Любопытно, из чего делают теперь бульонные кубики. Телеведущий подробно разъяснял: это жир, соль и вкусовые добавки, которые ещё называют усилителем вкуса. Ну, а если совсем уж мудрёно назвать усилитель вкуса – это глутамат натрия. Что самое печальное, этот коварный глутамат действует на организм человека точно так же, как и наркотическое вещество. И если постоянно использовать такие кубики в пищу, произойдёт привыкание организма. Но и это не всё. Многие люди даже не догадываются о том, что при кипячении глутамат натрия разлагается на вредные компоненты и превращается в самый настоящий яд. Например, в других странах покупателя предупреждают о том, что кубики можно растворять только в тёплой воде. У нас пока до такой сознательности не дошли. На пачках сигарет пишут громадными буквами о вреде, а вот на упаковках с кубиками молчок. Почему люди не беспокоятся о своём здоровье? Не понимаю.

Понятно, что в моей косточке тоже всякой химии хватает. Но, во-первых, я не собираюсь свою кость отваривать. А во-вторых, для меня это такая редкость, что тут не до отравлений и привыканий.

Вы, наверное, подумаете, куда это Трисона понесло? Вздумал нам, разумным существам, лекции читать. Но, уверяю вас, не зря я затеял эту тему. Да и тем более узнал я эту информацию от вас же, людей, только из телевизора. Не думаю, что там всё время врут, наверное, иногда и правду рассказывают. Так вот. Самое страшное, что глюконат натрия может нанести непоправимый вред вашим детям. От этого вещества прежде всего может пострадать зрение ребёнка. Так что сто раз подумайте, прежде чем совать в кастрюлю или тарелку эту гадость.

Взрослым тоже ничего хорошего кубики не приносят, особенно тем, кто не желает обзаводиться лишними килограммами. Да-да! Учёные доказали, что бульонные кубики приводят к ожирению.

А вот с нами, с собаками, дела обстоят получше, отчего мне даже бывает стыдно перед людьми. Собачий корм содержит большое количество белка, углеводов, домашней птицы, жира и витаминов. Нам ведь не так просто подсунуть всякую там химию. Всё дело в нюхе, а потому мой совет: люди, развивайте нюх! Пригодится. С развитым нюхом жить гораздо легче – никто вам не подсунет «осетрину второй свежести».

Ой, что-то я отвлёкся. От моей кости уже остался кусочек размером с бульонный кубик, когда я услышал за своей спиной робкое «Трисон». Я замер. Кубик вывалился из моей пасти, а я боялся обернуться. Меня всего словно чем-то пронзило от кончика носа до кончина хвоста.

– Трисон! – снова прозвучало за спиной.

Я медленно обернулся, наверное, с минуту смотрел на стоящего поодаль человека и не мог пошевелиться. Еле-еле выдавил из себя:

– Ав!

– Трисон! – закричал парень. – Трисон! Трисончик! Миленький!

Наконец-то я ожил и бросился навстречу своему Сашке. Мы обнялись как родные братья. Впрочем, а кто он мне? Брат он и есть брат. Санька целовал меня в нос, глаза, уши. Мы упали с ним на траву. Сашка схватил меня за лицо и, глядя прямо в глаза, спросил:

– Ну, как ты, мой братик? Как ты поживаешь?

– Ав-ав-ав! – соврал я, произнеся заветное слово «радуга», чтобы не огорчать мальчишку.

– Как же я соскучился по тебе, Тришка! Ты с кем здесь? – И вдруг посерьёзнев, спросил: – А почему без шлейки? Где твоя шлейка?

Что я мог ответить? Лизнул в щёку и, как мне показалось, улыбнулся.

В этот момент к нам подошёл Стёпка. Сашка приподнялся, встал на ноги и спросил:

– Это твоя собака?

– Нет, – смущённо ответил Степан, – я просто помогаю её выгуливать.

– А у кого он теперь работает? – спросил Санька.

– У старушки одной, но она сейчас болеет, редко на улицу выходит. Я приезжаю иногда, там одни старики, сильно не нагуляешься.

– Ясно, – вздохнул Санька и, протянув руку, представился: – Саша.

– Стёпа, – ответил парень.

Пацаны быстро подружились. Сашка рассказал о том, как я когда-то ему помогал, Стёпка – о том, как познакомился со мной. Но самое радостное для меня было то, что новые друзья договорились навещать меня теперь по очереди. Так что была бы моя воля, я назвал бы книгу не только «Возвращение Трисона», но и добавил бы «Возвращение Сашки».

Ну, вот я и познакомился с Борисом Ивахник. Догадались, кто это? Да-да, это сынок-пасынок Полины Фотеевны. Тип ещё тот. Первое, что он заявил, ввалившись в квартиру и дыша ужасным перегаром, так это то, что в квартире воняет псиной. Тоже мне, парфюмер выискался. И Ирина Фотеевна, и Стёпка купают меня чуть ли не каждый день. И где он уловил запахи? На себя посмотрел бы – «ароматик» ещё тот.

– Собаку убери, – гость с опаской посмотрел на меня.

– Да не бойся, не тронет, – успокоила Ирина Фотеевна.

– Ага, – хмыкнул он, – «не бойся», откуда я знаю, что у неё на уме?

– Говорю же, не тронет, видишь, спокойно лежит, – говорит женщина. – Это же собака-поводырь.

– А где старая? – спросил мужчина.

– Боря, – всплеснула руками Ирина Фотеевна, – как тебе не стыдно? Разве можно так на мать?

– Не на мать, а на мачеху, – поправил неряха и загоготал во весь голос.

– И как только у тебя язык поворачивается, – пыталась усовестить гостя пожилая женщина.

– Ну а что, я её молодухой должен называть? Вы не примолаживайтесь, тёть Ир, это жизнь, ничего не поделаешь. Ваше время проходит. Когда-то и я дедом стану. Ничего нет вечного под луной.

– Всё равно нельзя так, Боря, нельзя…

– Забей, тётя Ира, – гость вынул бутылку вина. – Пожрать есть чего? А то я голодный, как собака.

– Раздевайся, – предложила тётя Ира, – проходи на кухню.

– Ты так и не ответила мне: где старая? Слышал, в больнице лежала? Что с ней случилось? Небось, перебрала?

– Тише ты, не ори, – шикнула Ирина Фотеевна, – отдыхает в спальне. Инфаркт у неё был, врачи порекомендовали побольше лежать.

– Зови её, – Борис пропустил мимо ушей слова тётки и поднял над головой бутылку, – по стаканчику пропустим.

– Ты что, глухой, что ли? – возмутилась Ирина Фотеевна. – Ну какой, к чёрту, стаканчик? Говорю же: инфаркт у неё. Нельзя ей спиртное.

– Да ладно, – выпучил глаза Борис, – немножко можно. У меня врач знакомый есть, так он говорит, что при инфаркте даже полезно по чуть-чуть – стимулирует сердечную мышцу.

– Придурок твой врач, – нахмурилась Ирина Фотеевна. – Прекрати немедленно паясничать, садись, я тебя покормлю. Супчика налить?

– Да, давай всё, что есть. С утра маковой росинки во рту не было.

– А что ж ты так? Жена не кормит? – удивилась женщина.

– Какая жена, тёть Ир? Вы что, не знали? Мы же ещё в прошлом году развелись.

– Так откуда же мне знать? Мы с прошлого года и не виделись с тобой. А что случилось?

– Да ну её, – махнул рукой Борис, – достала эта семейная жизнь. Вот она мне где, – мужчина чиркнул ребром ладони себе по горлу.

– Вроде девчонка-то неплохая, – возразила тётя Ира.

– В тихом омуте черти водятся, – снова загоготал Борис, налил себе стакан вина, выпил залпом и принялся жадно хлебать суп из тарелки.

– Осторожно, Боря, горячий, – воскликнула Ирина Фотеевна, но Борис словно и не слышал предупреждения.

Вычерпав полтарелки, снова налил стакан и так же мгновенно осушил его.

– Тёть Ир, может, налить немного? – предложил гость.

– Ты же знаешь, Боря, я не пью. Спасибо. Как супчик?

– «Супчик из цветной капусты мы варили, было вкусно, ой-ё-ёй!», – неожиданно запел Борис. – Супчик хорош! Спасибо.

Надо же – поблагодарил. Я уж было думал, что он и слов таких не знает.

– На здоровье, – улыбнулась Ирина Фотеевна.

Закончив трапезу, Борис вынул сигареты.

– Ой, Боря, – замахала руками тётя Ира, – не кури в квартире. Матери будет плохо!

– Да ладно тебе, – скривился Борис, – я же не в спальне у неё. Приоткрою окошко, весь дым на улицу.

– Потерпи, Боренька, – взмолилась женщина, – но Борис чиркнул зажигалкой и затянулся.