«Эй, Мара, ты меня слышишь?»

— Да, — послышался тихий ответ будто бы издалека. — Подожди немного, нас остальная группа догнала, и я сейчас с Маришей разговариваю.

«И почему я её не слышу?»

— Потому что тело твоё в отключке находится после приёма наркотика, и только моими усилиями ты ещё пребываешь в сознании. Подожди немного. Я поговорю с хозяйкой, доложу ей результаты твоего взаимодействия с Тарной и сообщу тебе её решение.

Как потом выяснилось, весь рассказ Мары об орках и наше с ней обсуждение этой расы в реальности заняли не более тридцати секунд. Примерно столько времени попутчикам хватило, чтобы догнать ускакавшую вперёд Тарну. Сёкая телепатически отчиталась перед Маришей о происшедшем, сообщила, почему я нахожусь без сознания, и заверила её, что со мной всё в порядке. Потом она рассказала о результатах своего наблюдения за тем, как энергия блаженства орков влияет на мою ауру, и вместе они пришли к выводу, что моим веточкам контакты с орчанками не повредят. А потому и Тарна может быть допущена в круг моих пользовательниц.

Остальные попутчицы тоже обеспокоились моим состоянием и были поставлены в известность, что мне хватило дурости проглотить легендарный афродизиак орков. Да-да, именно его, ту самую препротивную для людей жидкость, которую я преспокойно слизал и теперь закономерно дрых, пребывая в наркотическом опьянении. Тарна была смущена и расстроена тем, что невольно спровоцировала моё теперешнее состояние, но Мариша сказала, что ни в чём её не винит и никакой особой беды в случившемся не видит.

Осталось только решить, что со мной делать. Оставить ли без сознания до города или разбудить с помощью магии. Но в последнем случае мне предстояло томиться от неудовлетворённого сексуального голода до конца нашего путешествия, потому что делать остановку ради очередного разврата было уже некогда. Ратуша могла закрыться к нашему приезду, и это отсрочило бы оформление документов на меня и Саню до следующего утра.

— Если его в городе разбудить, — заметила Лика, — то толку от этого тоже не будет. Подтвердить добровольность своего обращения парий сможет лишь в том случае, когда находится в трезвом уме и в твёрдой памяти, а иначе его даже слушать не станут. В итоге нас опять отправят до следующего утра. Так не лучше ли рискнуть сейчас и попробовать привести Димчика в чувство по-быстрому, — предложила она. — Может быть и успеем попасть в город до закрытия ратуши.

— Нет, не успеем, — покачала Мариша головой. — Уж больно большую дозу наркотика он проглотил. Подозреваю, что откачивать его придётся долго.

— Я могла бы заняться "лечением" на скаку, — скромно предложила Тарна. — Глядишь, когда доберёмся до Лисана, Дима и протрезвеет.

Амазонки тут же устроили галдёж, что это, дескать, несправедливо и наглая орчанка всё удовольствие хочет захапать себе. Но Тарна напомнила им, чем сами возмущающиеся занимались во время привала, и предложила засунуть им такую справедливость себе в зад. Спор, едва не перешедший в потасовку, Мариша пресекла и в единоличном порядке приняла предложение орчанки, а амазонкам сказала, что, дескать, если кто и остался больше всех обделённым, то именно она, а потому недовольным следует иметь совесть и не наглеть.

Тарна, естественно, была очень рада такому решению. Прямо на виду у своих соперниц она пересадила меня к себе лицом, расстегнула мою ширинку на штанах и, наслаждаясь своим превосходством, выпустила на свободу мой эрегированный член. Амазонки сердито "испепелили" её своими взглядами и умчались вперёд, чтобы не давать оппонентке ещё больше пищи для злорадства.

Естественно, я ничего этого увидеть бы не сумел, если б Мара не позволила мне смотреть глазами Мариши. Впрочем, моя хозяйка тоже не стала предаваться созерцанию и ускакала следом за амазонками. Поэтому я не увидел, как Тарна пристёгивает меня к себе ремнём и осуществляет стыковку. Первым ощущением моим стало острое тягучее блаженство, резкими импульсами распространяющееся от паха во всех направлениях моего тела. А потом я осознал себя в крепком захвате и то, что орчанка грубо трахает меня на полном скаку, насаживаясь влагалищем на мой окаменевший от возбуждения орган. И столько хищной жадности было в этих её движениях, что я буквально вспыхнул от восторга, переживая яркое психологическое удовольствие.

Однако счастье, увы, редко бывает долговечным, и я сумел убедиться в этом уже через полчаса конно-ездового траха, после того как кончил третий раз подряд и понял, что до города в таком режиме просто не доживу. Ладно бы я истощился и не мог больше кончать. Скорее всего в этом случае член мой просто бы потерял эрогенную чувствительность, а если бы и сохранял эрекцию из-за афродизиаков, то чисто механически. И в таком случае можно было бы не обращать внимания на то, что там происходит в моём паху.

Но нет же! Проглоченное зелье орков превратило меня в настоящий завод по производству спермы, которая полностью восстанавливалась через каких-нибудь десять-пятнадцать минут. А ощущения блаженства, вызываемые фрикциями, ну ни капельки не ослабевали. Наоборот, чем дольше длился секс, тем острее становилось удовольствие. Я уж молчу о том, что бессовестная сёкая транслировала мне каждый оргазм орчанки, который ощущался даже сильнее, чем мой собственный.

К концу первого часа этого сумасшедшего секса я чувствовал себя крайне истощённым и физически, и психологически, но финала своему истязанию не видел. И вот я снова чувствую тянущее болезненное напряжение, которое разрастается в моём теле как мыльный пузырь, а потом закономерно лопается и наполняет каждую клеточку организма острым кайфом. И я уже не могу определить, кто в этот раз кончил, Тарна или я.

Однако в этот раз сладостное чувство не развеялось и не трансформировалось в отпущенную пружину, которая стала по-новой сжиматься. Оно словно окутало меня нежной шубкой и погрузило в мягкий релакс. Я больше не чувствовал неугасаемого зуда в паху и резких пронзительных всплесков удовольствия, больше не изнемогал от острых ощущений, хотя и продолжал воспринимать ритмичные толчки орчанки, которая увлечённо насаживалась на мой эрегированный орган, блаженствуя от его твёрдости и восхитительного трения плоти. Ощущения мои стали очень умеренными и постепенно притуплялись, неся моему телу покой. И даже оргазм, от которого затряслась Тарна, жёстко стискивая и засасывая влагалищем мой член, будто бы окатил меня тёплой волной снаружи и проследовал дальше, постепенно удаляясь.

— Ну всё, — констатировала Мара. — Афродизиак в твоём теле полностью переработался. Дальше "лечить" тебя уже нет нужды, но подозреваю, что орчанка, хе-хе, будет не прочь тебя и "вхолостую" потрахать.

«Ох, нет», — мысленно простонал я, а потом и вслух взмолился:

— Тарна, пожалуйста, хватит, остановись, я уже, кажется, в норме.

Орчанка слегка отстранилась, заглянула мне в глаза и удовлетворённо сказала:

— Очухался, птенчик. Хах, как хорошо! Ну ладно тогда, отдохни. Она отодвинулась, слегка привстала в стремени и выпустила моего приятеля из влагалища.

«Слава богу!» — подумал я и, благодарно обняв сильное тело орчанки, стал быстро проваливаться в сон.

Не знаю, сколько я отдыхал, мне показалось, что совсем недолго. Вот только уснул, и меня уже будят.

— Проснись, — потребовала орчанка, слегка встряхивая меня за плечи. И стоило мне разлепить сонные глаза, как она приподняла меня над седлом, удерживая под мышки и, опустив вниз, поставила ногами на землю.

— Приехали? — спросил я и зевнул.

— Короткий привал, — лаконично ответила Тарна, спрыгивая рядом.

Я осмотрелся и увидел, что компания наша остановилась на какой-то поляне и попутчицы тоже спешиваются и привязывают лошадей. А потом Селина вдруг задрала юбку, открывая свои розовые трусики, и, отодвинув в сторону полоску ткани, непринуждённо присела на корточки прямо там, где стояла, в каких-то двух-трёх метрах от меня. Подняв взгляд, она увидела, что я смотрю на неё, и спросила: