Здесь я хочу высказать одну несколько парадоксальную мысль. Как известно, разный уровень знаний человека влечет за собой и разный уровень его нравственности. Я глубоко убежден в том, что только разум, достигший высочайшего, т е. всестороннего своего развития и могущества, – а не только развития способностей в одном направлении, – способен привести человека к высочайшей нравственности. Все орудия массового уничтожения во все века создавались учеными, достигшими больших познаний только в одной узко специализированной области, но лишенными энциклопедических знаний величайших гуманистов. В этом объеме знаний состоит коренная разница между ученым-специалистом в одной области и энциклопедистом. Этот же объем знаний, я повторяю, является решающим условием различия между обычной и высочайшей нравственностью. У нас нет выбора. Если мы не хотим погибнуть как биологический вид, то единственный путь для нас состоит в стремлении к высочайшему расцвету знаний и интеллекта, а через него и к высочайшей нравственности, исключающей всякие войны между народами. Высшая нравственность неизбежно является следствием высших знаний – таков наиболее фундаментальный закон этого удивительного мира.

Будущее принесет человечеству более великие победы. Оно принесет нам более фундаментальные знания и более великие идеи. Шире будет область господства разума, совершеннее будет понимание функции человеческого мозга, выше честолюбие людей, принимающих участие в самых великих явлениях природы – явлениях космических масштабов. Но ив те самые отдаленные от нас времена, как бы далеко не ушло вперед развитие науки, какими бы гигантскими шагами оно не продвигалось и каких бы фантастически грандиозных успехов оно не достигло, будущие поколения земли никогда не забудут о том, что величайшее открытие человеческого познания совершено в нашем веке, что именно мы, жители XXI века, дали им ключи к познанию всех сокровенных тайн природы. Будущие титаны духа, в какой бы сфере труда по преобразованию земли и других космических планет они не были заняты, никогда не забудут о том, что они обязаны своим рождением открытию формулы гениальности, открытию нашего века, который, быть может, станет для них началом новой истории человеческого разума, началом новой жизни человечества в космических масштабах. Именно благодаря открытию формулы гениальности, повторяя известные слова Перикла, можно сказать: «Мы будем предметом удивления и для современников, и для потомков». И ради этого открытия, дамы и господа, – Наркес слегка остановился и продолжал, – ради этого открытия стоило работать и жить!..

Окончив речь и слегка кивнув в знак благодарности за внимание к его речи, Наркес спустился с трибуны.

Бурные аплодисменты долго не смолкали под сводами банкетного зала.

Наркес прошел к столу и занял свое место. Принцесса Маргарет, сидевшая рядом с ним, слегка наклонившись и мягко улыбаясь, выразила свое восхищение его речью. Наркес так же сердечно ответил ей по-английски.

Банкет продолжался до одиннадцати часов ночи.

На следующее утро в крупнейшей газете Швеции «Дагенс нюхетер» были опубликованы речи лауреатов и доклады шведских академиков о них. Среди них был и доклад Уилфреда Шуберга.

В тот же день лауреаты присутствовали во дворце на обеде, данном в их честь королем.

В следующем номере «Дагенс нюхетер» были опубликованы материалы о жизни и научной деятельности Наркеса Алиманова. Подобные материалы появились и в вечернем издании этой газеты «Экспрессен», а также в других крупнейших газетах страны «Моргенбладет», «Стокгольмс-тиднинген», «Афтонбладет», «Свенска догбладет», «Морген-тидненген» и «Нюдаг».

На пятые и шестые сутки количество обязательных ритуалов уменьшилось, и у супругов появилось больше времени, которое они могли проводить по своему усмотрению. В один из этих дней они отдыхали у себя в номере и занимались каждый своим делом. Шолпан, сидя в кресле, читала последний одиннадцатый номер журнала «Жулдыз», привезенного ею из Алма-Аты. Удобно расположившись на диване, углубился в чтение какой-то книги и Наркес. Шолпан сразу узнала ее по обложке. Это была «Книга открытий» писателя Аяна Кудайбергенова, которую Наркес очень любил. В свое время ее читала и Шолпан. В книгу вошел цикл произведений писателя, посвященных проблеме гениальности и будущим открытиям науки в области мозга. Он состоял из восьми самостоятельных художественных произведений.

Наркес читал книгу в том месте, где описывался церемониал вручения Нобелевских премий лауреатам, многодневный ритуал их пребывания в Стокгольме. Он взял с собой эту книгу в Швецию потому, что именно ей был обязан своим становлением как ученого, потому, что двадцать два года тому назад, когда он был десятилетним мальчиком, она впервые натолкнула его на мысль о возможности открытия «формулы гения». Феноменальнейшая, ни с чем не сравнимая вера Аяна в то, что открытие, о котором он писал, будет совершено в будущем, передалась и ему, Наркесу. И с тех пор «Книга открытий» сопровождала его всю жизнь. Позже, уже став взрослым, он узнал, какой ценой дались писателю предсказания открытий в области проблемы гениальности, узнал о его судьбе, похожей на дивную и трагическую сказку со счастливым концом.

Через некоторое время Шолпан отложила журнал. Она думала о том, как быстро и незаметно пролетел год. Словно вчера он начался, словно вчера Наркес провел эксперимент и побывал в Вене и вот сегодня они уже в Стокгольме. Это значит, что год уже кончился, Шолпан с улыбкой взглянула на мужа,

– Я думаю, как быстро летит время. Вроде бы вчера мы встречали Новый год и вот уже опять пришел Новый.

– Да, время летит быстро, – охотно согласился Наркес. Он встал с дивана и прошелся по комнате, чтобы немного размяться. – Особенно резко это бросается в глаза, когда видишь детей родственников и знакомых. Кажется, вчера они были совсем маленькими девчонками и мальчишками, а сегодня уже стали взрослыми девушками и юношами. Время идет. Глохнет в нас чувство красоты и все слабее и слабее реагируем мы на истинные, честные побуждения своего сердца. Стареют наши чувства, стареем мы сами…

– Вот и хорошо, – засмеялась Шолпан, – меньше будешь заглядываться на девушек.

– Мне вот иногда кажется, – продолжал Наркес, не обращая внимания на шутку, – что я прожил уже много-много жизней и каждая из них наполнена изнурительной борьбой и изнурительным трудом. Я чувствую себя так, словно я вобрал в себя знания и опыт всех поколений и очень тяжело нести этот груз… Есть какое-то несчастье в слишком большой цели…

Шолпан внимательно взглянула на мужа, словно впервые увидела его. Наркес задумчиво смотрел перед собой. Даже в годы жесточайшей его борьбы она не слышала от него таких слов, такого признанья, как сейчас, в момент наивысшего его могущества. Не проглядела ли она его за бесчисленными домашними заботами, за всеми своими лекциями и нарядами? «Не слишком ли дорогой ценой пришла эта победа?» – невольно промелькнула мысль.

– Тебе надо отдохнуть, – мягко сказала она вслух. – Ведь ты никогда толком не отдыхал. В этом году тоже не удалось: был рядом с матерью. Поедем мы с тобой летом на берег Черного моря» Расула возьмем с собой, чтобы не беспокоиться о нем. Отдохнешь, забудешь про монографию, про Институт, про работу… Представь себе, – мечтательно продолжала она, – берег моря… песок… тысячи отдыхающих на песке… Все лежат разморенные, ленивые, словно первобытные существа. И мы среди них…

– Это было бы здорово, – ответил Наркес. – Даже сказочно здорово… – задумчиво повторил он.

Они сидели, предаваясь радужным мечтам о летнем отпуске, когда раздался звонок у двери номера. Шолпан встала с места и открыла ее. Это были новые посетители-иностранцы с переводчиками.

Вечером десятого дня супруги находились в номере одни. Мысли о доме и о Расуле беспокоили их. Чтобы немного отвлечься от них, Наркес подошел к телевизору и, меняя каналы, стал искать интересную передачу. На экране мелькали столицы стран мира, исступленно играли на инструментах бородачи из джазового оркестра, страстно выступали политические лидеры, болгарские и индийские певицы сменяли друг друга.