— Да будет ваш день добрым, — послышался мужской голос, который напомнил мне курлыканье серого лебедя в период течки.

— И ваш тоже, — ответил Айбин.

Я прекрасно слышал его голос. Потом зазвучал барабан.

— Прошу меня простить… — продолжал Серый Лебедь.

— А что вы совершили? — спросил Айбин.

— Я имел в виду, что побеспокоил вас.

— Ах, вот вы о чем. Вы меня не побеспокоили.

Снова раздался барабанный бой. Мне мучительно захотелось рассмеяться, но я сумел сдержаться.

— Мы ищем чужеземца. Карлика.

Барабанный бой прекратился.

— Попробуйте переправиться на материк.

Серый Лебедь издал звук, который я не смог интерпретировать, а его спутники что-то забормотали, но их слов я тоже не разобрал. Затем заговорила женщина, чей голос был низким, как зов мускусной совы:

— Мы его выследили. Сколько вы здесь находитесь?

— Всю жизнь. — В голосе Айбина зазвучала грусть.

— Сегодня, идиот! — рявкнул Серый Лебедь.

— По меньшей мере, — согласился мой друг. В разговор вступил обычный мужской голос:

— Его следы ведут сюда. Ты его видел?

— Возможно, я его не заметил, — ответил Айбин. — Я настраиваю барабан, а это, как видите, требует концентрации внимания.

— Ты хочешь сказать, что он мог пройти мимо тебя? — резко спросил Серый Лебедь. — Грил, Сэнди, осмотрите все вокруг. Проверьте, нет ли следов, уходящих отсюда.

Я услышал, как к дереву приблизились какие-то люди, и замер, прекратив отгонять в сторону поднимающийся от костра дым. К счастью, он был не очень густым.

— Эта часть подготовки барабана очень сложна. Я должен…

— Ты Айбин из Лопорча, не так ли? — спросила Мускусная Сова.

— Ну да.

— Я слышала твой барабан на Зимнем фестивале. Ты хороший музыкант.

— Благодарю вас.

— Ты делаешь новый барабан?

— У нас нет времени на… — вмешался Серый Лебедь.

— Ну да, — отвечал Айбин. — Это раковина сладкого моллюска. Верхушка сделана из головы нита — я постарался найти самого большого. Колотушка вырезана из челюсти нита, обшита его же кожей. Чтобы подготовить верхушку, нужно развести костер из дерева лэнг, добавить в огонь немного красного ореха, водорослей, гвоздики, сон-травы, бутонов шелка, корней виноградной лозы…

— Ничего. Он должен быть где-то рядом, — перебил голос, которого я раньше не слышал.

— Я почти закончил делать свой барабан, — спокойно продолжал Айбин. — Остается лишь его настроить. Кроме того, можно менять высоту звука, когда играешь на барабане. Видите рукоять, которую я держу в левой руке, — когда я поворачиваю ее в эту сторону, кожа натягивается, и высота тона поднимается. Стоит повернуть рукоять в другую сторону — и тон понизится. — И он продемонстрировал.

— Я вижу, — сказала Мускусная Сова.

— Послушай, карлик убил четверых стражников короля, и у нас есть все основания полагать, что он…

Айбин продолжал демонстрировать возможности своего барабана. Сначала раздавались лишь пульсирующие удары, потом родились мелодии. Я ощутил странный сладковатый аромат, наверное, он шел от добавок, которые Айбин бросил в костер. Ритм усложнялся, и я уловил вторжение новых ритмов и созвучий, одновременно менялась высота тона. Сладковатый запах усилился.

— Нужно играть на барабане в течение нескольких часов после того, как он настроен, чтобы кожа на раковине окончательно натянулась, — добавил Айбин, ни на минуту не останавливаясь. Его голос сливался с ритмами, иногда поднимаясь над ними, иногда поддерживая снизу, и я лениво размышлял, что тому причиной: изменение высоты тона или голос музыканта чудесным образом связан с барабаном? — Затем шнуры необходимо увлажнить эмульсией, сделанной из сока плакучего вяза… и они начнут отзываться на частые и редкие удары… так что звук начнет исходить из самого барабана… Ликуда вызывает танец или заклинание, что, по сути, одно и то же… некоторые самые старые барабаны лучше всего звучат из-за того, что раковина поглощает звук, поэтому после многих лет… последний раз, когда я пробовал один из этих ритмов, мне пришлось взять барабан в долг…

— Босс, кажется, он сказал «сон-трава»? Босс?

Затем мне захотелось прилечь, и я начал падать, мне показалось, что я прохожу сквозь ветки, не касаясь их. И я услышал, как кто-то сказал:

— Смотрите!

Но я не помнил, как упал на землю.

Быть цивилизованным для тсерлорда — значит придерживаться дуэльного кодекса. Быть цивилизованным для драконлорда — значит не забывать о тонкости обхождения, участвуя в массовых убийствах. Быть цивилизованным для йенди — это постоянно заботиться о том, чтобы никто не знал его истинных намерений. На земле моих предков быть цивилизованным — значит никогда не пить красного вина крепостью менее сорока пяти градусов и более пятидесяти. На островах собственные представления о цивилизованности, и я решил, что мне они нравятся.

— Мы цивилизованные люди, джарег, — сказал человек, проводящий допрос, под бровями которого можно было поместить кукурузный початок. — Мы не бьем и не пытаем пленников.

Из всех возможных ответов я выбрал быстрый кивок. Его рот дернулся — и я задал себе вопрос, успею ли познакомиться с ним настолько, что научусь понимать его мимику.

— С другой стороны, — продолжал он, — ты можешь смело рассчитывать на то, что будешь казнен.

Впрочем, если посмотреть повнимательнее — не такие уж у него и кустистые брови; они только казались такими из-за высокого открытого лба. Больше всего он походил на атиру, да и манера поведения вполне соответствовала: холодная, рациональная и отстраненная.

— Казнен за что? — поинтересовался я.

Он проигнорировал мой вопрос. Мы оба знали, за что, и если я не пожелал признаться в содеянном, что ж, это мое дело.

— Я пришел к выводу, что ты либо наемный убийца, либо фанатически предан своему господину или некому делу. Быть может, если ты согласишься с нами сотрудничать и расскажешь об обстоятельствах, которые привели тебя сюда, мы сохраним тебе жизнь. Маловероятно, но возможно.

Он говорил очень похоже на моего друга Маролана. Вам еще предстоит с ним встретиться.

Я снова заявил о своей невиновности, но он жестом прервал меня.

— Обдумай мои слова, — продолжал он и медленно поднялся на ноги. — Мы дадим тебе время на размышление, но не слишком много. Я еще вернусь. — И он оставил меня в одиночестве.

С чего начать мой рассказ? Поведать вам о времени, месте или обстоятельствах? Выберем время. Я провел здесь уже три дня, меня постоянно посещали разные люди, которые заботились о моем здоровье. Сегодня я впервые сумел самостоятельно, не держась за стену, пройти шесть шагов до стоящего в углу ведра с нечистотами. На большее я еще не был способен, но гордился и этим достижением.

Мне удавалось отличить день от ночи благодаря узкому оконцу, находящемуся в кирпичной стене на высоте восьми футов. Окно перекрывали толстые горизонтальные прутья: я подозревал, что их приделали уже после того, как здание было построено, — возможно, совсем недавно, скажем, дня три назад. Я отметил их возможную ненадежность.

Очевидно, помещение не предназначалось для содержания пленников, но вполне подходило для данной цели. Дверь была толстой; судя по тому, что я слышал, когда она открывалась, снаружи имелся железный засов. В комнате стояла слишком длинная койка. Матрас показался мне мягким и шуршал всякий раз, когда я поворачивался на другой бок. Мне дали коричневое бесформенное одеяние, сделанное из кожи какого-то животного. Уж не знаю, обычное ли у них дело забирать у пленников всю одежду или они нашли в моей такое количество оружия, что пришли к выводу — и не ошиблись, — что им никогда не удастся найти все. Меня оставили босым, чего я не любил с самого детства.

Кормили меня дважды в день. О первом я помню смутно. Второй раз мне дали безвкусную рыбную похлебку, пересоленную. В следующий раз принесли какую-то кашу, на вкус она оказалась лучше, чем на вид, но не слишком. Затем попотчевали блюдом из кальмара, из которого хороший повар наверняка соорудил бы нечто изумительное. Последний обед — его остатки лежали на деревянной тарелке — состоял из вареных овощей, рыбы и куска грубого черного и очень вкусного хлеба.