Такие же большие синие глаза, похожая причёска, милая и обаятельной улыбка.

— Парий, — коротко констатировала она, тепло улыбаясь и скользя взглядом по моей шее. — Раньше я тебя не видела. Новенький?

— Да, я сегодня приехал с…

— Разве я разрешала тебе говорить? — сказала она всё тем же мягким участливым тоном, но от хищного взгляда её синих глаз у меня холодок пробежал по спине.

«Господи, Мара! Ты к кому меня привела?!»

Дух же в моей голове гулко захохотала с азартными подвываниями.

— Ая-яй, какой невоспитанный раб, — продолжила девушка с искренним сожалением и грустью в голосе. — Придётся тебя наказать. Пошли за мной.

Она развернулась на каблучках и направилась к дому, не глядя на меня, словно уверена была, что я безропотно послушаюсь.

«Может ноги сделать?» — подумал я.

— Ни в коем случае, — предостерегла сёкая. — Всё равно догонит, и тогда только хуже будет.

«Бли-и-ин!» — я двинулся вслед за незнакомкой, и та, искоса глянув на меня через плечо, удовлетворённо улыбнулась.

Мы пришли в пыльное подсобное помещение, напоминающее кладовую, заставленное открытыми полками, с какими-то старыми вещами. Девушка заперла дверь изнутри на засов и провела меня через ряды шкафов к задней стене. Там оказалась ещё одна дверь, которую она открыла ключом и пригласила меня войти в маленькую комнатку, бо́льшую часть которой занимала стоящая вертикально массивная деревянная рамка с вбитыми в неё металлическими скобами и продетыми сквозь них прочными верёвками.

— Встань сюда, — указала девушка под рамку, — руки в стороны.

«Зачем?» — хотел спросить я, но Мара меня опередила.

— Лучше слушайся, — посоветовала она. — Но можешь бояться. Она это любит.

Вздохнув, я встал, куда было указано, и развёл руки, изображая букву "Т". Девушка тут же набросила петли на мои запястья и, потянув за верёвки, растянула их в стороны. А потом она стала быстро вплетать меня в рамку с ловкостью паука, набрасывая на моё тело всё больше и больше верёвок. Не прошло и пары минут, как я оказался подвешенным в рамке, как муха, прилипшая к паутине.

«Какого хрена она делает?» — заволновался я.

А брюнетка уже раздевалась, стягивая с себя платье горничной и пожирая меня плотоядным взглядом. Надо сказать, что на Сиесту она не перестала походить, но хищное выражение лица самым необычным образом трансформировало её обаятельный облик, придавая ему опасную экзотическую красоту.

Девушка разделась догола, нимало не смущаясь наготы, покрасовалась передо мной, а потом запрыгнула на "паутину", и все верёвки, затянувшись, разом сдавили моё тело со всех сторон, существенно затрудняя дыхание.

— Оу, тебе больно? — спросила она сочувственно. — Тяжело дышать? Ничего не поделаешь. Таково наказание.

«Господи, она меня задушит!»

Но брюнетка слегка переступила, приподнимаясь чуть выше, и верёвки ослабли, позволяя мне судорожно набрать полную грудь воздуха. Двигаясь по верёвочным перекладинам, девушка самым разнообразным образом сдавливала меня, показывая, что отлично разбирается в этом плетении и все ощущения мои находятся в полной её власти. Приблизившись губами к моему рту, она жадно приникла к нему и поцеловала, до боли прикусывая мне губы и язык. И одновременно я почувствовал в ней огроменный заряд, переливающийся зелёными и оранжевыми всполохами.

«Хотелка! — догадался я. — Ей требуется запретное удовольствие!»

Вот только в глазах моих стало темнеть от нехватки кислорода. Крепко сдавливающие меня петли не давали возможности толком вздохнуть. Тем не менее мучительница не позволила мне потерять сознание. Она прервала поцелуй, снова переступила ногами, и путы ослабли, так что я судорожно задышал, обжигая себе лёгкие кислородом.

А девушка тем временем уже ползла вверх по "паутине", поднимаясь всё выше и выше, так что вскоре её заросшая густыми чёрными волосами промежность оказалась напротив моего лица. Последний шажок — и одна из верёвок плотно затянулась на моей шее, полностью перекрывая дыхание.

— Что нужно сделать, чтобы получить дыхания глоток? — проворковала садистка мягким осуждающим голосом, будто по-доброму сетовала, что я забыл помыть руки перед едой.

Ответить я физически не мог, а потому просто потянулся губами к мохнатой женской киске и, окунувшись в терпкий запах острого женского возбуждения, провёл языком по сочащейся соком плоти. Ну, естественно, этого было недостаточно, чтобы мне дали подышать, я лишь нащупывал точки бо́льшего удовольствия. И благодаря помощи сёкаи очень быстро подобрал наиболее приятную комбинацию ласк.

— А-а-ах! — восторженно простонала брюнетка и, судорожно стиснув ноги на моих щеках, невольно или же специально ослабила петлю, сдавливающую мне шею. — Как у тебя?! — выдохнула она, а потом рассмеялась и, вцепившись мне рукой в шевелюру, с силой дёрнула. Было довольно больно, но никакие петли пока на моей шее не затягивались, а значит, этот жест следовало считать своеобразной похвалой. Тем более что в глазах черноволосой служанки, полыхающих огнём похоти, проглядывала и изрядная доля одобрения. — Ещё! — потребовала девушка и нахально ткнулась мне в нос своей мохнаткой.

И снова я, нащупав губами интимный рельеф, стал рисовать языком затейливые узоры, отыскивая и цепляя наиболее приятные струнки удовольствия. Сладко сопя, девушка плотно прижалась ко мне, обволакивая мои губы колечком бархатной плоти. Она отзывчиво подрагивала, наслаждаясь плавным скольжением языка. Но вот тело брюнетки затряслось сильнее и она, громко взвизгнув, судорожно отстранилась от меня и снова рассмеялась.

— Вау-вау-вау! Это великолепно! Пронзительно! Сильно! А-а-а! Какой класс! — Девушка замолчала на несколько секунд, томно улыбаясь и прислушиваясь к себе, а потом продолжила: — Ладно. Ты молодец. Изрядно сократил своё наказание, показав высокое мастерство. Так и быть. Перейдём к последнему раунду.

Девушка поднялась ещё выше и, просунув ноги между верёвками у самой моей шеи, уселась верхом мне на плечи и, азартно улыбаясь, потёрлась своими волосиками о мой нос. Запах у неё был просто обворожительный, поэтому немудрено, что я слегка прибалдел, вдыхая этот аромат, и, сам того не замечая, мягко целовал заросшие дольки, с удовольствием чувствуя жар возбуждения, пробивающийся из слегка приоткрытой щёлочки.

— Теперь сделай так, чтобы мне было очень приятно, — потребовала девушка, — но затем твои губы и язык должны оставаться неподвижными.

После этих слов Мара предупредила меня:

— Когда горничная кончит от куннилингуса, она сразу откроет шлюзы, если ты понимаешь о чём я. Поэтому стыковка должна быть очень плотной, чтобы ни капельки не пролилось.

Мысленно поблагодарив за подсказку, я скользнул языком в щёлочку, провёл им снизу вверх, нащупывая главные достопримечательности женской вагины. А потом плавно ввёл язык во влагалище, а верхней губой нащупал упругое тельце клитора. Плотоядно рыкнув, девушка перенесла часть своей тяжести на мой рот и плотно насадилась на него, обволакивая мохнатым колечком снаружи, сильнее надавила клитором на губу и ещё глубже захватила мой язык во влагалище.

— Да-а-а! — восхищённо протянула она. — Как плотно и глубоко!

Я едва заметно скорректировал наш контакт, ориентируясь на сигналы женского удовольствия, которые транслировала мне сёкая, и брюнетка томно застонала:

— А-а-а! Идеально! — Она посмотрела на меня сверху, хищно ухмыльнулась и зажала мне нос пальцами. — А теперь, — добавила она, — поиграем. Кто раньше успеет. Либо я кончу, либо ты задохнёшься. Но одно правило: двигаюсь только я. Если пошевелишься, то проиграл. А проигравшие парии умирают.

«Она сумасшедшая!» — со страхом подумал я.

— Зато какая вкусная! — простонала сёкая.

Примечание: чуть ниже читатели столкнутся с коротенькой сценкой золотого дождя. Но она очень короткая, буквальноно на четыре строчки. Так что не думаю, что успеет сильно шокировать кого-то.