8 августа.

Чем больше я думаю о физических, интеллектуальных и нравственных способностях человека, тем больше прихожу к выводу, что человек не только космическое, но и фантастическое существо.

Заинтересовавшись, Наркес перевернул страницу.

10 августа.

Человеческой натуре присущи два величайших свойства: гениальность разума и гениальность души. Первое из них дает титанов познания, искусства и практического действия. Второе встречается неизмеримо реже и рождает Жанну д'Арк и других титанов любви к людям. Второе свойство совершеннее первого. Ибо люди, наделенные величайшим разумом и талантом, постоянно оспаривают первенство между собой. История сохранила бесчисленное множество примеров тому. Микеланджело и Леонардо да Винчи, Бюффон, и Вольтер, Лев Толстой, всю жизнь отрицавший Шекспира и в конце концов признавший его, Б„рлиоз, завидовавший непостижимому музыкальному гению Паганини, Шиллер, восклицавший: «Ах, этот человек Гете! Он вечно стоит поперек моего пути», и множество других примеров. Но даже титаничнейшие натуры, наделенные гениальным разумом, застывают в немом и благодарном восхищении перед титанами гениальной души. Созерцая умственным взором их бытие, они забывают о своем соперничестве, о всех обидах, которые они нанесли друг другу, и останавливаются, пораженные, перед величием человеческой души, состоящей из одной только любви к людям. Ибо в этом мире нет ни соперничества, ни вражды, ни самой крохотной мысли о себе, а есть только безграничная, ни с чем не соизмеримая любовь к людям. Каждая гениальная душа словно говорит людям: «Поменьше думай о себе, побольше думай о других, люби людей, помогай им. Всю жизнь, не зная устали, борись со своим стремлением выпятить себя, возвысить себя над людьми хоть на йоту и, если ты победишь в этой трудной, ни с чем не сравнимой борьбе, ты станешь таким, как я. И будешь не изредка любоваться зрелищем великой любви к людям, а будешь носить эту любовь в себе постоянно…»

Титанов разума потрясает тот факт, что мысль, обращенная у большинства людей роковым образом только в сторону личных собственных интересов, у гениальных душ полностью отворачивается от своего субъекта-носителя и всецело обращается в сторону человечества. Из этого восхищения и рождаются величайшие творения писателей, скульпторов, музыкантов и художников. Так была воплощена в мраморе, книгах, симфониях и полотнах Жанна д'Арк и другие гении любви к людям.

Не раскрывает ли и не объясняет ли явление титанов любви к людям истинные начала мира – любовь ко всему сущему, заложенную в его основу? Не зовет ли оно к высшему самопожертвованию и высшему служению людям, одной из форм которого является и деятельность гениального человека?

Продолжая листать тетрадь, Наркес думал: «В нем пробуждается философ. Он начинает постигать истинные начала мира. Это хорошо. Высочайших вершин в любой области знания и творчества достигает только тот, кто прежде всего является мыслителем и только потом специалистом в своей области. Истина, которая проходит мимо многих «многомудрых» мужей… Конечно, для полного постижения этих начал надо еще пройти долгий, необозримо грандиозный путь познания. В сущности, редко, кто проходит его до конца… Но уже сейчас ясно одно: Баян будет большим математиком, быть может, самым большим математиком века.

Последняя же его запись как бы отвечает на вопрос Сартаева и всех сартаевых, не станет ли человек, благодаря открытию формулы гения, гениальным роботом, полностью лишенным нравственности. Он ответил тогда своему Сальери, что вместе с гигантским усилением интеллекта в столь же огромной степени обострятся все нравственные понятия и побуждения личности… Он победил в споре со всеми лжеучеными, который он вел с ними всю жизнь…»

Кончив листать тетрадь и закрыв ее, Наркес произнес:

– Я доволен тобой. Ты оправдал мои надежды. Счастливой тебе дороги, старина!

Баян знал, что никогда и ни от кого из людей он не услышит более лучших слов. Побыв еще немного, он поехал домой.

После ухода юноши Наркес некоторое время думал о нем. Хороший парень, думал он, искренний, отзывчивый и безупречно чистый. Впрочем, он сохранит эту чистоту души и наивность еще долгие-долгие годы, ибо он теперь гений, а все гении наивны и прямолинейны до неразумности, не в пример людям, единственную силу которых составляет возведенная до степени искусства способность приспособляться к любому окружению и к любым обстоятельствам.

В общем, как бы там ни было, несмотря на огромные душевные переживания и столь же громадные научные поиски, эксперимент удался и удался блестяще. Раскрыта еще одна, быть может, самая великая, тайна природы. По каким-то трудно уловимым ассоциациям Наркес стал думать о самой природе. Всегда, когда он думал о ней, его поражало бесконечное разнообразие живых форм на земле. От атлантической макрели, находящейся постоянно в стремительном движении, ибо малейшая остановка грозит ей гибелью от нехватки кислорода, получаемого из воды, до ленивцев, являющихся последним пределом существования в ряду животных, имеющих мясо и кровь.

От Чингисхана до Сократа. От Талейрана до Жанны д'Арк.

Каждое уникальное явление природы вызывало в нем необычайное удивление, и он никогда не переставал восхищаться им. Всю жизнь он бежал от удивления, которое беспощадно преследовало его и почти всегда заставало врасплох: перед величием той или иной научной проблемы, перед красотой девушки, перед тем или иным таинственным явлением человеческой психики. Вот и сейчас он думал о редчайших фактах, известных науке:

пшеница эпохи неолита (конец каменного и начало бронзового века), найденная на территории Грузии, стойкая к ржавчине и иным заболеваниям в отличие от культурных ее видов; зерна пшеницы, которые Вилькинсон нашел в фивской гробнице, – где они пролежали три тысячелетия, и которые после посадки дали растения в пять футов ростом; живые жабы, найденные в известняке, где они пролежали, по подсчетам ученых, многие тысячелетия; тритоны, извлекаемые по сей день из ископаемых льдов Сибири и оживающие в тепле. Возраст их, определяемый геологическим способом по возрасту окружающих их осадочных пород – пять, семь и даже десять тысяч лет; каменные пластинки с рисунком креста, выпавшие с дождем, столь необычные минералы, созданные природой.

А человеческие способности? Какими фантастическими порой они могут быть! Но именно они, эти отклонения от нормы, помогают глубже познать физиологическую изменчивость организма, чем все обычные нормальные явления.

Ч. Ломброзо представил на одном из симпозиумов в 1882 г. пациентку, которая с утратой зрения блестяще контактировала с окружением при помощи… кончика носа.

Женщина, которую обнаружил в 1968 г. доктор К. Виске из Санта Барбара (Калифорния), обладала способностями к восприятию электромагнитных волн. Принимала она эти волны совершенно так же, как и современный радиоприемник.

Пациент, которого описал доктор Брехт, четко различавший мельчайшие предметы с большого расстояния. Позже он умер от кровоизлияния в мозг.

Югослав Жарко Драгич из Войеводины, совершенно нечувствительный к электрическому току, демонстрировавший свои способности в 1972 г. в Медицинской академии в Белграде.

Англичанин X. Галин, организм которого был настолько «заряжен» электричеством, что редко кто рисковал подать ему руку, боясь основательной встряски.

Индус, на которого наткнулась английская экспедиция в 1961 г. в Гималаях на высоте 5000 метров, совершавший при температуре в тридцать градусов мороза религиозный обряд босой и без теплой одежды.

Крестьянка с острова Хонсю в Японии, у которой росли в теле клубки шерсти, определенной специалистами текстильной промышленности как высококачественная шерсть. За девять лет из тела пациентки доктора Таюри собрано три килограмма шерсти.

Моника Гайнал из венгерского города Замол – сто четвертый случай за всю историю науки, – родившаяся с анелгезией – полной потерей болевых ощущений. Одним из таких людей был, как известно, знаменитый Муций Сцевола, который при попытке убить Порсену, царя этрусков, осаждавших Рим, был схвачен и положил руку в огонь, вынудив врагов этим поступком снять осаду с родного города.