В 1946 году Дорошины вернулись в Лосинку. Нина тогда училась в 4-й женской школе, занималась в театральном кружке, причем в его спектаклях все мужские роли исполняли девочки. А затем в соседнюю мужскую школу пришел артист МХАТа Петр Васильевич Кудлай, и там тоже образовался драмкружок. А девочек из 4-й школы пригласили туда играть женские роли. И уже оттуда Дорошина попала в театральный коллектив Клуба железнодорожников, которым руководила актриса Камерного театра Мария Львовна Львовская. А для учебы Дорошина выбрала Щукинское училище, где потом, много лет спустя, стала преподавать актерское мастерство. В Щуку она поступила в 1952 году. А за год до поступления в нее она впервые увидела на сцене ЦДТ Олега Ефремова. Увидела и… тут же в него влюбилась. Она тогда и представить себе не могла, что очень скоро тоже окажется в поле его внимания.

В 1955 году, окончив третий курс, Дорошина была утверждена на роль юной подружки бандита в картине Михаила Калатозова «Первый эшелон». Кстати, эта роль изменит ее жизнь в Лосинке. Каким образом?

Дело в том, что на занятия в Щукинское училище Дорошиной приходилось выезжать в Москву рано утром, а возвращаться поздно вечером, что было порой небезопасно: в Лосинке шпаны хватало. И вот однажды, зимой, она возвращалась после репетиции последней электричкой. На улицах ни души. На ней была шубка, а на руке золотые часики с браслетом. Нина вошла в свой подъезд, абсолютно темный, лампочка там не горела, и кто-то схватил ее за руку, попытавшись сорвать часы. Девушка закричала, вор испугался и убежал. После этого случая родители разрешили дочери снять в Москве угол, чтобы иногда оставаться там ночевать. Но неожиданно в Лосинке у девушки появилась собственная «охрана». И взялись ее охранять все те же хулиганы, которые посмотрели «Первый эшелон» и были очарованы тем, как Дорошина играет роль подружки бандита. После этого вся лосиноостровская шпана зауважала Дорошину. Если она возвращалась поздно, ее встречали на станции и провожали до дому. С такой охраной она могла уже ничего не опасаться.

Итак, на съемках «Первого эшелона» Ефремов и Дорошина познакомились и между ними вспыхнул роман, который плавно перетек и за пределы съемочной площадки. И они продолжили встречаться и по возвращении в Москву. Благо Ефремов жил рядом с Щукинским училищем – в Староконюшенном переулке. И мог приглашать свою пассию не только к себе домой, но и посещал само училище, где видел все работы Дорошиной, в том числе и ее дипломные спектакли.

Окончив Щуку в 56-м (а с Дорошиной на одном курсе учились Вера Карпова, Инна Ульянова, Александр Ширвиндт, Лев Борисов), Дорошина состояла в штате «Мосфильма», благодаря которому, кстати, познакомилась с Ефремовым. А когда ее возлюбленный создал «Студию молодых актеров» в том же 56-м, он тут же пригласил туда и свою пассию. Ефремов вообще придерживался мнения, что если они зовутся «коммуной», то и пережениться должны внутри ее же. Поэтому всячески поощрял романы и свадьбы между современниковцами. Первым таким союзом стала пара Олег Табаков – Людмила Крылова, затем – Галина Волчек – Евгений Евстигнеев, Михаил Зимин – Светлана Мизери (до этого, еще студенткой, она была женой Игоря Кваши).

Дебют Дорошиной на сцене «Студии» состоялся 11 января 1958 года в спектакле «В поисках радости» (она играла одноклассницу героя Олега Табакова, заменив собой другую актрису, которая приболела). А с 1959 года Дорошина стала работать в «Современнике» на постоянной основе. Ее очередной ролью там стала Принцесса в знаменитом спектакле «Голый король» Е. Шварца. Об этой постановке стоит рассказать отдельно.

Отметим, что первоначально на роль Принцессы планировалась другая актриса – Лилия Толмачева. Но она внезапно сама предложила отдать роль другой исполнительнице – Нине Дорошиной. Редчайший случай в театральной практике! Однако такие истории случались в тогдашнем «Современнике», который позиционировал себя как коммуна, где действовали демократические методы.

Что касается самой пьесы, то «Голый король» был написан Шварцем в 1934 году, но более четверти века нигде не издавался. Почему? Это была остросатирическая вещь с политическими аллюзиями (их потом будут называть «фигами в кармане»). В «Современник» ее принесла режиссер Маргарита Микаэлян (Гордон), которая работала в этом театре с 1959 года (со спектакля «Возвращение легенды»). Вот ее собственный рассказ на эту тему:

«Начиналось это в 1959 году так.

Я вылетела пулей из здания МХАТа, где размещался в одной комнате театр «Современник». Только что Олег Ефремов предложил мне поставить спектакль:

– Ну, найди какую-нибудь сказочку.

В воздухе чувствовалось приближение весны, снег стаял, и солнце уже слегка припекало. Казалось, что никто никуда не торопится. И только я, как безумная, мчалась в сторону площади Пушкина, в ВТО и там, в ресторане, разыскала Семена Дрейдена, друга Евгения Шварца и знатока его творчества. Он сидел за столиком, накрытым серой замызганной скатертью, один, обложенный кипой книг, и вкушал завтрак. Из-за бархатной занавески выплыл официант, шмякнул на его стол тарелку с фирменной закуской – красной маринованной капустой – и вяло удалился. Мой взъерошенный вид нисколько не нарушил покоя Дрейдена.

– У Шварца, – запыхавшись, начала я, – есть пьеса, которую никогда никто не ставил?

Он не торопился. Сделал глоток воды, вытер рот мятой салфеткой и, выдержав солидную паузу, сказал:

– Есть.

Я замерла в ожидании.

– «Голый король»…»

Сюжет в пьесе вращался вокруг следующих событий. Принцесса Генриетта влюбляется в свинопаса Генриха. Король, отец принцессы, не рад выбору дочери и собирается выдать ее замуж за короля из соседнего королевства. Генрих пытается расстроить намечающуюся свадьбу, а отец принцессы старается как можно быстрее ее устроить. Вроде, невинный сюжетец. Но сколько в нем было спрятано «фиг», направленных в сторону советской действительности! Например, такая. Принцесса говорит: «Здесь все это… ну, как… его, мили… милитаризовано… Все под барабан. Деревья в саду выстроены взводными колоннами. Птицы летают побатальонно. И, кроме того, эти ужасные, освященные веками традиции, от которых уже совершенно нельзя жить… Цветы в саду пудрят. Кошек бреют, оставляя только бакенбарды и кисточку на хвосте. И все это нельзя нарушить – иначе погибнет государство».

А эти слова звучали уже из уст камердинера (Михаил Козаков): «Господа ткачи!.. Предупреждаю вас: ни слова о наших национальных, многовековых, освященных самим Создателем традициях. Наше государство высшее в этом мире! Если вы будете сомневаться в этом, вас, невзирая на ваш возраст…» – и шепчет что-то на ухо Христиану. Тот: «Не может быть!» Камердинер: «Факт. Чтобы от вас не родились дети с наклонностями к критике».

В другой сцене король беседует с ученым на предмет родословной принцессы.

«Ученый. …Когда Адам…

Король. Какой ужас! Принцесса еврейка?

Ученый. Что вы, ваше величество!

Король. Но ведь Адам был еврей?

Ученый. Это спорный вопрос, ваше величество. У меня есть сведения, что он был караим.

Король. Ну то-то. Мне главное, чтобы принцесса была чистой крови. Это сейчас очень модно, а я франт…»

Еще более смешно и остро выглядел разговор первого министра с королем.

«Первый министр. Ваше величество! Вы знаете, что я старик честный, старик прямой. Позвольте мне сказать вам прямо, грубо, по-стариковски: вы великий человек, государь!

Король (он очень доволен). Ну-ну! Зачем, зачем?!

Первый министр. Нет. Мне себя не перебороть… Простите мне мою разнузданность – вы великан! Светило!..»

Учитывая, что в те годы уже вовсю начали славословить по адресу «кремлевского светила» Н. Хрущева, это место в пьесе вызывало дружный хохот в зале.

Ефремов с самого начала был на этой постановке художественным руководителем, отдав режиссуру Микаэлян. Но был момент, когда во время репетиций Игорь Кваша, игравший роль Первого министра, выступил против Микаэлян и потребовал заменить ее Ефремовым. Но это требование никто больше не поддержал.