В качестве заключения упомяну несколько общих проблем.

1) Наш мозг — вычислительная машина? При обсуждении этой проблемы необходимо иметь в виду, что за прошедшие века понятие машины претерпело значительные изменения. Первоначально под машиной понимали простое устройство, например, рычаг или молот, для выполнения механической работы. В наши дни мы говорим о компьютере как о машине. Кроме того, в настоящее время к машинам применяют ряд понятий, заимствованных из биологии. В контексте конструирования машин мы встречаем такие понятия, как самоорганизация, самовосстановление, самосборка, самоуправление и т.д. Обратите внимание, как широко «самость» вторглась в мир машин! Поэтому когда речь заходит о сравнении мозга с машиной, необходимо тщательно оговаривать, какого рода машина имеется в виду. Мозг заведомо не является машиной в первоначальном смысле слова, а именно — созданным человеком устройством для выполнения определенных задач. Но по мере того как мы наделяем машину все новыми и новыми биологическими аспектами, различие между мозгом и машиной стирается все больше. Ситуация выглядит так, как если бы между человеческим мозгом и человеческим мозгом (это не опечатка!) шла некая престижная гонка. С одной стороны, человеческий мозг стремится построить машину, возможности которой были бы равны возможностям мозга, а с другой стороны, человеческий мозг стремится доказать свое превосходство перед машиной. (Нечто подобное мы обнаруживаем в сравнении человеческого мозга с компьютером. Эту ситуацию мы обсудили в гл. 18, и поэтому не будем повторяться.)

2) Мозг и чипы, или протезы мозга. Интересная задача — установление физической связи между нейронами и чипами. Решением ее занимается, например, Фромхерц (1994). Мы находимся здесь в самом начале пути, и делать сколько-нибудь определенные прогнозы относительно будущего развития, например, относительно чипов, имплантированных в поврежденный мозг или увеличения информационной емкости мозга (протезы мозга). Только будущее покажет, имеем ли мы дело с научной фантастикой или реальностью. Но с абстрактной точки зрения синергетики кооперативные эффекты могут приводить к такому же макроскопическому поведению систем с совершенно различными микроскопическими компонентами. Существенны лишь параметры порядка.

3) Креативность. Наконец, было бы уместно сказать несколько слов о креативности. До сих пор я полностью обходил молчанием эту проблему. В действительности креативность представляется мне самой глубокой из всех головоломок, связанных с мозгом. Под креативностью имеется в виду рождение идей, которые не рождались никогда прежде и более того — рождение которых в высшей степени маловероятно. Рождение новой идеи можно уподобить головоломке, при решении которой после многих безуспешных попыток из кусочков причудливой формы внезапно складывается картинка. Акт творения сравнительно легко охарактеризовать на словесном уровне, например, как конкуренцию и кооперацию различных идей в форме параметров порядка. По поводу такого рода определений трудно удержаться от критических замечаний: высказывать подобные сентенции — пустое дело, они не дают нам никакого операционального подхода и не дают рецепта, который позволял бы решить головоломку или найти новую фундаментальную идею. Может быть, хорошо, что природа гения все еще окутана тайной. (С.309-314)

Научные интересы Р.С. Карпинской — доктора философских наук, профессора, заведующей сектором философии биологии Института философии РАН — лежали в сфере анализа философских оснований биологии, ее роли в изучении человека, а также в решении глобальных проблем современности. В процессе анализа методологических вопросов молекулярной биологии, генетики, теории эволюции Карпинская обосновала положение о различии стилей мышления естествоиспытателей при структурно-функциональном и историческом исследовании биологических явлений, при изучении жизни с целью познания законов ее организации или же эволюции. Анализируя соотношение принципов редукционизма и интегратизма, она продемонстрировала гетерогенность, разнокачественность методологических средств, используемых в различных биологических науках. Вместе с тем Карпинская была убеждена в необходимости разработки целостного подхода к феномену жизни. Она показала, что потребность в таком подходе особенно увеличивается в связи с социально и культурно детерминированным изменением современного образа биологической реальности и усилением ценностной, гуманистической ориентированности биологического познания. Карпинская уделяла существенное внимание разработке идеи коэволюции применительно к различным уровням организации жизни, вплоть до коэволюции природы и общества; именно эта идея оценивалась ею как центральная в методологии биологии. Размышляя над мировоззренческими проблемами биологии, ее значением для постижения человека, Карпинская приходит к выводу о формировании биофилософии как нового междисциплинарного направления.

О.С. Суворова

Приводятся отрывки из книги:

Карпинская Р.С. Теория и эксперимент в биологии: мировоззренческий аспект. М., 1984.

Гносеологическим оптимизмом можно назвать ту уверенность в возможности получения точного знания, которая воодушевляет современного биолога-экспериментатора. На его вооружении такое богатство физико-химических, кибернетических, математических методов, что познание наисложнейших механизмов жизнедеятельности (например, молекулярных основ функционирования мозга) рассматривается лишь как вопрос времени.

Однако гносеологический оптимизм сопряжен с возросшей гносеологической ответственностью. Дело в том, что широкое изучение механизмов жизнедеятельности предполагает понимание любого биологического объекта как «многослойного», воспроизводимого в своей целостности лишь на путях совмещения различных уровней изучения <...> (С. 92).

<...> эта ответственность нужна прежде всего при определении объекта эксперимента, «вписанного» в адекватный объекту уровень познания, т.е. проявляется на самых исходных рубежах экспериментальной деятельности ученого. Корреляция между объектом и уровнем его рассмотрения (генетическим, физиологическим, поведенческим, эволюционным и т.д.) является не чем иным, как специфично биологической формой проявления субъект-объектного отношения, в котором объективность содержания задается свойствами избранного фрагмента биологической реальности, а сам выбор этого фрагмента и способы оперирования с ним определяются целью исследования и зависят от субъекта. <...> (С. 95-96)

<...> в нашей литературе отмечается возрастание активности субъекта, обусловленное прежде всего эвристичными возможностями методов точных наук, использование которых все больше приближает биологический эксперимент к эталонам физического знания. Воздействие точных наук на биологию привело к появлению довольно устойчивой закономерности предвосхищения «нового пласта» в сугубо абстрактной, логической форме. Выдвижение четких задач исследования и построение логической схемы их решения до начала эксперимента — существенное отличие современной биологии от ранее господствовавшего описательного, индуктивного пути ее развития. <...> (С. 96)

<...> в философских понятиях можно говорить, что и опережающая функция логического мышления, и создание комплексов методов, и методологическая ответственность ученых базируются на рефлексии знания, ставшей органичной для биологии. В этом выражается степень зрелости науки, возросший уровень ее теоретичности. <...> (С. 97)

Использование методов точных наук предоставляет небывалые ранее возможности объективной оценки результатов эксперимента, но вместе с тем повышает и уровень требований не только к эксперименту, но и к его правильной, грамотной с общебиологической точки зрения интерпретации, к его связи с проверенной теоретической концепцией. Тем самым экспериментатор все активнее втягивается в такую самооценку своей деятельности, которая предполагает широкую общебиологическую культуру, осознание современных тенденций развития биологического знания. <...> (С. 97)