Не скажу, что перспектива сломать столь интересную игру и лишиться роли жертвы изнасилования меня совсем не обеспокоила, но больше всего по самолюбию ударило слово "шлюха". Конечно же, на чужом языке оно звучало совсем по-другому, и я точно знал, что в этом мире оно не несёт оскорбительного смысла. Отношение к данному эпитету было скорее как к нашим — всеядный, неприхотливый, уступчивый, и ещё, может быть, присутствовала какая-то часть смысла от слов "трудоголик" и "озабоченный". Но мне всё равно совершенно не хотелось такое впечатление производить, хотя, положа руку на сердце, следовало признать, что по характеру своему и взглядам я очень даже вписывался в данное понятие.

Все эти мысли и осознания проскочили в моей голове за долю секунды, и в результате я ловко вывернулся из объятий женщины, явно не ожидавшей от меня такой прыти, и пугливо отступил в глубь помещения, выдав попутно классическую фразу японского ояша:

— Э-э-э, Ма…Марта, ты очень близко. Не надо так.

Развернувшись ко мне, женщина хищно сверкнула глазами, и я очень чётко ощутил, как она сдерживает желание броситься на меня и, как пишут в криминальных хрониках, насильственно склонить к интимной близости. Однако мой статус любимца хозяйки и возможные последствия пыл её слегка охладили. Хоть Марта и была парией, её привилегированное в имении положение шеф-повара ставило её в местной иерархии слуг совсем не на последнюю ступеньку, и ей совершенно не хотелось лишаться весьма приятного для себя статуса из-за каких-то необдуманных действий.

Поэтому Марта выдохнула, успокоилась и принялась зажигать стеклянной палочкой другие кристаллы, делая помещение ещё светлее, так что становились видны многочисленные стеллажи и полки, заставленные какими-то бутылками, баночками, кубышками и кувшинами, короче ‒ разными глиняными и стеклянными ёмкостями. И всё это свидетельствовало, что данная комната играла роль вместилища разных продуктов и кулинарных ингредиентов длительного хранения. Короче, в погребе мы, судя по всему, находились, как и следовало ожидать, поскольку по легенде должны были отсюда достать какую-то вкусность.

Попутно Марта думала. Мыслей я её не слышал, но чувствовал, как бы это лучше сказать, умственные усилия, направленные на поиск способа склонить меня к сексу, которого ей очень хотелось. Взглянув на меня ещё раз, она вдруг замерла буквально на долю секунды, и в душе у неё всколыхнулись новые чувства, перекрашивая эмоциональную палитру в какой-то другой оттенок. Женщина моргнула пару раз, словно проверяя, не мерещится ли ей что-то, снова посмотрела на меня и опять испытала всплеск тех же эмоций, окончательно настраиваясь на новый лад.

Честно говоря, я плохо понял, что такого особенного Марта увидела в моём лице, но эти перемены в её чувствах выглядели очень подозрительно. А судя по азартному хихиканью неугомонной сёкаи — подозрительными вдвойне.

И тем не менее мне понравились перемены. Я снова ощутил угрозу, пока не понимал, в чём та заключалась, но воспринималась она очень даже вкусненько и волнительно. В любом случае Марта нашла какой-то выход и задумала новый раунд игры.

— Да я просто хотела поговорить с тобой о некоторых довольно деликатных вещах, — сказала она, — а потому и заперла дверь, чтобы нам никто не помешал.

— А… вот оно что, — с запинкой откликнулся я, — ну… тогда понятно.

Ощущая нарастающую в собеседнице опасность новой для меня непонятной природы, какую-то вязкую и липкую, наполненную похотливой властностью и будто вяжущую меня по рукам и ногам, я невольно стал волноваться, и это повлияло на мою речь, делая её сбивчивой и слегка испуганной. Вот только эта реакция моя, похоже, подкинула ещё больше сухих дровишек в разгорающееся горнило эмоций женщины.

— М-м-м, не надо так бояться, — проворковала Марта, невинно мне улыбаясь, — всего лишь доверительный разговор, ничего страшного.

Но сама она сейчас испытывала острое психологическое наслаждение ситуацией, которую я по-прежнему не понимал, а потому волновался ещё больше, особенно слыша радостные подвывания сёкаи. Снова приблизившись ко мне, женщина словно бы успокаивающе провела пальцами по моей щеке, но, честно скажу, в данной ситуации этот жест воспринимался скорее пугающим, особенно в комплекте с плотоядным взором, которым Марта считывала мимику моего лица.

«И что же она увидела там такого? — думал я, чувствуя, как под этими её взглядами всё тело моё охватывает сильный мандраж. — Опять Мара иллюзиями своими балуется?»

Дух на эти мысли мои не ответила, а лишь похотливо рассмеялась, впрочем такая её реакция была красноречивее всяких слов.

— Я… я с…слушаю, — сказала я, заикаясь от волнения, и Марта с хищной улыбкой на устах стала говорить.

Честно говоря, сейчас уже не вспомню дословно монолог Марты, тот был полон скрытых намёков и предложений, обещаний и угроз. Слова ложились на меня как паутина, а сама собеседница, словно арахна, закатывала меня в тугой липкий кокон, вяжущий меня по рукам и ногам. Я в полной мере ощутил себя в роли невинной девушки, устроившейся на новую работу, которую обрабатывает властный и похотливый босс, весьма прозрачно намекая ей о некоторых "особых" услугах, которые самым неожиданным образом будут дополнять список её основных обязанностей. Марта, конечно же, не была моим начальством и власти надо мной особой не имела, но ей довольно ловко и правдоподобно удалось создать у меня впечатление зависимости.

Медовым голосом собеседница поведала мне, что положение пария в имении весьма и весьма шатко и произойти с ним может всё что угодно. Она признала, что хозяйка моя представляет весомую силу, но напомнила, что та чаще всего будет далеко, а многочисленные слуги имения гораздо ближе, очень близко и от того, как я поставлю себя, какой поддержкой сумею заручиться в этой среде, зависит вся моя дальнейшая жизнь здесь. Поэтому мне очень не помешает обзавестись покровителем, обладающим достаточным весом и влиянием в среде слуг, каковым, например, сама она может стать. О да, я привлекательный мальчик и очень ей приглянулся, а потому она готова мне помочь. Но, естественно, её доброта должна быть вознаграждена моей отзывчивостью в некоторых деликатных вопросах.

В процессе этой захватывающей речи я и сам не заметил, как вновь упёрся спиной в стенку, а спереди Марта ощутимо вдавилась в меня своей массивной грудью, и губы её опять оказались возле моих губ, слегка касаясь их и опаляя горячим дыханием вместе с произносимыми ею словами.

— Де… де… деликатных? — пролепетал я, ещё более заикаясь и чувствуя целый шквал восхитительных эмоций от участи запутанной в кокон мухи, над которой навис паук, раскрывший острые жвала, сочащиеся ядовитыми слюнками.

— Именно так, деликатных, — проворковала Марта, плотно прижимаясь ко мне низом живота, и глаза её торжествующе сверкнули, когда она ощутила своей томящейся от возбуждения промежностью столь желанную и восхитительную твёрдость. Надо сказать, что мой приятель в трусах к этому соприкосновению очень так хорошо подготовился и проявил себя во всей своей мужской красе, столь открыто заявляя о боевой готовности, что это никак не могло оставить похотливую нимфоманку равнодушной.

— Да, — продолжила она, ещё больше наваливаясь на мой член своей горячей и мягкой киской через все слои ткани, которые их разделяли. — Ты можешь очень многое приобрести, заручившись моей дружбой. Дружба со мной гарантирует тебе вкусную и сытную жизнь, все вкусности, какие захочешь, ты сможешь попробовать, самые разнообразные и элитные блюда, деликатесы. Ты никогда не пожалеешь, что доверился мне. И вся эта прелесть будет стоить тебе не так уж и дорого, — горячо шептала Марта, уже совершенно открыто натирая мою супертвёрдую точку своей супермягкой. — Просто скажи "да", скажи "да"! — требовала она, касаясь моих губ своими, и это просто сводило меня с ума. — Скажи "да", и всё изменится, одно лишь "да" ‒ и ты окажешься в сказке!