— Почему?! Шанни, почему – нет? Я не стану прикасаться к тебе, пока ты не будешь к этому готова. Я сделаю всё, чтобы эта история поскорей стерлась из твоей памяти. Просто будь рядом…

— Нет, — я мотнула головой: — Нет, Ив, я не вернусь.

— Да разве же я мало для тебя сделал?! — возмутился государь. — Разве этого недостаточно, чтобы заслужить твое прощение?

— Вот именно! — воскликнула я. — Ты всё это делал для себя, Ив! Не для меня, а ради моего возвращения. Я благодарна, что ты хотя бы ради этого внес поправки, пусть они всего лишь и видимость…

— Почему видимость? — изумился государь. — Твои женщины…

— Теперь будут зависеть не только от управителей и опекунов, но и от королевской комиссии. Нет, я не оспариваю, что не каждая из них сумеет преуспеть, и твое решение разумно, но и не исключаю подкупа. Ты облагодетельствовал Солиду Хандель, потому что я была в ней заинтересована, но другим женщинам добавил новых сложностей. Однако с этим мы справимся, будь уверен. Я не позволю чинушам жиреть за счет обманутых женщин. И потому я снова благодарю тебя, что хотя бы ради взятки за мое возвращение, ты сделал то, от чего отмахивался, пока я была рядом.

— Тогда чего ты хочешь? — мрачновато спросил государь. — Что я могу сделать именно для тебя?

Я в иронии приподняла брови и развела руками. Всё, чего я хотела, было уже оглашено, но он пока не спешил меня услышать.

— Свободы, — пояснила я, наконец. — Тот же Тибад. Я не хочу выжидать, когда Двор отправится в Лакас. Я намереваюсь выехать через пару дней и пробыть в моем графстве столько, сколько посчитаю нужным. Без оговоренного срока. Никаких указаний, Ив. Не надо решать за меня, что мне делать, я в силах сама разобраться в своих желаниях и возможностях. Ты знаешь, я достаточно разумна, чтобы не переходить грани. Но и быть твоей комнатной собачкой я устала. Ты ревнуешь, ты изменяешь, а свою верность и доверие доказываю я. Хватит! Если ты и вправду любишь меня, то сумеешь отпустить, когда это будет нужно, и не использовать мое отсутствие, как повод для очередной интрижки. Докажи теперь ты, что стоишь моего доверия. И еще… — мы обменялись упрямыми взглядами: — Если ты считаешь, что в силах принять какие-то новшества, то принимай их своевременно, не откладывая, как взятку за возможные прегрешения. Думаю, тебе известно, как говорят в народе: «Хлеб вкусен, пока свеж». Залежалый хлеб, конечно, съедобен, но горчит, а это отравляет удовольствие.

— Всё? — ровно спросил меня Ив.

— Нет, — также ровно ответила я, — но пока остановлюсь на это. Сейчас я сказала то, что волнует меня в первую очередь.

Монарх опустил взгляд, я невольно сделала то же самое и усмехнулась – государь Камерата увлеченно выбивал носком сапога из земли камешек, край которого заметно выступал среди свежей травы. Наконец, камень поддался, он выскочил из своей норки и откатился в сторону. Ив наступил на него каблуком, теперь вновь вдавив в землю, и поднял на меня взор.

— Ну, хорошо, — сказал он неожиданно. — Я согласен, что слишком давил на тебя. Наверное, я и вправду перегибал палку, требуя постоянных отчетов и пояснений, куда ты собираешься, и с кем будешь встречаться. Я устанавливал время для твоего возвращения во дворец и тянул за собой, даже когда мог обойтись без твоего общества. — Теперь я слушала короля с нескрываемым интересом и вниманием, однако в глубине души продолжала ждать подвоха. Да это же Ив Стренхетт! Он на другой бок не повернется, если не просчитает наиболее выгодные для себя последствия от сего действа! — Я отдаю себе отчет, что я привязал тебя к своим покоям и определенному кругу лиц, с которым ты вынужденно общалась ежедневно. Разумеется, тебя это должно было раздражать хотя бы время от времени. В конце концов, у тебя есть твоя Айлид с мужем, Гард с супругой, твои родственники и семья Амбер. Ты могла бы иной вечер проводить с кем-то из них, а не сидеть подле меня и слушать болтовню моих приближенных. — Он взял меня за руку, и в этот раз я не стала ее отнимать. Ив поднес ее к губам, поцеловал и снова опустил, но пальцев не разжал. Я никак на пожатие не ответила, ожидая, к чему государь подведет свою речь. — И еще я признаю, что вынудил тебя отдалиться от придворных. На протяжении этих лет ты могла разговаривать с тем, с кем хотела, только во время приемов, балов, охот… Да я даже заставил тебя ездить со мной на охоту, хоть ты и терпеть ее не можешь, — он усмехнулся, а я пожала плечом:

— Для меня охота – это прогулка по лесу, развлечения с дамами, возможность почитать. Нет, охота меня не тяготит, если только ты не отрываешь меня от важного дела. Вот, что дурно, Ив. Между моим делом и твоим развлечением всегда победит развлечение, как и между важными для нас делами. Я не нужна тебе, ты можешь обойтись без моего общества, но не желаешь этого допустить и тянешь за собой, невзирая на протесты и мольбы. Упрекаешь в себялюбии, но настоящий себялюбец – это ты, Ив. Ты порождаешь обиды, понимаешь это, но не желаешь останавливаться. А я глотаю их одну за другой, смиряюсь, удовлетворяюсь взятками и опять делаю то, что ты мне приказываешь. И в награду… — я не договорила и отвернулась, однако руку освободить не удалось, монарх накрыл ее второй.

Он подступил совсем близко и заглянул в глаза.

— Я больше тебя не обижу, обещаю, — ласково произнес король. — И сделаю всё, чтобы ты поскорей забыла о моей глупости. А еще не стану препятствовать твоей поездке. Поезжай и будь в Тибаде, сколько пожелаешь. Только… — я поджала губы, и Ив усмехнулся: — Это не приказ, скорей мольба. Когда насладишься своим графством, приезжай в Лакас. Я буду тебя ждать.

— Хорошо, — кивнула я. — Но в твоих покоях я жить не стану. Не уверена, что буду к этому готова.

— Покои наследного принца твои, — легко согласился государь. Похоже, это он предвидел и был готов.

— У них уже есть хозяин, — невольно улыбнулась я.

— Маленький Ришем никогда в них не войдет, — сказал Ив и, подняв руку, провел по моей щеке костяшками пальцев. После притянул к себе и, прижавшись щекой к волосам, прошептал: — Прости меня. За беседку… Не могу себе простить того, что сотворил. Страх того, что и вправду потерял тебя, свел меня с ума… Прости.

Я отстранилась, рассеянно улыбнулась, так и не дав ответа на последнюю фразу, и посмотрела вперед. Монарх верно понял меня, и мы возобновили нашу прогулку. В эту минуту меня вновь наполнили двойственные чувства. С одной стороны я добилась того, чего требовала, но… Я не доверяла ему и продолжала ждать подвоха. Ну не мог король просто безропотно принять мои требования и ослабить поводок настолько, чтобы я начала дышать полной грудью. Иначе рядом со мной шел бы не Ивер Стренхетт. У его согласия должно было иметься второе дно, потому что, утеряв одно, король должен был восполнить утрату чем-то иным.

И я не выдержала:

— Ив, что ты задумал?

Он ответил удивленным взглядом. Я бы даже сказала – искренне-удивленным взглядом, если бы не знала того, кто смотрит на меня.

— Ты дала мне надежду, — сказал король, глядя перед собой. — Ты больше не твердишь о расставании, значит, готова однажды вернуться. Мне проще дать тебе больше свободы, чем биться за сохранение прежнего порядка, хоть он и был мне более всего удобен. К тому же я принял справедливость упреков. Менее всего я хочу, чтобы ты тяготилась нашей жизнью. Однако… — я хмыкнула, и Ив укоризненно покачал головой: — Имейте терпение, ваше сиятельство. Вы, как обычно, спешите делать выводы, не выслушав до конца. Так вот, — монарх опять остановился, и я вместе с ним, — кое-что все-таки есть, из-за этого я и приехал, едва прочитав про Тибад.

— Что? — насторожилась я.

— Всего лишь твой день рождения, — улыбнулся король. — Он ведь был неделю назад, а ты не устроила себе даже небольшого торжества. Дренг сказал, что ты запретила присылать тебе даже цветы, не то что идти с поздравлениями и подарками. И мне бы хотелось, пусть и с опозданием, но устроить тебе праздник. Я готовил его еще до своего…