Но фримены не сдавались.

Хватая разбросанные на земле камни с острыми краями, они швыряли их во врагов, стремясь убить их, но это примитивное оружие отлетало от защитного поля, не причиняя солдатам ни малейшего вреда. Солдаты хохотали и медленно сжимали кольцо.

Никем не замеченный, Кинес выбрался из вездехода, зачарованный разворачивающейся перед его глазами сценой. Он поправил защитный костюм, ослабил ремни, чтобы иметь большую свободу в движениях. Лицевая маска была на месте, но не заперта на замок. В этот момент он еще не знал, станет ли наблюдать, что будет, как тогда, в эпизоде с тигром, или попытается каким-то образом вмешаться и помочь.

Превосходство солдат в численности было два к одному, и если Кинес вмешается в драку, то может быть ранен или даже привлечен к суду за нападение на служащих Харконненов. Имперский планетолог не имел полномочий вмешиваться в местные конфликты.

Кинес положил руку на клинок, висевший на поясе. В любом случае надо приготовиться, хотя Пардот от души надеялся, что дело кончится взаимными оскорблениями, угрозами и максимум парой синяков и плохим настроением.

Но в этот момент характер сражения резко изменился, и Кинес понял, насколько он глуп. Это была не игра, а серьезное, смертельное противостояние. Солдаты явились сюда убивать.

Шестеро вояк бросились вперед, размахивая сверкающими саблями. Фримены не дрогнули и вступили в бой. Через секунду один из юношей упал. Из раненой сонной артерии хлестала пенистая алая кровь. Кинес хотел крикнуть, но слова застряли у него в горле. Гнев застлал глаза красной пеленой. Когда он ехал сюда, то надеялся найти общий язык с фрименами, разделить с ними свои идеи по спасению планеты. Именно фримены, дети пустыни, должны были лучше других понять его чаяния. Он мог помочь им, а они – ему. Он надеялся привлечь их, как рабочих, к преобразованию их мира. Они должны были стать его добровольными союзниками, истинными друзьями.

Но сейчас эти дуболомные выкормыши Харконненов, без всякой видимой причины, пытались убить его рабочих, людей, при содействии которых он надеялся преобразить лицо планеты. Кинес не мог этого допустить.

Один из троих фрименов умирал на песке, истекая кровью, а два его товарища, издав клич ?Таква!?, с дикой яростью атаковали солдат, бросившись на них с примитивными голубоватыми ножами. Эта ярость поразила Кинеса.

Двое солдат упали, сраженные неожиданными ударами, четверо других застыли на месте, раздумывая, надо ли спешить на помощь. Все еще колеблясь, одетые в синие мундиры солдаты двинулись на юношей.

Видя страшную несправедливость, Кинес отреагировал на нее совершенно импульсивно. Он бесшумно бросился сзади к храбрецам в синей форме. Включив свое защитное поле, он бросился в бой, выхватив из ножен короткий, взламывающий любое поле отравленный нож, который носил с собой для самообороны.

За время скитаний по Салусе Секундус Кинес научился мастерски обращаться с ножом и убивать. Его родители работали в одной из самых страшных тюрем Империи, и ежедневные выходы Кинеса в дикие места планеты научили его сражаться с подстерегавшими на каждом шагу хищниками.

Он не стал издавать боевой клич, это лишило бы его преимущества внезапности при столкновении с превосходящими силами противника. Кинес держал нож в опущенной руке. Он не был особенно храбр, но, приняв решение, всегда его выполнял. Словно повинуясь какой-то неведомой силе, не зависящей от воли Кинеса, нож описал дугу и пронзил защитное поле ближайшего солдата. Затем лезвие рванулось вверх, круша кости и плоть, разрывая почку и рассекая спинной мозг.

Кинес вырвал нож из раны и, повернувшись вполоборота, лицом к лицу встретился с другим солдатом, который тоже повернулся к новому противнику. Защитное поле замедлило движение отравленного лезвия лишь на долю секунды, и оно вонзилось в живот солдата и опять дернулось вверх.

Двое вояк Харконненов, смертельно раненные, рухнули в песок, не успев даже вскрикнуть. Теперь повержены были четверо, включая тех двух, которых убили фримены. Оставшиеся в живых харконненовские быки, потрясенные неожиданным развитием событий, мгновение стояли, словно парализованные, потом взвыли от наглости долговязого незнакомца. Обменявшись условными знаками, они отбежали друг от друга, не спуская глаз с Кинеса, его они опасались больше, чем фрименов, которые, озверев, были готовы, в случае необходимости, драться ногтями.

Фримены снова бросились в атаку, испуская тот же боевой клич ?Таква!?.

Один из двух уцелевших солдат едва не поразил своей саблей Кинеса, но тот, забрызганный кровью своих жертв и охваченный гневом, увернулся от удара и сам напал на врага. Лезвие ножа снова проткнуло защитное поле. Удар был настолько силен, что планетолог едва не отсек голову солдату. Гвардеец выронил саблю и схватился за горло, тщетно пытаясь остановить кровотечение. Как же он не хотел расставаться со своей драгоценной кровью, которая покидала его вместе с жизнью!

Пятый солдат Харконненов рухнул наземь.

Двое фрименов, охваченные жаждой мести, набросились на оставшегося в одиночестве солдата, а Кинес занялся раненым юношей.

– Успокойся, я помогу тебе.

Молодой человек успел за это время обильно оросить кровью мелкие камни и пыль, но у Кинеса была при себе аптечка первой помощи. Он запечатал рваную рану на шее юноши кровоостанавливающим составом, сделал инъекцию плазмы и мощного биологического стимулятора, чтобы поддержать жизнь жертвы. Кинес пощупал пульс юноши. Пульс был твердым и ровным.

Пардот оценил тяжесть травмы и был поражен тем, что рана давно перестала кровоточить. Без медицинской помощи парень должен был умереть через несколько минут, но все же Кинес был удивлен тем, что юноша вообще выжил. У фрименов замечательно эффективна система свертывания крови. Еще один факт, который стоит отложить в памяти. Не является ли это приспособительной реакцией, предохраняющей от избыточной потери жидкости в этой самой сухой из пустынь?

– Иэхх!

– Нет"

Кинес оглянулся на крик боли и страха. Фримены, склонившись над оставшимся в живых солдатом, орудуя кончиками ножей, вырвали из его орбит глаза. После этого они медленно принялись свежевать врага, сдирая с него узкие полоски кожи, которые они складывали в сумки, висевшие на поясе.

Забрызганный кровью Кинес, тяжело дыша, поднялся на ноги. Видя жестокость фрименов, теперь, когда военное счастье улыбнулось им, Кинес засомневался, правильно ли он поступил, вмешавшись в схватку. Эти пришедшие в ярость фримены вели себя, как дикие животные. Не попытаются ли они теперь убить его, невзирая на то, что он помог им? Для этих отчаянных молодых людей он был всего лишь чужаком.

Он принялся ждать, когда юноши закончат свою омерзительную пытку. Встретившись с ними взглядом, Кинес откашлялся и произнес на имперском галахском наречии:

– Мое имя Пардот Кинес. Я – имперский планетолог, присланный на Арракис.

Он опустил глаза, посмотрел на свои забрызганные кровью руки и решил обойтись без рукопожатия, тем более что было совершенно непонятно, как молодые люди истолкуют его жест.

– Мне очень приятно представиться. Я всегда хотел познакомиться с фрименами.

Затаившись в тени густого соснового леса, Дункан упал на колени в мягкие опавшие иглы, ощутив тепло и надеясь хоть немного согреться. Ночной холод начисто уничтожил смолистый запах хвойного леса, но здесь, в лесу, не было по крайней мере пронизывающего ледяного ветра, продувавшего до костей. Дункан ушел довольно далеко от пещеры, теперь можно было остановиться и перевести дух.

Он понимал, что Харконнены не успокоятся, теперь, после гибели их товарища, они загорятся еще более сильным желанием догнать и уничтожить непокорного мальчишку. Теперь они получат от охоты еще больше удовольствия, подумал он. Особенно Раббан.