— По-моему, дурака валяет, — сказал Абросим. — Стукнуть?

— Не надо. Не проснулся еще человек. Тут капитан все понял.

— Бог ты мой просветленный! Да вы отдаете себе отчет?! Нападение на имперский фрегат! Да вас же за это…

— Повесят?

— Без сомнения. В лучшем случае.

— Ну, если повесят, значит, не утопят, — с облегчением сказал Свиристел.

— Хотя… — тут капитан огляделся, — быть может, это случится еще не сегодня.

— Я тоже думаю, не сегодня. Если вообще случится.

На палубе грохнул выстрел.

— Ладно, — сказал Стоеросов, поднимаясь из капитанского кресла. — Мне пора. Дела, знаете ли.

— Позвольте… — ошеломленно сказал капитан. — А мне-то что теперь делать?

— Ну, для начала оденьтесь.

— А потом?

— Потом подумайте, стоит ли служить сострадариям.

— И все?

— И все. Ни топить, ни вешать вас не будут. Не душегубы чай. Только уж ведите себя благоразумно, лады?

На палубе вдоль правого борта неровными шеренгами кое-как выстроилась команда фрегата. Против них с пищалями и трофейными мушкетами стояли муромцы.

— Некоторые сбежали, — доложил Абросим. — Бубудуски. В воду попрыгали. Пришлось пальнуть для острастки.

— Правильно, — сказал Стоеросов.

— А бриг с якорей снимается. Что делать?

— Пленных обыскать и — в трюм. Ерофеичу просигналь, пусть гребут.

— Понятно.

Свиристел прошел к левому борту и прислушался. С места стоянки второго вражеского корабля доносились крики, топот, скрип кабестана.

— С цепью-то как быть? — спросил Абросим.

— С какой?

— Да вот, — Абросим постучал рукой. — И впрямь, между кораблями натянута. Ждали они нас, Палыч.

— Очень хорошо.

— Что ж хорошего? Ерофеич напорется.

— Не успеет.

Свиристел послюнявил палец и поднял руку, определяя направление ветра.

— Ну-ка, гони матросиков передние паруса ставить. Фок и кливер. Якоря поднять! Если кто заерепенится — стреляй без разговоров, тишину беречь уже нечего.

Но забитые покаянские матросики не сопротивлялись. Подгоняемые прикладами, они разбежались по местам. Палубная команда привычно взялась за вымбовки и принялась вышагивать круги у кабестана. Якорные канаты натянулись, фрегат попятился. Свесившись за фальшборт, Абросим докладывал:

— Канат пошел. Канат панер!

Как только якоря оторвались от дна, течение подхватило корабль. Свиристел сам стал к штурвалу Хлопнув на ветру, развернулся треугольный кливер. «Консо» начал набирать ход.

— Абросим! Глянь, цепь натягивается?

Абросим перегнулся через борт.

— Пошла понемногу.

Стоеросов поднял ко рту рупор.

— Эй там, на фок-рее! Пошевеливайтесь.

Покаянские матросы наконец разобрались со снастями фока. Нижняя шкаторина упала, парус надулся.

— Есть! — в это же время крикнул Абросим. — Цепь выходит из воды. Только бы на бриге ее не обрубили…

— Не успеют. Щас мы устроим им развлечение!

Фрегат обогнул поросший соснами мыс и, следуя течению, увалился вправо. А позади, за мысом, над деревьями показались мачты брига. Оттуда слышались вопли, мушкетные выстрелы, частые удары судового колокола-рынды. Но все это продолжалось не слишком долго. Следуя фактически на буксире у более массивного, уже набравшего скорость корабля, бриг не смог отвернуть от берега.

Донесся глухой шум садящегося на мель судна, плеск волн, треск рангоута, хлопание парусов. А из палубы «Консо» от резкого рывка выдрало кнехт, к которому была прикреплена цепь.

— Готово, — крикнул Абросим. — Идем свободным ходом!

— Добро, — отозвался Стоеросов. — Ставьте грот!

В это время из-за мыса выскочил «Ежовень». Подправив курс, Ерофеич пальнул из кормового единорога.

— Лихо у вас получилось, — крикнул матрос с мачты. — Примите в компанию? Свой я.

— То есть?

— Муромский.

— Ага. А из какой слободы будешь?

— Из Фуфайлов. Ивашкой звать.

— Чего ж ты базилевсу служишь, Фуфайла?

— Да так, с Тихоном нелады вышли.

— А родичи чего ж не заступились?

— Хотели. Только решили, что лучше мне одному уйти, чем весь род подставлять. С Тихоном сейчас лучше не ссориться.

— Это правильно. Посадника слушаться надо. На то он и посадник, между прочим.

— Хо-хо! Так и у вас отношения с Тихоном не лучше, а, добрейшие человеки? Разве не так?

— Сообразительный, — пробурчал Абросим. — Приглядывать придется.

— А еще за Теклой присматривай, — напомнил Стоеросов. — Интересно ведь, кого встретим.

Навстречу попалась часть покаянской эскадры во главе с линкором. Фуфайла крикнул с мачты:

— «Умбаррага», Свиристел Палыч! Восемьдесят восемь пушек! А за ним следуют три фрегата!

На захваченном «Консо» к этой встрече были уже вполне готовы. По шканцам прохаживался благоразумный покаянский капитан, а Ивашка бодро отрапортовал флагами о захвате муромского скампавея «Ежовень», который очень печально и очень убедительно тащился на буксире. Картина получилась и бодрой, и красивой, и победоносной. Линейный корабль даже поднял флаг «вами Доволен».

— Запроси-ка, где искать командующего, — приказал Стоеросов.

Ивашка замахал флажками. На линкоре ответили.

— «Упокоитель», флагман аншеф-адмирала Василиу, крейсирует в устье Шумацкой протоки, Свиристел Палыч!

— Очень хорошо. А теперь вежливенько поблагодари.

— Слушаюсь.

«Умбаррага» спокойно повернул в боковой пролив. На его кормовом балконе два офицера курили сигары.

— Ишь, вальяжные, — сказал Абросим. — Как у себя дома, понимаешь… Еще два-три дня, и вообще закупорят фарватеры!

Он с досадой плюнул за борт. Потому что покаянские военные корабли не имели права заходить в дельту Теклы без разрешения посадника.

— Ничего, — угрюмо проворчал Ерофеич. — Не век им тут плавать. Судьба, она девка переменчивая.

Словно подтверждая его слова, вдруг стих ветер, паруса на покаянских кораблях обвисли. Эскадра, не завершив маневра, застряла в проливе между островами.

— А ведь похоже, что засаду затевают, — сказал Абросим. — Хотят сесть на хвост померанцам еще в муромских водах.

— Да, — кивнул Свиристел. — Похоже.

— Какой план будет?

— План будет такой. Проходим мимо острова и поворачиваем вправо. Думаю, что Мак-Магон пройдет либо здесь, либо там, за Долгим островом. В любом случае мы их увидим.

— Нас могут найти и родичи Агафония.

— Не смогут. Мы ж теперь в плену у базилевса!

— А если померанцы узнают, что мы захватили фрегат? Тот бриг, что на мели сидит, уже наверняка послал шлюпку с сообщением. Если сам с мели не снялся. Скоро начнется облава и на нас.

— Тут ничего не поделаешь. Мы должны найти корабли курфюрста. Очень может быть, что завтра «Умбаррага» спугнет их в сторону моря. То есть прямо к нам. Вместе у нас будет около шестисот шестидесяти пушек, а это уже — кое-что. Имперский флот сильно разбросан, можно и прорваться.

— А дальше?

— Я не Господь Бог, Абросим, всего не знаю. Поживем — увидим, что там дальше будет.

— Увидим, — без особой уверенности согласился Абросим.

— У тебя что, предчувствие?

— Ага. Не думаю, что пролив между островами свободен.

Через полчаса, когда они миновали Долгий остров, Свиристел сказал с уважением:

— Ну ты, брат, даешь!.

Между островами Долгий и Оболонный, прямо поперек пролива стоял восьмидесятичетырехпушечный линкор «Орасабис», полностью перекрывший фарватер. Ничего не оставалось, как плыть дальше.

Но вот пролив между островами Оболонный и Пихтач оказался свободным. Почему — понятно, глубины здесь были для линейных кораблей маловатыми. Покаянцы решили, что и курфюрстова кригсмарина тут не пройдет. Но глубины, недостаточные для линкора, могут быть приемлемыми для фрегата.

«Ежовень» снялся с буксира и быстро промерил фарватер. Оказалось, что трофейный корабль пройти может, хотя и впритирку. И в третьем часу ночи бывший его величества фрегат «Консо» стал на кормовой якорь. Там, где и наметил Свиристел, — за песчаным мысом Оболонь-острова. В укромном месте, заслоненном от главного русла скалами