Поднимаясь по крутым извилистым улочкам, я не раз и не два возблагодарила космос за то, что в своё время купила эти удобные босоножки на каблучке. Сейчас самое то. Хорошо Наташе, она, наверное, только на такси и передвигается, раз такие деньги зарабатывает… Мы с девушкой обменялись номерами телефонов, она прочно заняла столик на террасе, чтобы ждать моего возвращения, и клятвенно пообещала дать половину от того, что ей заплатил «сволочь» Стефан. Репутация. Вот что делает с людьми репутация.

Наконец, проклятый подъём закончился. Я теряю форму… Надо бы снова начать бегать по утрам. А то скоро одышка замучает, как старую тётку. Решено, завтра и начну. Тут как раз «одни сплошные горы и пригорки», придётся попотеть, зато форму верну быстро.

Поднявшись по узкой дорожке к небольшим воротам в виде железной решётки, я засомневалась — это уже калитка или ещё нет? Нажала на ручку с завитушками. Половинка ворот со скрипом открылась внутрь. Окей. Значит, ещё не калитка. Я вступила под сень деревьев на гравиевую дорожку, которая вела вверх. Опять подъём! Сколько можно?

Замок виднелся совсем рядом, за роскошными кронами лип, возвышаясь над головой. Дорожка свернула вправо, потом круто влево, между липами появились пальмы и незнакомые мне растения, похожие на папоротники. Впереди показался просвет, и я вышла на залитую солнцем площадку. Каменные стены с полукруглыми выступами по углам дышали прохладой. Хорошо здесь жить, наверное… Только туристы должны надоедать.

Тропинку, о которой говорила Наташа, я увидела сразу, не доходя до ворот. Узенькая, вдвоём не разойтись, она отходила от главной дорожки и убегала вглубь папоротникового леса. А вот и калиточка! Блин, я же босоножки убью на этой тропе войны! Камешки, трава, ветки… Каблуки так точно растеряю!

Матерясь, я пролезла сквозь щель между столбом ограды и решёткой калитки и заковыляла на своих пусть и маленьких, но ходулях в поисках бассейна, который должен послужить следующим ориентиром. По-моему, не только Стефан сволочь, но и тот, кто заставляет девушек ходить этой оленьей тропой, да ещё и ублажать его визуально, тоже. Будь я одной из этих жриц наслаждения, всё бы высказала плюгавому носатому аристократу. Вместо этого придётся молчать в тряпочку и только думать нецензурно.

Когда я добрела до бассейна, он показался мне таким родным и прекрасным, что я чуть не бросилась перед ним на колени. Аллилуйя, космос! Я почти на месте. Извращенцы-импотенты ничто по сравнению с прогулкой в диком уголке этого парка! Теперь куда? Сразу за бассейном должен быть домик. В деревьях. Не в самих деревьях, ясен пень, окружённый деревьями, спрятанный в них. Вот этот, двухэтажный чуть поодаль, обсаженный по периметру пальмами и неожиданно плакучими ивами, — точно не подходит под квалификацию «домик». А вот то, что поблёскивает стеклом в солнечном луче, едва проникающем за плотный частокол каких-то местных кустарников, высоких, как кипарисы, — могло бы носить этот гордый статус. Хотя, судя по внешнему виду, там скорее что-то вроде шале.

Похоже, я действительно на месте.

Сердце на мгновение остановилось, потом застучало часто-часто, словно пытаясь продолбить диафрагму и спрятаться в желудке. Так, Алёшка, кураж, детка! Настал твой звёздный час. Allez, en avant, marche! ***

Постучав в стекло двери, я дёрнула её на себя, потом от себя, а потом сообразила, что она открывается вбок. Когда дверь скользнула в сторону совершенно бесшумно, я ступила на дорогой паркет зала, который служил одновременно кухней, гостиной и столовой, и громко произнесла в пыльную пустоту по-французски:

— Добрый день! Здесь есть кто-нибудь?

Высокая худощавая фигура отделилась от занавески в другом конце комнаты. Ага, хозяин. Не плюгавый и не коротышка. Уже не угадала. Носатый ли? Мужчина повернулся ко мне лицом. В руках его был бокал белого вина. Холодный взгляд не то карих, не то зелёных глаз заставил меня ошалело моргнуть несколько раз. Но видение не исчезло, а сказало глубоким приятным баритоном:

— Ты опоздала. Те, кто опаздывает, не вызывают у меня уважения. Придётся тебя наказать.

Антуан Александр Готье Бертран де Пасси взял со столика бутылку с надписью «Bellet» и наполнил второй бокал жидким янтарём вина:

— Но сначала ты выпьешь со мной за знакомство.

* Putain bordel de merde! (фр.) — непереводимый набор слов с использованием местных идиоматических выражений… Ну, в общем, ругнулась девушка.

** Капич (иск. итал.), компри (фр.) — поняла?

*** Allez (фр.) — здесь в значении «давай», en avant, marche (фр.) — вперёд, военная команда

Бокал в моей руке мелко дрожал, холодя ладонь. Антуан смотрел пристально и ждал, когда я сделаю глоток. Пришлось отпить. Маркиз прищурился:

— Нравится? Бутылку именно этого вина ты разбила в магазине.

— Я уже извинилась, — моё тихое бормотание, вероятно, рассердило его, потому что Антуан со звяканьем поставил свой бокал на мраморную столешницу и строго бросил:

— Отвечай, кто ты?

Мать моя женщина, до чего же красивый баритон! Интересно, пел ли маркиз в церковном хоре? А может, просто в хоре? Глаза его вообще действуют, как наркотик, не тот, что усыпляет, а тот, что заставляет видеть мир в радужных цветах…

— Меня зовут Алекс, — завороженно ответила я, и он снова раздражённо заметил:

— Я не спрашивал твоё имя, совершенно ясно, что ты не Наташа.

«Наташа». Как нежно звучит это французское ударение на последнюю гласную! Как бы звучало моё имя в его устах…

— Её акцент невозможно спутать. Твой совсем другой.

Он подошёл ближе, понизив голос, и я совсем задохнулась. Стало жарко. Алёшка, возьми себя в руки! Надо как-то выкручиваться…

— У Наташи случился небольшой инцидент, — неуверенно ответила я. — Она попросила меня помочь, я согласилась. Если я вам неприятна… Думаю, Наташа с удовольствием придёт в другой день, как только разрешится её… хм инцидент.

— Во-первых, не выкай мне.

Он взял меня за подбородок, приподнял голову, заставив смотреть прямо в глаза. Бесконечного оливкового цвета, непроницаемые, словно он навесил шторки, чтобы никто не смог узнать, о чём он думает…

— Чувствую себя дедом Анри. А во-вторых, посмотрим. Ну-ка…

Он развернул меня спиной, бесцеремонно задрал юбку. Я застыла столбом, чувствуя себя куском мяса на прилавке, который вертят в разные стороны, чтобы разглядеть возможные изъяны.

— Что это?

Он оттянул резинку моих трусиков и отпустил. Ай! Больно, блин! Я ответила, тщательно скрывая злость в голосе:

— Нижнее бельё.

— Это же не эстетично!

Ха! Мои беленькие трусики из Ашана — не эстетично? На них даже кружавчики есть, правда, спереди.

— Зато дёшево, надёжно и практично! — съязвила я, прекрасно зная, что он не поймёт аллюзии.