— Грязная полукровка, — цедит сквозь зубы работорговец, — и цена ей шестьдесят тысяч и сроку вам два дня. Иначе я её отдам им, — кивает на довольно заулыбавшихся орков. — Портить товар не принято, но если через два дня, в это же время, вас не будет. То пусть мои ребятки потешатся, всё равно буйную полукровку никто покупать не хочет. А теперь пошли вон, пока цена ещё не выросла.

— Но у нас нет таких денег, — опять лезет Анька.

— Ничего, — усмехается будущий труп. — Я и товаром возьму, приносите, оценим.

До самого дома мы молчали, ибо Бобри пришлось вести чуть ли не под руки. Он всё ещё находился в прострации. И лишь добравшись до места, ожил и забегал кругами.

— Шестьдесят тысяч! Где их взять? А если отменить заказы? Да, часть денег потерям. Ещё арты продать… Тунгус, я знаю, что всех подставил, прости. Не сдержался. Тунгус, можно я арты продам? А? А заказы давай отменим? Тунгус, это же Вика! Я же думал, она умерла! Ну что ты сидишь? Ну скажи что-нибудь! Тунгус, я все потери возмещу с моей доли. Клянусь! Тунгус, это же сестрёнка моя, ну что ты молчишь! — и резко остановившись, гном рухнул на колени и, закрыв лицо руками, зарыдал.

— Это… Тунгус, — Вадик неуверенно тычет меня в плечо. — А чего случилось то?

— Сестра Бобри у работорговцев, и за неё хотят шестьдесят тысяч.

— Сестра? — Вадик встряхнув головой, встал и, подойдя к рыдающему гному, опустился радом с ним на колени. Обняв того, кого ещё совсем недавно терпеть не мог, произнёс: — Выкупим, всё продадим, но выкупим, не бойся, дружище.

— Никого мы выкупать не будем, — бью кулаком по столу, за которым сижу.

— Что? — хором вопрошает мне мой зоопарк. Все. От упыря, до гамадрила.

— То. Кто вам сказал, что он не передумает и не увеличит цену. Он же наверняка, попытается разузнать о нас. И поймёт, что мы можем заплатить куда больше. А у нас есть что продать. Да и бабло на самом деле есть. У меня шестьдесят косарей по карточкам.

— Что? — опять хоровое пение.

— Ничего. Вам только дай бабло в руки, всякой хрени напокупаете. А так нормально же всё. Что-то продали, что-то купили. В общем, нам нельзя тянуть. Как бы он не решил Вику своим оркам уже сегодня дать потешиться. Её же продавать не надо. Она уже не товар. Значит, и попортить можно.

— Я убью его, — вскакивает Бобри и бросается к выходу.

— Я с тобой, — вторит ему Вадик.

— За что? — возмущаются оба, когда получают в грудак от меня, уже стоящего между ними и дверьми.

— Угомонитесь, горячие Фаэтонские парни. Приготовьте тайник в полу «Варяга». Мягкое что-нибудь постелите. Аня и Олег, позаботьтесь, чтоб арты были заряжены. Возможно, девочку лечить придётся. Ждать меня здесь и не высовываться! Это приказ. А я пошёл.

— Куда?

— Не ждите рано, вернусь под утро. У меня сегодня танцы до утра…

— Какие танцы?

Но отвечать не стал, лишь пританцовывая, направился к выходу:

— Буду убивать, буду убивать моло-о-оды-ы-ым… Много убивать, тварей убивать, моло-о-оды-ы-ым…

А неплохо живут работорговцы: двухэтажный домик возле рынка, большой двор с сараями для содержания пленников. Если я правильно понимаю местные реалии, то данный представитель сей презренной профессии, довольно богатый и влиятельный человек.

Как не крути, а жильё возле рынка просто так не купишь. Стало быть, он либо состоит в местной бандитской группировке, что держит территорию рынка, либо не хило так отстёгивает за «крышу». По крайней мере, теперь понятно, почему местные «стражи порядка» кинулись на помощь к этому типу, как только у нас приключились тёрки.

С одной стороны мне глубоко плевать, насколько этот тип крутой бизнесмен, кровь то у всех красная. А вот с другой… будет серьёзный кипиш. И убийцу будут искать по взрослому, с обысками и облавами.

Так может просто умыкнуть сестрёнку нашего гнома и всё? Зачем всех собак собирать? Нет, плохая идея. Это всё равно, что взять большой плакат с надписью «Это я сделал!» и выйти на центральную площадь. Тут даже дурак догадается откуда ноги растут.

А вот если перебить всех, да плюсом, ещё и рабов выпустить на свободу… То подозрения останутся конечно. Но подозрения это не уверенность. Так что, будем немножко убивать, а может быть даже много. А почему бы и нет? Буду убивать, буду убивать, бу‑у‑уду убива‑а‑ать, молоды‑ы‑ым…

Хотя просто убить это мало, боюсь, мой друг Бобри не оценит. Это хорошо, что я его с собой не взял, а то точно встряли бы. Насмотрелся пока сидел на крыше одного из домов, выжидая, когда закроют рынок и работорговец со своими подручными и товаром отправится домой.

Может и не стоит об этом рассказывать, но с другой стороны, как вы сможете понять мои поступки? Вот вам пример, за те четыре часа, что я сидел на своём наблюдательном посту рабам лишь раз дали по кружке воды. А ведь на улице совсем не зима, пусть и сидели они в тени. Солнце лупит так, что если сесть голой задницей на каменный парапет, то будет вам подгоревший филей. Жара невозможная.

Но это не всё. Когда рабам выдавали воду, Вика тоже потянулась к кружке, но ей охранник просто выплеснул содержимое в лицо. А дальше, возможно, девушка сказала пару ласковых этому мерзавцу. Недаром же, её никто не желал покупать из‑за характера. Крепкая девчонка, уважаю.

Но закончилось для неё это плачевно. Пинок в живот и вот гнома уже валяется на земле, скрючившись от боли. И злоключения на этом не закончились, хозяин, махнув рукой, что‑то сказал своим полуоркам, и те уволокли девушку за загон, на солнечную сторону.

Вот поэтому я и рад что со мной нет Бобри, ибо даже у меня появилось желание плюнуть на всё и, прикрывшись невидимостью, пробраться за тот сарайчик. Благо закуток прикрыт от посторонних глаз. Но мне с крыши всё отлично видно. Лучше бы не видел.

Как вы понимаете, Вика перестала быть товаром, так что особо церемониться с ней не стали. Но ведь мозги то у работорговца должны быть, неужели он настолько уверен, что ему не отомстят? Спрашиваете за что? Ну хотя бы за то, что эта тварь, проследовав за своими амбалами, решил выполнить желание девушки попить. Да‑да. Он поссал на неё.

Вот тут‑то у меня и вспыхнуло желание устроить немедленную расправу. Но всё‑таки сдержался. Ибо убить мерзавцев это даже не полдела. Как потом уйти с Викой?

Ох. Надеюсь, что в местном аду для торговцев живым товаром имеется отдельный котёл. Где за процессом следит расторопный чёртик‑стажёр. Они самые исполнительные. Уж мне ли не знать…

В общем, вы мой настрой, надеюсь, поняли, и не станете осуждать моё желание немножко быть жестоким. И это желание к вечеру только усилилось, ибо у меня закончилась вода, а сбегать за добавкой я не рискнул.

Так что, пришлось ждать вечера, когда к загону с рабами подошли ещё шесть охранников, на этот раз людей, а не полуорков. Пленным развязали ноги и, прицепив к длинной цепи, повели.

Хм… Что‑то как‑то многовато охранников у этого типа. Особенно кисло, если они все и ночью будут на посту. Ну да будет ночь, будут и смерти.

Перемахнув каменный забор, после того как добрались до места, затихарился за чахлым кустиком. Хм… А где бы тут найти водички попить? Не из колодца же это делать, на виду у всех. Кстати насчёт колодца…

Два десятка приведённых с рынка рабов построили во дворе и один из них принялся крутить ворот, раз за разом доставая вёдра с водой. Первым делом страдальцам дали напиться. В том числе и Вике, от которой даже рабы старались держаться подальше, видимо запашок стоял ещё тот. Хотя с рынка её пришлось почти тащить на себе, двоим из них. Настолько она обессилила.

А затем началась помывка, которая выглядела, как несколько вёдер воды вылитые прямо на голову. На лежащую без сил на земле Вику вылили аж пять. Но и после этого охранники брезгливо морщились. Ну идиоты. А ещё грозились её поиметь. Ага. Вон как стороной обходят.