Я принёс ему аптечку и обработал все ссадины. Похоже, Димас и Валера перестарались, они сломали Толику нос. Я помог другу встать, и мы потихоньку пошли домой.

— Толь, ты прости меня, — на душе было тоскливо. Гордеев, как всегда, промолчал.

— За что тебе извиняться? — Толик сделал вид, будто ничего случилось, и он не понимает о чём речь. — Ты не меня жалей, ты лучше себя пожалей. Мне ничего не будет, я же дворовый, на мне всё как на собаке заживает. Одно только жалко, я за эти деньги три ночи не спал, по всему городу носился по подработкам, как раб на галере, а тут пришёл Серый и всё забрал. Что я скажу брату и сёстрам, если маме станет хуже? Хотя, кого это сейчас волнует?

У Толика определённо был талант. Он сказал мне всего лишь одно предложение, а мне стало так стыдно, что я готов был сквозь землю провалиться! Я твёрдо для себя решил, что найду деньги и отдам их Толе. Когда я пришёл домой, я сразу прошёл в свою комнату и собрал все диски с компьютерными играми. Вытащил заначку и, не отвечая на вопросы родителей, ушёл. Я решил продать все свои игры, на них у меня уже давно был покупатель. Когда я собрал нужную сумму, я дошёл до Толика. Он долго и упорно отказывался брать деньги, но я сумел его уговорить. Окрылённый тем, что помог другу я пошёл домой, а Толик, радостный не меньше меня, побежал в больницу. Я шёл домой и думал: «А станет ли моя совесть хоть чуточку чище?». Ответ, похоже, был отрицательным.

Как-то неожиданно для всех, после этих дурацких разборок из-за кражи, наступил тот день, ради чего всё затевалось, наступил день смерти Яны Кравченко. Вся школа была погружена в траур, на стенах в коридорах были развешаны фотографии девчонки, на первом этаже соорудили специальную доску, где каждый мог что-то написать для Яны. Сегодня уроки естественно были сокращённые, да и учиться в такой день совсем не хотелось.

Мы классом договорились поехать на кладбище на школьном автобусе сразу после уроков. Маша и Серёга купили действительно очень красивый венок. До места мы доехали довольно быстро. Мы разделились по парам и немного боязливо прошли через кладбищенские ворота на территорию. Я был здесь лишь однажды, когда мне было лет шесть, меня привезли на похороны дедушки. Мне было не очень приятно здесь находиться, жутковато немного. Нас, как всегда, вёл Серёга. Он безошибочно ориентировался в этих тропинках, оградках, бесчисленных крестах и памятниках. Я озирался по сторонам и заметил, что Ника с нами не поехала. И хорошо, что её нет, нечего ей здесь делать.

Вот мы и дошли до участка Яны. Оградка была кованой и покрашена в голубой цвет. На сером мраморном памятнике висела фотография юной красавицы, она улыбалась и все запомнили её такой. Парни водрузили венок на могилку. Девочки, не в силах больше сдерживать себя, плакали, повиснув на парнях, хотя и эта опора была не слишком крепкой.

— Наша Яна была прекрасным человеком, — вздохнул Толик, опустив свой взгляд на, перемешанный с грязью, снег под ногами. Гордеев будто бы хотел там что-то увидеть, понять, почему всё это происходит.

— Гордость, не нагнетай, — попросил Валерка. Я смотрел на своих одноклассников и удивлялся. Я давно считал, что они все зачерствели и не способны даже на сострадание. Это было не так. Слёзы горечи обжигали их сердца. Они ещё что-то чувствуют. Они ещё помнят.

Настроение было паршивое. Снова повалил снег громадными хлопьями, оседая на шапках и плечах ребят. Мы побыли на кладбище ещё немного и стали расходиться.

***

Сегодня мы, наконец-то, закончили четверть. Я знал, что дома меня будет ждать грандиозный скандал по поводу того, что я чуть не схлопотал тройку по химии. Но я старался не думать о грустном. Было шесть вечера, я шёл на школьный бал, посвящённый Новому году. Я решил зайти за Никой и пойти вместе с ней. К моему приходу она уже вышла из подъезда. Из-под шапки у неё выбивались залакированные кудри. Время до бала ещё оставалось, поэтому мы, не торопясь, решили прогуляться по знакомому и любимому нами парку.

Уже стемнело, всюду горели огни фонарей, вывесок и прочей иллюминации. Сияла новогодняя ель, увешанная гирляндами и бахромой снега. Ника шла, запрокинув голову, и часто от этого спотыкалась.

— Что ты там ищешь? — спросил я, придерживая её за руку.

Она улыбнулась и, не думая, ответила.

— Конечно же звёзды, но их пока не видно. Ты только посмотри какая красота, какие причудливые тона сегодня выбрало небо!

— Обычное тёмно-синее небо, как и всегда.

— Особенное. Потому что под ним мы.

Вероника иногда говорила такие странные вещи, что в дрожь бросало. Однако, если постараться и вдуматься в смысл, то можно выйти к самым невероятным заключениям.

До школы мы дошли быстро, но нужно было торопиться, иначе дверь в спортзал, где проходил бал, могли закрыть перед самым носом. Предчувствия не подвели. Как только мы разделись, я увидел, что двери в спортзал начали закрывать, поэтому я взял Нику за руку, и мы скорее побежали. Успели, мы зашли последними.

Свет был потушен и лишь быстро мелькающие разноцветные огоньки сверкающих софитов освещали всё. В центре стояла огромная зелёная ель, украшенная красивыми игрушками, яркими гирляндами и мишурой. В зале было много людей и в основном это были старшеклассники. Но даже в этом хороводе, мне сразу бросилась в глаза наша святая компания, я увидел как рядом с ёлкой стоят Серый, Валера, Дима, Игорь, и Толик. Ребята заметили меня и помахали мне руками, а потому дружно пустились в пляс. Да-а-а, умеют люди отдыхать! Я посмотрел на диджея, который ставил нам музыку и очень удивился, ведь это был Артём Кузьмин! За диджейским пультом он чувствовал себя, как рыба в воде, даже пританцовывал со всеми. Я, оказывается, серьёзно недооценивал парня.

Пока я глядел по сторонам, Ника куда-то отошла, а ко мне в прямом смысле подплыл улыбающийся Толик. От него издалека веяло «счастьем». В руках у него была небольшая бутылка из-под Спрайта.

— Ты чего такой счастливый? — спросил я.

— Просто маму на выходных обещали выписать, — сообщил Толик и повис у меня на шее. Я думал, он меня задушит в объятиях, честное слово. В обычной жизни Гордеев никогда себе такого не позволял, — спасибо тебе, Лёха, я тебе всё-всё верну! Я теперь у тебя в долгу!

— Да понял я уже! Перестань меня душить, отпусти, туша! — Толик неохотно, но всё же отпустил меня.

— Кстати, я там с парнями вопрос решил по поводу кражи, они извинились и обещали, что скоро вернут деньги. Я так рад, — и Гордеев опять полез обниматься, я еле как сдержал его. Мне стало очень жарко.

— Толян, что у тебя в бутылке? Пить хочу до жути!

— Да ты пей, пей, — он заулыбался ещё шире и протянул мне бутылку. Я сделал несколько глотков и закашлялся от неожиданности. В бутылке была явно не вода.

— Ты дебил?! Что там было? — закричал я на друга. Он взял у меня бутылку и лишь рассмеялся. Оказалось, в бутылке помимо безобидной газировки была ещё и водка, а этот алкаш меня даже не предупредил! Грозясь прибить, я послал Гордеева куда подальше.

Хотя я выпил и немного, но у меня слегка закружилась голова. После появилась необъяснимая эйфория и лёгкость во всём теле. Я искренне надеялся, что в бутылке не было больше ничего кроме водки и спрайта. А между тем ко мне вернулась Вероника.

— Чего Толик от тебя хотел? — спросила Ника и осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, что Гордеев уже точно ушёл далеко.

— Да так, не важно, — пробормотал я. Меня слабо качнуло в сторону, но я устоял. Ника, к моему счастью, ничего не заметила.

— Эй, друзья, — Тёма взял микрофон и обратился в зал, — сейчас специально для вас прозвучит прекрасная мелодия. Парни, не теряйте свой шанс, приглашайте скорей девчонок!

Зазвучала музыка. Я знал, что это любимая песня Ники. Я должен был потанцевать с ней.

— Ника, — я взял её за руку и провёл на более свободное от людей место, — можно с тобой потанцевать?

— Но я, как бы, — Ника замялась, не зная что сказать. Она нервничала, а после выпалила всё и поникла, — не очень умею танцевать.