Взрослые быстрей делают шаги в освоении бахира за счет умения сосредотачиваться на одном деле. Зато если начинать развиваться с самого детства, то больше шансов дорасти до максимально большого для себя ранга.

Насчет Тайши я слишком сильно не беспокоился. Если у нее получалось активировать свое камонтоку, то начальные навыки по работе с бахиром она сможет освоить достаточно быстро. Главное не дать ей филонить. Бахир как наркотик, стоит только один раз выйти за границы возможного – и тогда у обычного человека начинает сносить крышу. Он хочет стать сильнее и раскрыть все свои таланты.

Вначале воспринявшая мою идею с радостью, Тайша занималась с полной отдачей и настраивалась на работу, как положено. Вот только, как и всякому новичку, ей не терпелось освоить начальные навыки как можно быстрее. Убедиться, что техники осваиваются, а не стоят на месте. Именно здесь, как я считаю, и зарыта та самая собака. Корень ее бед. Потому что, не увидев быстрого результата, девушка стала отлынивать.

Нет, она не говорила эта прямо, не отказывалась выполнять задания. Она все так же сидела с прямой спиной и закрытыми глазами. Ее лицо так же было сосредоточенно. Вот только я видел, когда она занималась не тем. Концентрация пропадала. Не знаю, почему так происходило, но каждый раз, когда она переставала сосредотачиваться, я словно чувствовал некую волну отрешенности и расслабленности со стороны девушки. И тогда в дело вступал болезненный тычок или подзатыльник. Сначала она пыталась что-то доказать, но я, не останавливаясь, лупцевал ее, и девушка сдалась. Особенно ей не нравились подзатыльники. Потому что громкий звук привлекал всех вокруг. Вот только я по этому поводу не переживал. Чувство пристыженности из-за лени в таком деле хороший помощник.

– Да, господин! – ответила девушка, явно поскрипывая зубами.

– То-то же, – сказал я и медленно пошел в сторону выхода из барака. Я мысленно улыбнулся, девушка, словно подтверждая мои мысли, уже не спорила со мной.

Обернувшись, я потянулся к Тайше своим сознанием и понял, что она сделала выводы и теперь занимается со всем прилежанием. Всмотревшись в ее полыхающую ауру, я довольно вышел на улицу. Заметил, что чем больше вглядываешься в ауру человека, то тем больше особенностей замечаешь.

Силы воли ей хватит примерно на час-полтора, я уже подобное проходил. Меня она не видит, так как глаза у нее завязаны. Значит, можно оставить ее одну и пойти к Саймону на очередной сеанс лечения.

Прищурившись от света яркого солнца, я довольно потер грудь. Сейчас на ней был страшного вида рубец, лишь на небольшой части груди около шеи все еще была запеченная корка из омертвевшей кожи. Тайша сказала, что похоже, как будто у меня жабры появились.

У Саймона на процедурах я был уже три раза. Не знаю почему, но мужчина лечил меня так, как будто я его брат. То есть полностью отдаваясь этому делу. Буквально выжимая себя досуха. Я даже спросил у него про это, на что он ответил, что при таком подходе работы в данной местности растет объем энергии. И что он таким образом увеличил свой резерв примерно на треть и, пока здесь находится, не собирается останавливаться.

Информация интересная. Взял на заметку. Нет, то, что подобное явление существует, я знал. Только вот знал, что подходят они в основном для обычных детей, у которых еще не сформировалось ядро силы.

То, что подобное доступно взрослым и к тому же находящимся под подавителем, я не знал. По крайней мере, как сказал мне Саймон, это один из приемов раскачки местных шаманов, тот секрет, который удалось узнать за большую цену у местных.

Проведя два дня под исцеляющими ладонями Саймона, я понял, что он не так уже и силен как целитель. Мужчина не врал, у него вряд ли были сильные техники для работы с людьми.

Если коротко, то у него были самые слабые и начальные навыки по использованию техник. Он не смог бы изменить себе лицевые мышцы или воздействовать на кожу, как я. У него было несколько инструментов, и он смог ими грамотно воспользоваться.

Так, техникой для проверки цельности костей он диагностировал все тело. Техника, с помощью которой можно затянуть небольшой разрез, в его руках превратилась в технику, которая почти мгновенно останавливает кровь в огромном разрезе. В этом я смог убедиться лично на своем примере, после того как он со мной начал работать.

А начал он интересно, начал с того, что положил меня на каменный стол. И применил технику, из-за которой, я думаю, его считают чуть ли не святым. У него была техника, с помощью которой он мог применять местный наркоз. Причем я сразу и не понял, что происходит, у меня просто-напросто отказали руки, и я перестал чувствовать тело, причем и голова, и ноги были послушны моей воле.

– Лежи! – скомандовал он, положив мне руку на грудь. – Сейчас мы начнем тебя лечить, так что не волнуйся.

– Ну ладно, – сказал я и тут же попытался встать, потому что знакомый мне уже помощник Саймона, Генри Тонд, повернулся ко мне со странного вида поблескивающим скальпелем.

– Да лежи, лежи! – надавил мне на грудь Саймон. – Как видишь, это всего лишь скальпель, и я не смогу тебя им зарезать, даже если захочу.

Тем не менее мое непонимание происходящего оказалось сильнее его слов, и я резко сел. После чего медленно и по слогам спросил:

– Что?! Вы?! Вдвоем?! Собрались?! Делать?!

– Ляг и послушай, – сказал Саймон, беря в руки странного вида ножницы и начиная давить мне на грудь.

– Я могу и сам справиться с ожогом, – ответил я. – Мне не очень-то и нужна помощь целителей. Я думаю, что если сразу не сдох, то все нормально. Организм справится.

– А мне глава клана сказал, чтобы все были здоровы к окончанию карантина, – сказал Саймон. – Ляг, и я все тебе расскажу… Обещаю.

Я, пристально посмотрев в глаза мужчине, сформировал «доспех духа» и лег. Так они точно защиту не пробьют, так что можно и послушать.

– У тебя ожог примерно на пять процентов тела, – начал было Саймон, но, упершись ладонью в «доспех» на секунду замер, а потом, усмехнувшись, продолжил рассказ: – Это страшный ожог. Достаточно опасный для любого, кто его получит. И у тебя же проблема немного больше. Ожог третьей степени с формированием некротической ткани. Судя по тому, что я вижу, мышцы если и задеты, то очень немного… Только это… и твоя природная регенерация позволили тебе не сдохнуть, как ты сам сказал.

– С чего бы я должен был заболеть? – немного кривовато спросил я.

– Столь глубокие повреждения кожи воздействуют не только на мышцы. Согласно тем знаниям, которые я получил при учебе в университете, у тебя уже должны были отказать почки, опуститься температура. Ведь кожа – это орган, который ты повредил, и твое здоровье зависит от ее целостности. К тому же ты должен был уже давно выть от боли и просить тебя убить. Только вот странно… что этого не произошло, – сказал Генри.

– Ну вот, я и говорю, что сам справлюсь, – ответил я.

– Такие ожоги сами не проходят, – отрицательно покачал головой Генри, а потом посмотрел на меня. – У обычных людей, по крайней мере…

– И тем не менее, – поднял руку с ножницами Саймон. – Если не убрать самые проблемные вопросы, то, возможно, ты будешь очень долго восстанавливаться после болезни. А то и просто свалишься, едва выйдешь от нас.

– И что вы собрались делать? – уточнил я.

– Ничего особо сложного или опасного мы делать не будем, – сказал Генри. – Мы начнем удалять некротическую ткань и заживлять раны.

– То есть? – не понял я.

– Генри учился в медицинском два года, он по образованию медбрат, – сказал Саймон. – Бахиром он не владеет, но им владею я. Он же режет и удаляет, я заживляю.

– Не проще ли было бы меня без сознания оставить? – уточнил я для проформы, до сих пор не понимая, разрешу ли я им себя резать. Данное лечение казалось мне довольно странным способом самоубийства.

– Я бы мог тебя усыпить полностью и контролировать твой сон. И даже я бы мог отключить тебя, чтобы ты не чувствовал вообще ничего, вот только во время операции у тебя из-за моего слабого контроля может отказать анестезия, и ты умрешь от болевого шока. Да и расход энергии на поддержание сна и анестезии для всего тела просто огромный. Мы так ничего толком не сможем сделать. Да еще можно резать на живую…