Первое — никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т.с. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению. Второе — делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить.

Третье — располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.

И последнее — делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.

Те длинные цепи выводов, сплошь простых и легких, которыми геометры обычно пользуются, чтобы дойти до своих наиболее трудных доказательств, дали мне возможность представить себе, что и все вещи, которые могут стать для людей предметом знания, находятся между собой в такой же последовательности. Таким образом, если воздерживаться от того, чтобы принимать за истинное что-либо, что таковым не является, и всегда соблюдать порядок, в каком следует выводить одно из другого, то не может существовать истин ни столь отдаленных, чтобы они были недостижимы, ни столь сокровенных, чтобы нельзя было их раскрыть. Мне не составило большого труда отыскать то, с чего следовало начать, так как я уже знал, что начинать надо с простейшего и легко познаваемого. Приняв во внимание, что среди всех искавших истину в науках только математикам удалось найти некоторые доказательства, т. е. некоторые точные и очевидные соображения, я не сомневался, что и мне надлежало начать с того, что было ими исследовано. <...> (С. 259-261)

Ч.С. Пирс (Peirce) — американский философ, логик, математик, естествоиспытатель. Родился в Кембридже, США. Окончил Гарвардский университет по специальности «химия» в 1859 году. Работал сначала в Гарвардской обсерватории, а затем в Американском управлении береговых и геодезических служб. Преподавательская деятельность Пирса не носила системного характера. Он изредка читал курсы лекций в Гарварде и университете Джона Хопкинса. С 1877 года — член Американской академии наук и искусств. Философские и теоретические идеи Пирса оказали влияние на развитие прагматизма как философского направления.

В работе «Прагматическое и прагматизм» (1902) Пирс определил свою философскую позицию как «прагматицизм», предлагая оригинальную трактовку методологии прагматизма и подчеркивая социальный характер истины. Пирс формулирует понятие истины как «согласия абстрактного утверждения с идеальным пределом, к которому бесконечное исследование привело бы мнения ученых» («Как сделать наши идеи ясными» (1878)). Центральным положением философской концепции Пирса, обоснованным в работе «Большая логика» (1893), является методологический принцип научного исследования (принцип фаллибилизма), который состоит в том, что приближение к истине возможно только через непрерывное исправление погрешностей (fallibility), улучшение результатов, выдвижение все более совершенных гипотез. В работе «Закрепление верований» (1877) Пирс анализирует «методы закрепления верований» (метод упорства, метод авторитета, априорный метод, научный метод), обосновывая адекватность и приемлемость научного метода в познании. Только научный метод, по Пирсу, дает нам способ различения правильного и неправильного путей исследования. Среди произведений Пирса, переведенных на русский язык: «Закрепление верования» (1877) (Вопросы философии. 1996. № 12. С 106-120); «Как сделать наши идеи ясными» (1878) (Там же. С. 120-132); «Логические основания теории знаков» (СПб., 2000); «Начала прагматизма» (СПб., 2000).

Т.Г. Щедрина

Тексты приведены по:

Пирс Ч.С. Закрепление верования // Вопросы философии. 1996. № 12. С. 106-120. Пер. с англ. В.В. Горбатова, сверен Бандуровским под ред. А.Ф. Грязнова.

<...> Целью рассуждения является выяснение на основе рассмотрения того, что нам уже известно, чего-то другого, доселе нам не известного. Следовательно, рассуждение правильно, если оно выводит истинные заключения из истинных посылок, и никак иначе. Таким образом, вопрос относительно обоснованности есть исключительно вопрос факта, а не мышления. <...> Да, действительно, по природе своей мы обычно рассуждаем правильно, но это случайность: истинное заключение не перестало бы быть истинным, если бы мы не испытывали никакого побуждения принимать его, и ложное заключение не перестало бы быть ложным, если бы мы находились во власти сильной склонности верить в него. <...> (С. 107-108)

То, что заставляет нас выводить из данных посылок одно следствие скорее, чем другое, есть некая — врожденная ли, приобретенная ли — привычка ума. <...> Отдельная привычка ума, обусловливающая тот или иной вывод, может быть сформулирована как утверждение, чья истинность зависит от законности определяемых этой привычкой выводов; такая формула называется руководящим принципом (guiding principle) вывода. <...> (С. 108)

Едва ли, однако, можно браться за этот предмет, не ограничив его сначала, поскольку практически любой факт можно рассматривать в качестве руководящего принципа. Но оказывается, что между фактами уже существует некое разделение, такое, что в один класс попадают те факты, для которых абсолютно существенно быть руководящими принципами, а в другой — те, которые представляют любой иной интерес в качестве объектов исследования. Это разделение есть разделение между фактами, считающимися не подлежащими сомнению, когда спрашивают о том, следует ли из определенных посылок определенное заключение, и фактами, которые не предполагают этого вопроса. <...> (С. 108-109)

<...> В большинстве случаев мы знаем, когда мы хотим задать вопрос, а когда хотим произнести суждение, потому что существует различие между ощущением сомнения и ощущением верования. <...> (С. 109)

Таким образом, и сомнение, и верование оказывают на нас позитивное, хотя и весьма различное воздействие. Верование не заставляет нас действовать немедленно, но ставит нас в такие условия, что мы будем вести себя некоторым определенным образом, когда представится случай. У сомнения отсутствует какое-либо воздействие подобного рода, но оно принуждает нас к действию до тех пор, пока оно само не будет устранено. <...>(С. 109)

<...> Раздражение сомнения вызывает усилие достигнуть состояние верования. Я буду называть это усилие Исследованием (Inquiry), хотя надо признать, что иногда это не очень удачное обозначение.

Раздражение сомнения есть единственный непосредственный мотив для борьбы за достижение верования. <...> С сомнения, следовательно, борьба начинается и с прекращением сомнения она заканчивается. Единственной целью исследования, таким образом, является установление мнения (opinion). Мы можем вообразить, что этого нам недостаточно и что мы стремимся не просто к мнению, но к истинному мнению. Но подвергните эту фантазию испытанию, и она окажется беспочвенной. Ибо стоит только достигнуть твердого верования, как мы будем полностью удовлетворены, будет ли верование истинным или ложным. Ведь ясно, что ничто вне сферы нашего знания не может быть нашим объектом, так как ничто из того, что не воздействует на наше сознание, не может служить мотивом психического усилия. Самое большее, что можно утверждать, это то, что мы ищем такое верование, о котором мы будем думать, что оно истинно. <...> (С. 110)

<...> Если установление мнения есть единственная цель исследования и если верование имеет природу привычки, то почему не должны мы достигнуть желанного результата, взяв первый попавшийся ответ на вопрос и постоянно повторяя его самим себе, подробно останавливаясь на всем, что может способствовать этому верованию и учась отворачиваться с презрением и ненавистью от всего, что могло бы ему помешать? Подобный простой и прямолинейный метод действительно культивируется многими людьми. <...> (С. 110) Но этот метод закрепления верования, который может быть назван методом упорства, окажется неспособным сохранить свои позиции на практике. Социальный импульс против него. Человек, принимающий этот метод, рано или поздно обнаружит, что другие люди мыслят иначе, чем он, и в какой-то более здравый момент ему может прийти в голову, что их мнения так же хороши, как его собственное, и это поколеблет его убежденность в своей вере. Эта концепция, заключающаяся в том, что мысль или переживание другого человека могут быть равноценны нашим собственным, представляет собой, очевидно, новый и очень важный шаг. Она возникает из того импульса, который слишком силен в человеке, чтобы подавить его без опасности уничтожения человеческого рода. Если только мы не превратимся в отшельников, то необходимо будем оказывать влияние на мнения друг друга. Таким образом, проблема состоит в том, как закрепить веру не только в индивидууме, но и в сообществе.