С этого собеседования Алешка брел в сторону метро, размышляя о жизни. Он, как только понял суть его работы, поблагодарил девушку за такое предложение и отказался от него. Хотя она и уверяла, что эта работа самая реальная и такой заработок тоже реален, Леша знал, что так в жизни не бывает. Все это самообман, и вообще он не создан для торговли, это явно не его. Вряд ли он сможет ходить и предлагать что-то купить у него.

Придя домой, он стал еще раз перечитывать объявления о работе, теперь сразу выкидывая из вариантов заработка работы с иностранными названиями и большими зарплатами.

Вот так до середины августа он успел поработать курьером, мойщиком посуды в дешевой забегаловке и сторожем на складе.

Работа курьера у него не пошла из-за того, что после недели метания по Москве с поручениями, он посчитал заработанные им деньги на этой работе и понял, что большую часть потратил на проезд и лекарства от боли в спине, которая от постоянных поездок в общественном транспорте просто отваливалась. И вообще — к концу недели он был выжат как лимон, и ему еще пришлось день отлеживаться, чтобы пойти на смену в клуб, а потом еще успеть позаниматься с прокатом.

Мойщиком посуды он тоже долго не продержался, и все из-за спины. Он думал, что, стоя на одном месте, сможет работать, но там все равно приходилось двигаться: то взять грязную посуду, то расставить чистую. Да и мыть посуду над раковиной оказалось невыносимо: поясница у него просто отваливалась. Пришлось и с этой работой завязать.

Последняя попытка подработки была сторожем на складе. Сторож требовался на всю ночь, и Алешка пошел на это, понимая, что днем тогда сможет больше подрабатывать прокатом. После недели с лишним недосыпания он все-таки не выдержал и уснул. Как раз в это утро начальство приехало проверить его работу и нашло его спящим. Естественно, его сразу выгнали с этой работы. Хорошо, хоть дали расчет за отработанные им ночи, правда, удержав половину от положенной суммы, но Алешка и этим деньгам был рад.

Вернувшись домой выспавшийся, но с пониманием, что так ничего и не смог изменить в своей жизни, Алеша опять перечитал все газеты с объявлениями о работе. Как бы не было ему тяжело осознавать, но он видел, что вариантов нет. Конечно, можно найти другой склад и там опять устроиться ночным сторожем, но это копейки по сравнению с теми расходами, которые у него были ежемесячно. Что из этих расходов сократить, он не знал… неужели придется продать коней? Зацеп — он его; конечно, можно попробовать его продать, но коню шестнадцать лет. Его если и купят, то в прокат, а это значит, что он увидит этого коня у метро с пятнадцатилетними девчонками, которые сейчас занимались таким прокатом. Жить конь будет в сарае или гараже, а катать на нем будут столько, сколько у него хватит силенок. Никто беречь его не будет, а когда конь не сможет зарабатывать деньги, его просто сдадут на мясо. Вот на такую жизнь он обречет своего коня. Алешка понимал, что он никогда не поступит так с Зямой.

Тогда продать Вальхензея… и здесь Алеша вспомнил: давно, очень давно как будто в другой жизни, где было все просто и так хорошо, был Назар. И тогда Назар говорил ему, что если что-то происходит в жизни Алешки, он должен это рассказать ему.

"Тогда я смогу защитить тебя". — Алешка помнил эти слова Назара и его руки, так крепко обнявшие его, когда он хотел выйти из машины; и то, как время в тот момент остановилось, а внутри у Алешки все оборвалось от переполнявшего его чувства… Вот только он не понимал, какого…

Но сейчас это уже и неважно. Важно то, что Назар должен ему помочь, ведь он сам ему сказал, что сможет защитить. Он ведь так долго пытался сам выкарабкаться из всего, что на него свалилось; он боролся, он искал выход, он пытался, но не смог. Но он сильный, он не сдается, просто Назар — он старше, мудрее; он должен подсказать ему, что делать, ведь он обещал.

Приняв такое решение, Алеша почувствовал прилив сил, и даже мир вокруг него окрасился в радужные тона. У него появилась надежда. Как важно жить с надеждой в душе. Теперь он верил, что Назар поможет ему. Ему нужна была помощь от Назара — не деньги, а именно совет, дружеский совет, как ему жить дальше.

Поезд с Казанского вокзала до станции Потьма в Мордовии шел около семи часов. Алешка купил билет в плацкартный вагон. Ему досталось верхняя полка в проходе. Он залез на нее и лег, так как хотел побыть наедине со своими мыслями и радостью от предстоящей встречи.

Когда он принял решение ехать в тюрьму, где сидел Назар, он сразу поехал к Петровичу, надеясь, что тот должен знать точный адрес места заключения Назара, и Петрович его действительно знал. Сначала он не хотел говорить Алешке этот адрес, но потом, услышав, что решение о продаже Вальхензея должен принимать его хозяин, согласился с этим и продиктовал адрес. И вот Алешка, недолго думая, купил билет и поехал к нему…

Назар, как же долго он его не видел. Казалось, целая жизнь прошла, и столько всего произошло — к сожалению, много плохого. Правда, сейчас все это было неважно. Важна их встреча, важно, что он увидит его, важно, что Назар скажет, что посоветует… Но главное — он увидит Назара. От этого у Алешки внутри все сжалось, а сердце забилось сильнее, так, что стало тяжело дышать.

Плацкартный вагон, в котором ехал Лешка, был набит битком. Всю дорогу по проходу постоянно ходили, было шумно и душно. После семи часов мучения на жесткой боковой полке Алешка еле слез с нее. Спина опять разболелась, и каждый шаг давался тяжело. На перрон он еле спрыгнул и сразу окунулся в жаркое марево распаленного летнего воздуха. Еще лежа на полке в вагоне, Алешка снял с хвоста резинку, чтобы она не мешала голове лежать на подушке, а сейчас не стал одевать, чувствуя, как жарко. А волосам так легче, чем быть стянутыми в хвост. За это время волосы у него сильно отрасли, они были практически до лопаток, хотя он их и чуть постригал, выравнивая концы. Сейчас его прямые локоны переливались золотым блеском на солнце. Для такой поездки он решил одеться получше. Нашел новые джинсы — они были светлые, как раз для лета, с модными прорезями спереди по штанине и обтрепанными краями. Джинсы были заужены и скроены по модному фасону, с заниженной талией. Он надел новую футболку, обтягивающую его худенькую фигуру. Футболка была серая, с неярким надписями на английском. С собой он захватил летний пиджак, но сейчас нес его в руках. На ногах у него были кроссовки, светлые с серебряными вставками, они нравились ему тем, что были удобны.

Вот в таком виде он дошел до забора колонии и на проходной стал объяснять, к кому он приехал. Он вообще не знал, как и кому здесь нужно обращаться, чтобы разрешили свидание, но решил, что все выяснит на месте. И вот сейчас он в пятый раз начинал свой сбивчивый рассказ об том, ради чего он сюда приехал. Наконец, солдат на КПП сказал ему подождать и, закрывшись в комнате, стал звонить. Это Алеша видел через стекло. Минут через десять к КПП подошел другой солдат и жестом показал Алеше следовать за ним.

Его завели в здание, и там строгий военный очень долго на него смотрел и очень долго выяснял, кем он является заключенному Уварову Назару Петровичу. Алешка уже стал нервничать: он не понимал, почему все здесь на него так странно смотрят и почему задают столько вопросов.

Затем его заставили писать заявление и еще заполнить кучу всяких бумаг. Он молча выполнил все требования. Забрав у него все бумаги, ему указали на стул в коридоре и сказали ждать. Там он прождал часов пять, если не больше. Это были мучительные часы ожидания, когда радость от встречи с Назаром сменялась неуверенностью — правильно ли он поступил, приехав сюда? Ведь Назару тоже нелегко, и ему явно не до Лешиных проблем. Но потом он опять вспоминал слова Назара. Не мог он не выполнить то, что пообещал Назару — он же обещал обо всем рассказывать ему. Значит, он поступил правильно, что приехал сюда. И опять радость от встречи с Назаром давала силы ждать и надежду на то, что все будет хорошо.