек из ящика набор старинных ручной работы игральных карт и некоторые из наград старого герцога – воинские ордена, зазубренный нож и маленький окровавленный флаг. Лето нашел, кроме того, морские раковины, цветной шарф, неподписанные любовные стихи, локон каштановых волос (у леди Елены был совсем иной цвет волос), локон светлых волос, женские браслеты. Лето не имел ни малейшего представления о том, кому могли принадлежать эти вещицы.