— Думаешь, в эскадрилье нет тех, кто по-урдски понимает?
— Может и есть, — пожал плечами я, — да только поздно уже совсем, все давно спать улеглись.
Мы вернулись в общий кубрик. Он был наполнен храпом и сапом наших товарищей по эскадрилье. Вроде бы никого бодрствующих не нашлось. Мы уселись за столом, лампу зажигать не стали, чтобы никого ненароком не разбудить. А дальше всё было, как в гимназической спальне, где ученики в кромешно тьме рассказывают друг другу страшные истории, чтобы насмерть перепугать слушателей. Вот только в отличие от тех историй – наши с Гневомиром оказались ничуть не выдуманными.
Перед самым прибытием в столицу Нейстрии меня, Гневомира и Готлинда неожиданно вызвал к себе Бригадир. Он сидел один в каюте, которую делил с Аспирантом. Оно и понятно, когда мы все трое набились внутрь, там стало просто не продохнуть. Ещё один человек в неё бы просто не поместился. По причине тесноты сидел только Бригадир, нам же пришлось буквально жаться к переборкам, чтобы не сильно толкаться плечами.
— Вы простите, что вызвал к себе, — сказал нам Бригадир, — но при всех говорить не хотел. Вы ведь граждане Урда – все трое, верно? — мы кивнули. — Нашу эскадрилью, как и добровольцев Чёрного барона, из столицы Нейстрии перебросят на восточный фронт – в место под названием Прияворье.
При этих словах Готлинд отчего-то вздрогнул и поморщился. Это не прошло незамеченным для Бригадира.
— Штурмовать Соловец не придётся, — обмолвился он. — Крепость народники сдали ещё месяц назад, когда их командарм был вынужден покинуть этот рубеж обороны.
— Значит, всё было зря, — произнёс убитым голосом Готлинд.
И я его отлично понимал. О трагедии и подвиге крепости Соловец знали все в Урде, и многие как личную трагедию восприняли то, что Бессарабу пришлось оставить её после нескольких месяцев упорных боёв на этом плацдарме. Именно тогда в одном из городов Прияворья организовалась Держава, во главе которой встал Гетман. И тогда же гайдамаки атамана Сивера ударили в тыл армии Бессараба. Западный фронт, как многим казалось в те дни, рассыпался как карточный домик. Однако Бессараб сумел удержать его, пускай и дорогой ценой, а теперь ему на помощь вроде бы пришёл Будиволна, недавно освободивший Бадкубе, со своей Конной армией и частями недавно образованной Молодой гвардии. Все эти новости мы узнавали от Аспиранта. Тот что ни день наведывался в наш кубрик чуть ли не после каждого совещания в кают-компании авианосца.
— В столице Нейстрии Чёрному барону готовят некий сюрприз, и пока этот секрет хранят весьма тщательно, — продолжал Бригадир. — Его уже пригласили на какое-то собрание, которое состоится в тот же день, как мы приземлимся. Я хотел присутствовать на нём, но мне отказали, сославшись на то, что дело это касается только урдцев.
— И вы хотите, чтобы мы представляли на этом тайном собрании эскадрилью? — тут же заметил Гневомир, лишь на мгновение опередив меня.
— Совершенно верно. У командования Блицкрига не будет повода отказать вам.
— Весьма интересно будет узнать, что же это за собрание такое, — заявил я. — Особенно секретное и касающееся только урдцев.
— Тогда завтра мы с вами отправимся после первых склянок прямиком к Чёрному барону.
Чёрный барон был нам вовсе не рад и не стремился скрывать этот факт. Он занимал каюту побольше той, что выделили Бригадиру с Аспирантом, но оно и понятно. Командующему самой настоящей частной армией, которой по сути являлись его добровольцы, полагалось несколько больше, чем командиру всего лишь одной эскадрильи. Пускай та и пользовалась самой зловещей репутацией. Надеюсь, мы смогли поддержать реноме в сражении над Дёйнкирхе.
Он глядел на нас с высоты своего немалого роста, будто на крестьян, принесших челобитную. Однако был вынужден общаться вежливо, ведь кроме нас с Гневомиром, в каюте присутствовал ещё и Бригадир. Из-за него же разговор шёл на нейстрийском.
— Значит, вы нашли-таки способ заслать своих людей на встречу, что устраивают для нас? — этим «нас» Чёрный барон сразу отмежевал себя и своих добровольцев от остальных наёмников, перешедших на сторону Блицкрига после Дёйнкирхе.
— Формального повода отказать моим летунам у блицкриговского командования нет, — пожал плечами Бригадир. — Оба они такие же эмигранты из Урда, как и все ваши добровольцы.
— А чем вы занимались в косорылом государстве? — неожиданно спросил у нас Чёрный барон.
— Гуталин варили, — усмехнулся Гневомир, — и старательно забывали свои дворянские фамилии. Но косорылым не служили, можете быть покойны на сей счёт. Потому и вынуждены были покинуть пределы родины. Слишком уж жарко там стало для бывших. Конечно, если те не пошли в косорылую армию военспецами, или ещё в какие их организации. Да и оттуда, уверен, их скоро начнут вычищать. Есть такое словцо в новом Урде – очень оно стало популярно перед тем, как мы покинули его пределы.
— А имперец тут причём? — обратил взор на Готлинда Чёрный барон. — Он каким боком к Урду прислониться успел?
— Успел, — развёл руками Готлинд, после того, как Гневомир перевёл ему вопрос командующего добровольцами. Говорил летун по-урдски со смешным акцентом, присущим всем выходцам из империи. — Я слишком устал от войны, и принял урдское гражданство, когда началась эта.
— Ну уж только косорылых граждан на той встрече не хватало, — отмахнулся Чёрный барон, говорил он, явно намеренно, по-нейстрийски, чтобы Готлинд был вынужден снова прибегать к услугам Гневомира в качестве переводчика. — Этих двух гуталинщиков я ещё возьму, а имперца – нет. И точка!
Он рубанул ладонью воздух, обрывая наш разговор. Ни к каким аргументам он явно прислушиваться не был намерен.
— Этого стоило ожидать, — сказал нам Бригадир, когда мы вышли из каюты Чёрного барона. — Я и вовсе был уверен, что он скрепя сердце возьмёт только одного, но ты, Гневомир, в очередной раз удивил меня. С гуталином это ты лихо, — Бригадир скривил губы в усмешке и прищёлкнул пальцами.
В отличие от Бригадира мы оба знали о словах, сказанных генералом Вешняком после провала его рейда на столицу. Процитировать точно я бы их, конечно, не взялся, но общий смысл был таков – трёхсоттысячный офицерский корпус рассеялся по стране, и полковники с капитанами предпочитают сидеть тихо и варить гуталин на продажу, а не спасать Отечество от поразившей его напасти. Конечно же, знал эти слова и Чёрный барон. И я уверен, что он не раз слышал их в той или иной форме от самого Вешняка.
В следующий раз мы увидели Чёрного барона уже в столице Нейстрии. Авианосцы блицкриговского флота ненадолго опустились в её воздушном порту – адмирал Тонгаст явно спешил вернуться в Блицкриг, чтобы как можно скорее преступить к ремонту. Да и доложить о победе, одержанной в Дёйнкирхе лично генерал-кайзеру, он вряд ли забудет. Пускай та и была половинчатой – ему и Фредефроду явно не удалось достичь всех поставленных перед ним целей, однако и такая намного лучше совсем никакой.
Командующий добровольцев критически осмотрел нас обоих, одетых в потрёпанные френчи с чужого плеча и кожаные куртки, популярные среди летунов. На лице его явственно отразились все эмоции, что бушевали в этот момент в душе. Основной, естественно, было сожаление о том, что согласился взять нас с собой. Но не брать же обратно данное раз слово – этого Чёрный барон не мог позволить себе.
— На встрече, куда мы были приглашены, — заявил он, — вы должны выглядеть не как оборванцы, и уж тем более, не как косорылые уполномоченные. Извольте одеться прилично. Вы в столице Нейстрии, и тут можно найти и магазины готового платья для офицеров, и толковых портных, что подгонят вам мундир по фигуре. Я хочу, чтобы на встрече вы выглядели достойно офицеров Урдского небесного флота. И не говорите, что у вас нет на это денег, господа. Раз уж ваш командир так желает вашего присутствия, пускай раскошелится.
С этим мы и вернулись к Бригадиру. Нашу эскадрилью разместили на том же лётном поле, где она стояла до отправки в Дёйнкирхе. Вполне возможно, и ангар был тем же самым – по крайней мере, он ничем не отличался от предыдущего. Но в этот раз Бригадиру и Аспиранту выделили комнаты в офицерском общежитии. До этого их занимали гвардейские летуны, которые все как один отправились в колонии на Чёрном континенте. Вроде бы туда же переправили и короля с остатками двора и майордомом, однако это были всего лишь слухи, пока ничем не подтверждённые.
