— Я в ярости, — честно призналась я. — Всё это бесчестно и возмутительно. И сколько же еще твердых лбов нам предстоит разбить на пути к успеху! Всё это невероятно раздражает, — передернула я плечами, и дядюшка пожал мне руку, успокаивая.

— Пьеп знал о последствиях, — сказал граф Доло. — Пришло время исполнить обещание. В любом случае, он не стоит ваших переживаний, Шанриз.

— Совершенно с вами согласен, ваше сиятельство, — поддержал его герцог. — Куда отправляемся дальше?

— К барону Гарду, — ответила я.

— Фьер!

Я привстала на цыпочки и махнула рукой. Сейчас я могла позволить себе эту вольность. Барон Гард обернулся, заметил меня и, извинившись перед двумя мужчинами, на одном из которых была надета судейская мантия, поспешил мне навстречу. Спутники моего друга склонили головы, приветствуя меня. Им наше вольное общение с королевским прокурором было хорошо знакомо, но пускать сплетен никто не осмеливался.

И дело было в том, что его милость успел показать, что шуток и намеков терпеть не намерен, и если кто думает, что он изменяет любимой супруге с женщиной, которую почитает за сестру, то готов доказать любым видом оружия неправоту собеседника. Мастерство барона, как во владении огнестрельным оружием, так и холодным, его окружение знало, а потому благородные господа законники предпочли увериться в чистоте наших взаимоотношений, а вскоре и вовсе привыкли. Тем более, глава моего рода к этим вольностям относился спокойно, а значит, урона родовой и дворянской чести не было.

 Однако при посторонних все наши вольности заканчивались на обращении по имени, а уж виснуть на шее Фьера я предпочитала без свидетелей. Вот и сейчас, подойдя ко мне, его милость ограничился тем, что поцеловал мне руку, а я ответила искренней улыбкой. После сама взяла его за руку, и мы направились в кабинет его милости, чтобы поговорить о моем деле.

— Вы сегодня одна, — заметил Гард. — Где же ваша тень?

— Его светлость обещался чем-то приятно удивить меня, и сейчас он занят подготовкой своего сюрприза.

— Мне совершенно не нравится, что вы подпустили его к себе, Шанриз, — строго ответствовал господин прокурор. — Мне этот человек, как не нравился раньше, так не внушает доверия и теперь. В конце концов, я по его милости провел некоторое время в застенках.

— Это когда вас кормили с королевской кухни, принесли в камеру свечи и книги, и, кажется, вы даже радовались тому, что сумели приятно отдохнуть, — со смешком напомнила я.

— А мог и головы лишиться, — проворчал Фьер. — Благо государь уже относился к вам особо, и потому не спешил довериться выводам подкупленного следствия.

Я вздохнула и взяла барона за руку.

— Тогда уж стоит говорить о том, что, не появись я, и известная вам особа не связалась бы с престарелой дамой из близлежащей деревни. Тогда бы его светлости не пришлось прикрывать ее глупость, заодно пытаясь избавиться от соперницы, — ответила я с улыбкой.

— Да вы никак его оправдываете?! — возмутился его милость.

— Ничуть, — возразила я. — Я всё помню и ничего не простила. Просто проследила весь путь тех событий. Однако он мне нужен, Фьер, и сейчас это взаимовыгодный союз. Но давайте, наконец, зайдем в ваш кабинет, мы достаточно рассказали любопытным ушам, какие могли нас подслушать.

— Сейчас здесь никого, кроме нас нет, — отмахнулся королевский прокурор, но дверь передо мной открыл, и мы вошли туда, где проходила нынешняя служба бывшего мажордома герцогини Аританской.

О да! Мое появление во Дворце юстиции в компании не только дядюшки, но и герцога Ришемского произвело на Гарда неизгладимое впечатление. И если граф Доло был с Нибо прохладен, но все-таки сдержан, то Фьер изменил своим безукоризненным манерам и вопросил:

— Что здесь делает этот человек?

Вот с этого и началась наша встреча после посещения Солиды Хандель. То, что герцогская чета привезла наследника, его милость, конечно же, знал. Однако из-за состояния своей супруги, ожидавшей рождения их третьего ребенка со дня на день, на празднестве не появился. Не будучи придворным, барон мог себе позволить пренебречь торжеством. Оно распространялось за пределы дворца, а потому отметить великую дату его милость мог и у себя дома.

По этой причине Фьер не присутствовал во время бесед, которые велись и с участием его светлости, а также не слышал и его просьбы позволить сопровождать меня. Ну и высочайшего одобрения, разумеется, тоже. Потому наше совместное появление вызвало у барона ярый протест и такое же ярое неодобрение. В результате, поняв, что господин прокурор не желает идти на мировую, герцог весь наш разговор просидел на подоконнике, делая вид, что его в кабинете нет вовсе. Полагаю, по этой же причине он сегодня отправился по каким-то собственным делам, которые, как обещал, должны были меня порадовать.

Мое нынешнее посещение Дворца юстиции происходило на третий день после того, как мы узнали о неприятностях вдовы Хандель. Вчерашний день его светлость опять провел со мной. Впрочем, государь, недовольный тем, что герцог казался впечатленным и готовым продолжить знакомство с моими трудами, все-таки не стал возражать и против нашей следующей совместной поездки. Однако долго и подробно выспрашивал у бедняги Нибо, что произвело на него впечатление, что он готов перенять, и какие шаги собирается предпринять. Ришем отвечал быстро, почти не задумываясь. Вообще, лично у меня сложилось впечатление, что он уже успел составить для себя некий план, а потому я тоже слушала с глубочайшим интересом.

На второй день мы с герцогом посетили приют. Он еще не открылся, и работа шла полным ходом. Мне хотелось посмотреть, каких успехов подрядчик и его строители достигли с момента моего последнего появления. В этот раз нас сопровождал не дядюшка, а его старший сын, который взял на себя ответственность за подготовку самого приюта и школы при нем, где будут учиться сироты простого и среднего сословия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И что вы на всё это скажете? — спросила я, недовольно глядя на недостроенные спальные помещения, которые располагались на втором этаже. Их уже должны были закончить, однако дело продвинулось слабо.

— Я скажу, что безмерно восхищен, ваше сиятельство, — отозвался Нибо.

— Чем?! — я воззрилась на него в величайшем изумлении. — Ленью рабочих или наглостью подрядчика? Братец, что это, в конце концов, такое?! — теперь я смотрела на младшего графа Доло.

Тот сложил губы бантиком, совсем как его отец в момент раздумий, после посмотрел на меня и кивнул:

— Сегодня же сменю подрядчика. Простите, сестрица, я доверился хитрому прохиндею…

— Это уже третий подрядчик, ваше сиятельство, — я покачала головой. — Первого и вовсе пришлось разыскивать полиции. Где вы их находите? Разве же нет тех, кто заслужил доброе имя своевременным исполнением обязательств?

— Шанни, милая, — братец мягко улыбнулся, и мне захотелось выругаться, потому что эта его манера разговаривать со мной, как с неразумным ребенком, раздражала до крайности. — Вы же просили экономить, а те, о ком вы говорите, берут...

Я подняла руку, остановив его, и предостерегающе покачала пальцем перед носом родственника.

— Мой дорогой Иттер, я просила экономить, а не раздавать мои деньги мошенникам и лжецам. Найми вы добросовестного подрядчика сразу, то мы действительно бы сэкономили, а ныне вам придется вновь давать задаток. Уже в четвертый раз! Это вы называете экономить?! — мой голос зазвенел, и я выдохнула, чтобы заставить себя успокоиться.

Его сиятельство ответил упрямым взглядом, я взора не отвела, и он сдался. Еще бы! Мне приходилось мериться взглядами с Ивером Стренхеттом, и не Иттеру Доло тягаться с государем в упрямстве.

— Я вас понял, сестрица, — наконец, ответил граф. — И признаю, что вы правы. Сегодня же я найду нового подрядчика, а из этого вытрясу всё, что он нам теперь должен.