– Ты поедешь в этом году одна отдыхать, – сказал он жене, – а я поеду в Джамбул к матери. Побуду рядом с ней.

– Я поеду с Расулом в семейный пансионат, – согласилась Шолпан. – А дома надо оставить кого-нибудь из знакомых.

На этом и порешили.

В течение нескольких оставшихся до отпуска дней Наркес завершил последние дела.

В один из этих дней к нему пришла Динара с заявлением об освобождении от работы. Подписывая его, Наркес спросил:

– Вы все туда же решили поступать? В университет, на биологический?

Девушка кивнула.

– Ну, желаю вам удачи. Готовьтесь. Я думаю, что вы поступите. Я же ясновидящий, – улыбаясь, добавил он.

Девушка грустно улыбнулась.

– До свидания, Наркес Алданазарович… – тихо произнесла она.

Печальные глаза ее были прекрасны.

– До свидания, Динара… – Наркес посмотрел на девушку и, чтобы не слишком задерживать взгляд на ее лице, отвел его в сторону. – Да, чуть не забыл, – добавил он. – Позовите, пожалуйста, ко мне Абая Джолаевича.

Динара медленно и задумчиво вышла из кабинета.

Через несколько минут вошел замдиректора по хозяйственной части Абай Джолаевич Алимханов.

– Подыщите, пожалуйста, новую секретаршу, – обратился к нему Наркес. – Мухамеджанова увольняется, поступает в институт.

– Хорошо, Наке.

Немного поговорив с Наркесом, он вышел.

Настал и день отъезда в Джамбул. Наркес встал рано утром, чтобы до наступления жары успеть проехать большую часть пути. Позавтракал, закончил последние приготовления. Затем сходил в гараж и подкатил машину к дому. Разбудив Шолпан, Наркес попрощался с ней, поцеловал спящего Расула и, взяв дорожный чемодан, вышел. Было около половины седьмого.

Несмотря на раннее время, по улицам шли густые потоки машин. Выбравшись на одну из главных магистральных улиц, Наркес пристроился к потоку машин, идущих в юго-западном направлении. За городом на широких автострадах движение стало быстрее. С каждой стороны эстакады в одностороннем движении могли идти одновременно по четыре ряда машин, Наркес стремительно обгонял машину за машиной. Несмотря на бесчисленные зигзаги горных дорог до Курдайского перевала и после него, расстояние в пятьсот километров между Алма-Атой и Джамбулом он покрыл за пять часов. Не заезжая в город, Наркес поехал в Ассу, где жила его мать. Скоро он въехал в село и свернул к одному из пятиэтажных домов, стоявших у обочины дороги. Поставив машину на площадку перед домом, Наркес прошел в крайний левый подъезд и поднялся на второй этаж. У двери с цифрой восемь он остановился; немного помедлил и позвонил. Дверь открыла мать. Увидев сына, она бросилась к нему, обняла. Потом, не выдержав, расплакалась. Пока Наркес успокаивал ее, из внутренних комнат вышли Турсун и Бейбит. Бейбит, увидев брата, сразу кинулась к нему на шею. Застенчиво поздоровалась с кайнага и Турсун. Все вместе они прошли в зал. Оглядываясь по сторонам, Наркес спросил:

– А где Серик, мама?

– На работе, должен прийти к обеду.

Мать подробно расспрашивала о Шолпан, Расуле, друзьях сына, о знакомых.

– Ну, как Расул? – все снова и снова спрашивала она. – Не забыл еще свою бабушку?

– Нет, помнит. Время от времени спрашивает у нас: «А где наша мама?» Мы говорим: «Мама ушла жить с другим мальчиком, которого тоже зовут Расулом». Он стоит после этих слов и долго о чем-то думает, – улыбнулся Наркес.

– Так нельзя шутить, – серьезно сказала мать. – Он уже многое понимает, хоть и маленький.

Наркес, улыбаясь, согласился с матерью. Еще немного поговорив с сыном, Шаглан-апай вместе с Турсун начали готовить чай. Бейбит продолжала расспрашивать брата об алмаатинских новостях.

Через некоторое время пришел и Серик. Еще с порога услышав голос брата, он стремительно вошел в комнату. Братья обнялись, затем, радостно восклицая, стали разглядывать друг друга. Серик заметно возмужал за те полгода, которые Наркес не видел его. Пока братья расспрашивали друг друга о житье-бытье, Турсун и Бейбит накрыли на стол. Шаглан-апай позвала всех на чай. За разговорами они не заметили, как пролетело обеденное время. Серик встал из-за стола и взглянул на брата:

– Ну ладно, мне надо на работу. Вечером договорим. – Он вышел.

В прошлом году он приехал из армии осенью, пропустив все сроки поступления на учебу. Потом женился и устроился на автобазу шофером. Этой профессии он обучился в армии. Наркес часто думал о судьбе брата, но все как-то не удавалось помочь ему. Б январе умер отец. Похороны, в феврале сорокадневка. В марте эксперимент, и с тех пор помимо всех дел Института он был занят Баяном. Буквально на днях вернулся из Вены. А сделать что-то было необходимо… Обо всем этом думал Наркес, сидя за столом, поддерживая беседу и одновременно отвечая на вопросы матери, Бейбит и Турсун.

После обеда Наркес решил съездить в город к Сакану. Он был очень привязан к нему. Они приходились друг другу двоюродными братьями по линии матерей. Были почти ровесниками: Наркес был на год старше Сакана. Вместе росли в детстве, вместе учились в одном институте, но на разных факультетах. Сакан поступил на год позже брата и на год позже его окончил. Работал заведующим аптекой. Несколько лет назад он получил ее одной из самых отсталых, затем из года в год постепенно сделал ее одной из лучших в городе. В прошлом году отстроил для нее новое просторное здание. Был он очень трезвым, деловым и практичным. Они как бы дополняли друг друга. Сакан ценил в старшем брате колоссальный интеллект. Наркес же ценил в нем умение видеть в жизни все без иллюзий, без возвышенного ореола.

Сакан оказался у себя. Увидев Наркеса, он радостно встал из-за стола и пошел ему навстречу. Братья поздоровались, расспросили друг друга о делах, о семьях. Чтобы беседу их не прерывали, Сакан вызвал зама, попросил его пока заняться посетителями и закрыл дверь кабинета на ключ.

Посидев за беседой еще немного, Наркес стал собираться.

– Куда торопишься? – спросил его Сакан. – Скоро кончится работа. Поедем к нам. Поговорим, побудем вместе, заночуешь…

– Потом, старина. Пока надо побыть рядом с матерью. Я ведь только приехал.

– Ну, давай, заходи. Может, сообразим и махнем куда-нибудь на несколько дней, отдохнем. Да, – тут же остановился он. – Никто не знает о твоем приезде? Ты никуда еще не заходил? А то понабегут со всех сторон. И отдохнуть не дадут. Лучше инкогнито тебе побыть пока. А к руководству и перед отъездом успеешь зайти.

Наркес согласно кивнул. Братья расстались.

На следующий день Наркес решил навестить пожилых родственников. Первым делом он посетил Кумис-апу, старшую сестру матери. Ей было восемьдесят лет. Несмотря на столь немалый возраст, она обладала завидной живостью и оптимизмом, Дочь ее Турсун уже много лет была вдовой. Раньше была замужем за двоюродным родственником Хакимом, что среди казахов случается редко. В свою очередь они приходились двоюродным братом и двоюродной сестрой Наркесу. После смерти брата остались двое детей, старший Турымтай и младшая Талшын, и Наркес часто помогал им. Увидев его, все они необыкновенно обрадовались.

– И тебя, Наркесжан, оказывается, можно иногда увидеть. Уж был бы ты лучше простым, не известным никому человеком, как мой Орын, и тогда мы видели бы тебя чаще, – сказала Кумис-апа.

Орын, невысокий круглолицый молодой человек с курчавыми волосами, все еще холостой в свои тридцать два года, стоял рядом с матерью и улыбался.

Наркес радостно здоровался со всеми. За чаем они вспоминали родных, знакомых упомянули и Хакима. Вспомнив брата, Наркес сразу стал серьезным.

– Хаким-ага часто говорил мне, – нарушил он, наконец, молчание, – что мы обязательно должны оставить какой-нибудь след после себя. Я, кажется, выполнил его просьбу…

– Да, ты выполнил его просьбу… Это было самое заветное желание в его жизни… – задумчиво отозвалась Турсун, вспомнив мужа.

– Хочу я какую-нибудь научную работу посвятить его памяти, – продолжал Наркес. – Попозже, когда освобожусь немного.