Достопочтенный развил невероятную скорость – никогда бы не подумал, что он на такое способен. Не прошло и минуты, как мы сидели в лодке.

– Вы действовали весьма толково, любезный, – обратился достопочтенный к Дживсу, когда мы отошли от берега.

– Я стараюсь быть полезным, сэр.

Видимо, достопочтенный сказал все, что имел сказать на данную минуту. Он съежился и погрузился в размышления. Казалось, совсем ушел в себя. Даже когда у меня сорвалось весло и я вылил, наверное, пинту воды ему за ворот, он и ухом не повел.

И только когда мы причалили к берегу, он снова вернулся к жизни:

– Мистер Вустер.

– Да?

– Я обдумывал обстоятельство, о котором уже вам сообщал ранее, каким образом могла отвязаться лодка, на которой я приплыл на остров.

Мне это не понравилось.

– Загадка, да и только, – сказал я. – Не стоит ломать голову. Все равно не разгадать.

– Ничего подобного. Я пришел к выводу, который мне кажется единственно правдоподобным. Я убежден, что лодку угнал Томас, сын хозяйки дома.

– Нет-нет, не думаю. Да и зачем?

– У него на меня зуб. И вообще, совершить подобный поступок может или ребенок, или слабоумный.

Достопочтенный направился к дому, а я в ужасе уставился на Дживса. Да, именно в ужасе.

– Дживс, вы слышали?

– Да, сэр.

– Что делать?

– Возможно, мистер Филмер, еще раз хорошенько подумав, придет к выводу, что его подозрения не имеют под собой почвы.

– Но ведь они имеют под собой почву.

– Да, сэр.

– Что же делать?

– Не знаю, сэр.

Я проворно направился к дому и доложил тете Агате, что с достопочтенным Филмером полный порядок, потом пошел наверх принять горячую ванну, так как в ходе спасательной экспедиции промок насквозь от носа до киля. Я наслаждался благодатным теплом, как вдруг раздался стук в дверь.

Вошел Пурвис, дворецкий тети Агаты:

– Миссис Грегсон приказала передать вам, сэр, что она желает вас видеть как можно скорее.

– Но она только что меня видела.

– Насколько я понял, она снова желает вас видеть, сэр.

– Ладно.

Я еще немного полежал в воде, потом вытерся и направился к себе в комнату, где застал Дживса, раскладывающего нижнее белье.

– Дживс, я тут подумал, надо бы дать мистеру Филмеру хинина или еще чего-нибудь. Проявить милосердие, как вы думаете?

– Я уже все сделал, сэр.

– Отлично. Не могу сказать, что испытываю к нему большую симпатию, но не хочу, чтоб он схватил простуду. – Я натянул носок. – Дживс, вы, наверное, понимаете, что нам с вами следует немедленно кое-что обдумать. В смысле – обдумать наше положение. Мистер Филмер подозревает юного Тоса в том, что тот на самом деле и совершил, и если достопочтенный сообщит о своих подозрениях тете Агате, она наверняка уволит мистера Литтла, и миссис Литтл все узнает. Какова будет развязка? Сейчас я вам объясню. Миссис Литтл получит веские улики против мистера Литтла, и хоть я и холостяк, но могу утверждать, что ради сохранения тактики взаимных уступок и компромиссов или того равновесия, на котором зиждется семейная жизнь, ни одна женщина не должна иметь улик против мужа. Женщины пускают в ход такие улики. Они ничего не забывают и не прощают.

– Совершенно справедливо, сэр.

– Ну так как нам быть?

– Я уже уладил это дело, сэр.

– Уладили?

– Да, сэр. Едва мы с вами расстались, как решение созрело у меня в уме. Случайное замечание, брошенное мистером Филмером, натолкнуло меня на мысль.

– Дживс, вы необыкновенный человек.

– Благодарю вас, сэр.

– Какое же решение вы нашли?

– Мне пришла мысль пойти к мистеру Филмеру и сказать, что это вы угнали лодку, сэр.

У меня в глазах помутилось, я лихорадочно вцепился в носок, который в этот момент натягивал на ногу:

– Что-что?

– Вначале мистер Филмер не был склонен верить моим словам. Но я указал ему на одно существенное обстоятельство: вы, несомненно, знали, что он находится на острове. Этот факт весьма многозначителен, с чем мистер Филмер не мог не согласиться. Далее я ему напомнил, что вы легкомысленный молодой человек, сэр, который вполне мог сыграть с ним такую шутку. Мне удалось до конца убедить мистера Филмера в моей правоте, и теперь нет ни малейшей опасности, что он обвинит в содеянном мастера Томаса.

Я ошеломленно уставился на злодея.

– И вы считаете, что ловко все устроили? – сказал я.

– Да, сэр. Мистер Литтл не будет уволен, как вы того желали.

– А как же я?

– Вы тоже выиграете, сэр.

– Каким же это образом?

– Сейчас объясню, сэр. Я выяснил, с какой целью миссис Грегсон вас сюда пригласила. Она желала познакомить вас с мистером Филмером в надежде, что он предложит вам стать его личным секретарем.

– Что?!

– Да, сэр. Дворецкий Пурвис случайно слышал, как миссис Грегсон обсуждала этот вопрос с мистером Филмером.

– Стать секретарем этой жирной зануды! Дживс, я бы этого не пережил.

– Да, сэр. Я понимаю, что вы никогда бы на это не согласились. Вряд ли вы с мистером Филмером подходите друг другу. Однако если бы миссис Грегсон добилась для вас этого места, вам было бы неловко отказаться.

– Попробовал бы я отказаться!

– Именно, сэр.

– Но, Дживс, по-моему, кое-что вы упустили из виду. Как мне слинять отсюда?

– Сэр?

– Тетя Агата только что передала через Пурвиса, что желает меня видеть. Скорее всего в эту минуту она точит топор войны.

– Вероятно, самое благоразумное – не встречаться с ней, сэр.

– Но как избежать встречи?

– Непосредственно рядом с этим окном, сэр, имеется отличная, прочная водосточная труба. Через двадцать минут я мог бы подать к воротам ваш спортивный автомобиль, сэр.

Я поднял на Дживса благоговейный взгляд.

– Дживс, – сказал я, – вы, как всегда, правы. А не могли бы вы подать автомобиль через пять минут?

– Скажем, через десять, сэр.

– Идет. Приготовьте дорожный костюм, в остальном положитесь на меня. Где та водосточная труба, о которой вы так благосклонно отзывались?

Я смерил его холодным взглядом. Недоумение и досада владели мною.

– Дживс, ни слова больше, – проговорил я. – Вы зашли слишком далеко. Шляпы – да. Носки – да. Пальто, брюки, рубашки, галстуки, гетры – безусловно. Что касается этих предметов, я целиком полагаюсь на ваше суждение. Но когда речь идет о вазах – никогда!

– Очень хорошо, сэр.

– Вы заявляете, что эта ваза не гармонирует с обстановкой комнаты. Я решительно отвергаю in to-to[126] ваше утверждение, что бы оно, по-вашему, ни означало. Мне ваза нравится. Я нахожу, что она живописная, броская, да и стоит всего пятнадцать шиллингов.

– Очень хорошо, сэр.

– То-то же. Если кто-нибудь позвонит, то в ближайший час я буду у мистера Сипперли в редакции «Мейферского бюллетеня».

Я удалился, храня на лице выражение сдержанного высокомерия, ибо был недоволен своим дворецким.

Прогуливаясь по Стрэнду вчера после обеда, я забрел в одну из тех лавчонок, где продавцы, завывая, как сирены в тумане, продают с аукциона всякую всячину До сих пор не представляю толком, как это произошло, но я стал обладателем большой китайской вазы, украшенной малиновыми драконами. Наряду с драконами присутствовали птицы, собаки, змеи и зверь, похожий на леопарда. Этот зверинец теперь обосновался на консоли над дверью моей гостиной.

Ваза мне нравилась. Она была такая яркая и веселая. Она привлекала взгляд. Вот почему, когда Дживс, слегка поморщившись, начал выступать, хоть никто его об этом не просил, как заправский искусствовед, я дал ему отпор. Подумай я хорошенько, я бы ему сказал: «Ne sutor ultra»[127]. В том смысле, что чего ждать от камердинера, подвергающего вазы искусствоведческому анализу? Разве в его компетенции критиковать фарфор, который приобретает хозяин? Нет, нет и еще раз нет, так я ему и сказал.