— Соси, ну же, лижи его, языком проведи.

Леша стал делать то, что слышал. Он не осознавал смысл сказанного и вообще уже не осознавал происходящее. Все смешалось в боли, расплывающейся действительности, словах, которые он не понимает, и опять боли. Боль была постоянно, каждое движение приносило боль, и он лишь ждал, когда эти движения прекратятся, и тогда он просто сможет свернуться калачиком и заснуть…

Опять удары по лицу, а в горле неприятный солоноватый вкус и его тело снимают со стола и ставят на пол, на четвереньки. Еще несколько ударов и опять боль сзади, а в рот пихают такое большое, что еще немного и его вырвет, и он давится рвотными позывами, но только боль сзади не дает его сознанию отключиться.

Следующий момент, когда его разум смог воспринять картинку действительности, это, когда, открыв глаза, он опять увидел потолок над головой, а в ушах голоса, как будто сквозь вату доносящиеся до его сознания. Алеша перевел взгляд от потолка на этот голос.

— Господа, я надеюсь, вам все понравилось? — Гавр на долю секунды встретился взглядом с распростертым на столе парнем, в которого вколачивался толстяк, того он без костюма сразу и не узнал. Хотя, при полном параде, этот жиртрест выглядит, как человек, а вот сейчас зрелище его жировых складок на талии было неприятно.

Поэтому Гавр быстро отвел взгляд от думского чиновника и притянул к себе плотнее хрупкую брюнетку, которую он отобрал для себя на эту ночь.

— Спасибо, Гавриил Владимирович, порадовали вы нас. Спасибо.

Гавр мило улыбнулся на такие слова, еще раз бросил взгляд на лежащего на столе в виде тряпичной куклы парня, и пошел дальше, проверять остальных гостей.

Взгляд этого парня преследовал его и не выходил из головы. В этих светлых голубых глазах он увидел боль и еще детское непонимание происходящего…

— Глупости все это, — размышляя вслух, проговорил Гавр.

— Что вы сказали, Гавриил Владимирович? — брюнетка плотнее прижалась к его боку.

Он, опустив глаза, рассматривал ее привлекательный бюст в разрезе лифа платья. Все-таки, иногда и в эскорт-услугах попадаются привлекательные шлюхи. Вот и эта, он сразу ее для себя заприметил, как только Вениамин привел девушек в зал. Видно, эта брюнетка недавно работает в таком бизнесе, она еще была не потаскана, и в ее глазах читались наивные надежды очаровать богатого принца и выйти за него замуж. Ну что же, не будет он ее разочаровывать. Сегодня он станет таким принцем и даже наговорит ей кучу всего, отчего она будет стараться всю ночь, в надежде обрести себе мужа, а вот с утра он выставит ее за дверь, даже недоплатив. Пусть знает, что сказки нет.

Гавр провел по щеке девушки рукой.

— Ты такая красивая… я всегда мечтал о такой и искал такую… и вот, наверное, под Новый Год, мечты сбываются — я нашел тебя.

Девушка смущенно опустила глаза, и Гавр понял, что она ему верит. Ему нравилось так играть с ними, теперь в предвкушении он будет ждать утра, чтобы увидеть в ее глазах разочарование и боль…

Боль, он опять вспомнил того парня на столе.

— Глупости все это, — уже про себя произнес Гавр, — Видно, парень не рассчитал своих сил. Так, не нужно было сюда приезжать. А раз денег захотел, так отработай их по полной, все по-честному.

Очередной всплеск сознания у Алеши произошел, когда он чуть не захлебнулся от солоноватой вязкой жидкости в своем рту. Он попытался выплюнуть это и продышаться, но его голову грубо задрали вверх и сжали щеки.

— Глотай сука, слышишь? Глотай.

Леша проглотил, и тогда его подбородок отпустили, и он смог вдохнуть в себя воздух.

— Кто еще будет этого трахать? — услышал он сквозь шум в ушах, — ну, раз, больше нет желающих… Где там бутылка шампанского?

Тело Лешки опять пронзила боль, которая все усиливалась и становилась невыносимой, и он, захлебнувшись в крике, провалился в пустоту…

Сознание возвращалось к нему долго, он попытался пошевелиться, но это приносило боль, и он тогда просто лежал и пытался вернуть реальность и осознать, что с ним. Сзади он чувствовал, что его распирает так, что боль, разливаясь по телу, переходила в озноб, а мысли путались, и он не мог понять, что с ним. Еще раз очнувшись из болезненного забытья, Леша медленно завел руку за спину и стал ощупывать свои ягодицы, пытаясь понять, почему так больно. Его рука наткнулась на горлышко бутылки. В сознании вспышкой пронеслась страшная догадка, что эта бутылка воткнута в него…

Он обхватил рукой горлышко и также, лежа на боку на кафеле пола около бассейна, резко дернул бутылку из себя.

Такой боли он еще никогда не испытывал. В его горле застрял крик, так и не вырвавшийся наружу, потому, что его сознание померкло. Но даже там, в пустоте, он ощущал боль.

Опять действительность медленно возвращалась к нему. С трудом приподняв голову от пола, он увидел проем окна, там было светло, значит, уже утро.

Утро… Алеша, превозмогая боль, приподнялся. Нет, он не хочет, чтобы его нашли вот такого… Значит, он должен уйти отсюда, пока никто не проснулся.

Полусидя на кафеле пола, он медленно повернул голову назад, чувствуя неприятный запах испражнений и ощущая липкое на своих ногах и между ягодицами. То, что он увидел, ввергло его в шок. Он сидел в луже крови вперемешку с жидким дерьмом. И, судя по ощущениям, из него еще что-то вытекало.

Алеша попытался встать. То, что это было так больно, он не ожидал, но осознание, что его найдут посторонние люди вот так, в крови и дерьме, дало ему силы встать и, хватаясь за мебель, а потом за стены, дойти до двери в душ. Хорошо, это была баня, и комната с душевыми кабинками была недалеко от него. В душе он опять рухнул на пол, и уже ползком дополз до душевой, а там дотянулся трясущейся рукой до крана. Поскольку он смог повернуть только один кран, то с потолка на него обрушился поток холодной воды. Это привело его в чувство и смыло с него дерьмо и кровь. Задыхаясь от холода, но чувствуя, что силы возвращаются к нему, он приподнялся и, закрыв воду, смог выйти из кабинки, и даже дойти до висящих на стене полотенец.

Обтеревшись и видя, что оно в свежей крови, он, взяв маленькое полотенце, проложил им между ягодиц. Пока силы от холодного омовения его не покинули, Леша вышел из душевой и поискал глазами свою одежду. Его штаны валялись под столом. Хоть они и были мятыми, но главное — остались целы, а вот рубашка представляла жалкое зрелище. Но он надел и ее. Затем бросил взгляд на вонючую лужу на полу. Подумал убрать это, но потом решил, что тогда у него не останется сил уйти отсюда.

Леша подошел к двери и, тихо приоткрыв ее, выглянул в коридор. В доме стояла удивительная тишина, хотя, чему удивляться? После такого отрыва вряд ли кто из гостей рано проснется.

Молясь всем святым, чтобы никого не встретить в коридорах и залах коттеджа, Алеша, хватаясь за стены и мебель, дошел до раздевалки, где надел на себя куртку и пошел к выходу отсюда. Переодевать штаны он не стал, а идя уже по снегу, понял, что так и идет в легких ботинках, а свои зимние забыл в этом доме. Но ему было все равно. Боль от каждого шага усиливалась, он чувствовал, что силы выдержать это исчезают и еще немного, и он просто упадет на снег. Но он шел и шел.

Охрана на выходе за территорию коттеджа, безразлично окинув его равнодушным взглядом, указала на боковую калитку, открыв ее. Алеша вышел и, услышав щелчок закрывшейся за ним калитки, почувствовал свободу. Теперь уже не важно, пусть он и упадет на снег, но это будет здесь, а не там, в этом доме, от которого он бежал, стараясь не давать своему сознанию сформировать мысли о произошедшим с ним. Он не разрешал себе думать, он не разрешал вспоминать. Он поставил цель просто идти, идти, пока хватит сил, как можно дальше отсюда…

Гавр проснулся от звона будильника на прикроватной тумбочке. Он лениво потянулся до него, а затем перевел взгляд на копну темных волос на соседней подушке. Брезгливо поморщившись, он быстро встал с кровати, подумав, что вид таких существ с утра — это прекрасный стимул не иметь желания залеживаться в постели.