– Я не буду менять свое мнение, Гюнтер.

В Лондон Трейси вернулась поздно вечером.

Трейси просто обожала Лондон. Она обедала в ресторанах «А ля Гаврош», «Билл Бентлис» и «У камина», а после театра заходила в кафе поесть настоящих американских гамбургеров или горячего чили. Она ходила в Национальный театр и Королевскую оперу, посещала аукционы Кристи и Сотби. Она делала покупки в «Гарродсе» и «Фортнум и Мейсон», выбирала книги в «Хатчард и Фойлес» и «В.Г.Смит». Она взяла напрокат машину с шофером и провела запомнившийся уикэнд в отеле в Гемпшире, около Нового Леса, где была потрясающая обстановка и великолепное обслуживание.

Но все стоило дорого. Очень дорого.

Когда– нибудь ваши деньги кончатся…

Да, Гюнтер Хартог был прав. Ее денег не надолго хватит, и Трейси решила заняться будущим.

Ее неоднократно приглашали на уикэнды в загородное поместье Гюнтера, и она не уставала восхищаться каждым своим визитом и радовалась компании Гюнтера.

Как– то вечером в воскресенье, за обедом, член Парламента повернулся к Трейси и сказал:

– Никогда не видел настоящего техасца, мисс Уитни, какие они?

Трейси тут же изобразила техасский акцент, да так, что вся компания покатилась со смеху.

Позже, когда Трейси с Гюнтером были одни, он сказал:

– У вас настоящий талант.

– Я не актриса, Гюнтер.

– Вы недооцениваете себя. В Лондоне есть ювелирная фирма – «Паркер и Паркер», – которая находит удовольствие в – как сказали бы вы, американцы, – обдирании своих покупателей. Вы дали мне идею, как заставить их заплатить за их нечестность.

И изложил Трейси идею.

– Нет, – сказала Трейси. Но чем больше она об этом думала, тем более интригующим ей казалось предложение Гюнтера. Она вспомнила, как провела полицию на Лонг-Айленде, как обманула Бориса Мельникова, Петра Негулеску и Джеффа Стивенса. Ужасно захватывающе, но все в прошлом.

– Нет, Гюнтер, – сказала она, но в ее голосе не слышалось прежней уверенности.

Октябрь в Лондоне выдался необыкновенно теплым, и англичане и туристы грелись в лучах осеннего солнца. Сильное уличное движение в полдень наблюдалось на Трафальгар-сквер, Чаринг Кросс и Пиккадили. Белый «даймлер» свернул с Оксфорд-стрит к Нью Бонд-стрит и, проехав квартал, остановился перед ювелирным магазином «Паркер и Паркер». Шофер в ливрее выскочил из лимузина и бросился открывать дверцу пассажиру. Молодая блондинка со стрижкой типа Сессон, сильно накрашенная, в обтягивающем итальянском вязанном платье под собольей шубкой, выпорхнула из машины.

– Эта дорожка в лавочку, а, малыш? – спросила она громко, с резким техасским акцентом.

Шофер указал на вывеску.

– Здесь, мадам.

– Отлично, котик. Подожди. Думаю, долго не задержусь.

– Я объеду квартал, мадам. Мне нельзя ставить здесь машину.

Она хряпнула его по заду.

– Делай, как считаешь нужным, парниша!

Парниша! Шофер аж вздрогнул. Что за наказание, работать на арендной машине. Он ненавидел американцев, особенно техасцев. Все они дикари, но дикари с деньгами. Он бы очень удивился, узнав, что его пассажирка никогда не бывала в Техасе.

Трейси взглянула на свое отражение в витрине, улыбнулась и направилась к двери, услужливо открытой швейцаром.

– Добрый день, мадам.

– Привет, парниша. Вы продаете что-нибудь, кроме этих костюмированных украшений, в своей забегаловке?

И ухмыльнулась собственной шутке. Швейцар побледнел. Трейси прошествовала в магазин, оставив позади себя поверженного атлета.

Артур Чилтон, продавец, направился к Трейси.

– Могу ли чем-нибудь помочь вам, мадам?

– Может быть, можете, может быть, нет. Старина Пи Джи сказал, чтобы я купила себе маленький подарок на день рождения, поэтому я здесь. Ну, что, займемся?

– Чем особенно интересуется мадам?

– Эй, приятель, вы, англичане, шустрые ребята, да-а? – И она громко расхохоталась, хлопнув его по плечу.

Он заставил себя оставаться спокойным.

– Возможно, чего-нибудь из изумрудов. Старина Пи Джи любит покупать мне изумруды.

– Пожалуйста, сюда.

Чилтон повел ее к витрине, где лежали украшения с изумрудами. Раскрашенная блондинка пренебрежительно взглянула на них.

– Да здесь только детки. А где папы и мамы?

Чилтон натянуто кивнул.

– Такие кольца стоят по тридцать тысяч долларов. – Да я столько даю своему парикмахеру на чай, – хохотнула женщина. – Старина Пи Джи просто оскорбится, если я вернусь домой с одним из таких мелких камушков. Чилтон ясно представил старого Пи Джи. Толстый и пузатый, такой же громкий и противный, как и его баба. Они стоят друг друга.

И почему только деньги всегда льнут к тем, кто их не заслужил, удивлялся он.

– Кольцо какой цены интересует мадам?

– Почему бы нам не начать со ста штук?

Он выглядел недоуменным.

– Со ста штук?

– Эй, я думала, ты хорошо знаешь великий английский язык. Сто штук баксов. Он судорожно сглотнул.

– В таком случае, будет лучше, если вы поговорите с директором.

Директор, Грегори Хэлстон, настаивал на личной продаже особенно дорогих предметов, поэтому сотрудники фирмы «Паркер и Паркер» не получали комиссионных и им было все равно. Поэтому эту неприятную клиентку Чилтон и передал Хэлстону для дальнейшего ведения дел. Чилтон нажал кнопку под прилавком, и через минуту из глубины магазина появился тоненький как тростинка мужчина. Он взглянул на вызывающе одетую блондинку и взмолился, чтобы никто из его постоянных клиентов не появился, пока эта дама не уйдет отсюда.

Чилтон произнес:

– Мистер Хэлстон, это миссис… – И он повернулся к даме.

– Бинеке, котик. Мэри Лу Бинеке, жемчужина! Старина Пи Джи Бинеке. Уж, наверное, слыхали о Пи Джи Бинеке?

– Конечно, – и Грегори Хэлстон выдавил из себя улыбку.

– Миссис Бинеке интересуется изумрудами, мистер Хэлстон.

Грегори Хэлстон указал на витрину с изумрудами:

– У нас здесь представлено несколько неплохих изделий с изумрудами, вот здесь…

– Ей надо что-нибудь стоимостью в районе ста тысяч долларов. С этого момента улыбка на лице Грегори Хэлстона стала шире. Что же, неплохое начало дня.

– Видите ли, у меня день рождения, и старина Пи Джи хочет подарить мне что-нибудь миленькое.

– Понятно, – ответил Хэлстон. – Не изволите пройти со мной?

– Ах вы, паршивец, что это у вас на уме? – прохихикала блондинка.

Хэлстон и Чилтон обменялись понимающими взглядами.

Паршивые американцы.

Хэлстон подвел женщину к запертой двери, открыл ее ключом. Они вошли в маленькую комнату, и Хэлстон тщательно запер за ними дверь.

– Здесь мы держим драгоценности для особенно состоятельных покупателей.

В центре комнаты находилась витрина с выставленными напоказ бриллиантами, рубинами и изумрудами, переливающимися всеми цветами радуги. – Ну, это то, что надо. Старина Пи Джи спятил бы от восторга.

– Мадам что-нибудь понравилось?

– А теперь давайте посмотрим, что мы тут возьмем. – И она направилась к украшениям с изумрудами. – Дайте-ка мне взглянуть на ту кучку.

Хэлстон вытянул из кармана маленький ключик и, отперев витрину, подал даме поднос с изумрудами. Он разложил их на столе. Десять изумрудов сверкали на бархате. Хэлстон наблюдал, как она выбрала самый большой изумруд в изысканной платиновой оправе.

– Если старина Пи Джи захочет, то здесь можно выгравировать мое имя. – У мадам исключительный вкус. 10 каратов, цвета травы, из Колумбии.

Он безупречен.

– Изумруды никогда не бывают без изъянов. Хэлстон озадачено взглянул на нее:

– Мадам права, конечно. Я имел в виду… – и впервые заметил, что глаза женщины такого же зеленого цвета, как и камень, который она вертела в руках, изучая его грани.

– У нас имеется неплохой выбор…

– Не беспокойся, сладкий мой. Я возьму этот.

Сделка произошла меньше чем за три минуты.