В один из дней завтракая утром, Гавр заговорил с ним сам.

— Я слышал, в конце июля крупные соревнования по конкуру будут в Тверской области, если ты готов — съезди туда, я все оплачу.

Алеша растерялся, к такому разговору он не был готов.

— Ты Кубок Завидово имел в виду? В КСК "Альфарес"?

— Да, именно об этом мне твой тренер сказал. Я с Эдуардом Александровичем о твоих успехах разговаривал, он считает, что тебе стоит поехать. Сказал, на Вальхензее прыгать нужно и на этом новом, не помню его кличку. Ты, кажется, его Борей зовешь.

В растерянности Алешка присел на табуретку. Он вообще не понимал, что происходит. Вот опять Гавр другой, даже когда-то успел с его тренером пообщаться. А Лешке вообще казалось, что его не замечают. Но ошибся. Опять Гавр переменился. И что делать ему? Гордо отказаться, глупо это… И кому что он этим докажет? Нет у него гордости, все растоптано… Лешка подумал о Кубке Завидово. Это был отборочный этапа к чемпионату России. А еще он слышал, что призовой фонд там составляет один миллион рублей. Конечно, глупо надеяться, что он выйдет в лидеры, но в пятерку лучших может попасть…

Гавр опять созерцал всю нехитрую гамму эмоций на лице Лекса, желание того отказаться, а потом борьба с собой — и вот результат:

— Я очень хочу туда поехать. Спасибо тебе.

— Я всегда знал, что ты ничтожество. Не переживай, ты не разочаровал меня, а лишь подтвердил, кто ты есть. Я профинансирую твою поездку туда. Так что готовься.

Гавр встал из-за стола и пошел одеваться в прихожую. Лешка уронил голову на руки, опять чувствуя боль внутри, как будто Гавр всадил ему в грудь нож и провернул его там. Ему было больно, очень больно, но затем он встал и стал собираться на конюшню. Да, он ничтожество, жалкое ничтожество. Он не будет перечить Гавру, он не откажется от этого турнира, он поедет туда и постарается выиграть.

Теперь его жизнь обрела цель и смысл. Он знал, ради чего живет. Этот предстоящий турнир — он бредил им и жил мыслями о нем. Хорошо, его тренер тоже был настроен на Алешкину победу там и выжимал на тренировках все соки из Лешки и коней под ним. Несмотря на колоссальный труд, усталость, падения и опять прыжки, Алеша был счастлив. И еще он был счастлив осознанием того, что его тренер верит в него. Ведь это так здорово — знать, что кто-то в тебя верит. Вот поэтому он так и старался, зная, что хоть один человек на земле не считает его ничтожеством. Он старался для тренера и для себя. Только садясь на коня, он становился человеком. Не тем, кем его хотел видеть Гавр, нет. Он становился тем, кем был, когда в него верил Назар. Имя этого человека жило в нем, не уходя из памяти, как отголоски далекого прошлого, где он был другим.

Когда до поездки с конями в Тверь осталась неделя, Гавр сообщил Лешке, что сегодня они идут в ресторан, и попросил его одеться соответствующе.

Ресторан был из дорогих, не для всех. За их столом, кроме него и Гавра, сидели еще трое мужчин солидного возраста, уже за пятьдесят, и, судя по их разговорам, они были то ли банкирами, то ли политиками. Алеша не особо вникал в суть их беседы, понимая, что он за этим столом присутствует как украшение и не более. Он вообще не слушал их разговоры, думая о том, что нужно собрать для себя и коней в эту поездку. Коневоз отвозил его с лошадьми туда за три дня до начала соревнований, так, чтобы и у него, и у лошадей было время отдохнуть от дороги и привыкнуть к новому месту. Психологически это было важно, так как лошади тоже нервничали на новом месте. Ход его мыслей прервал Гавр, который прикоснулся к Лешкиной руке.

— Извините, господа, мы ненадолго отойдем с моим спутником.

Гавр встал, дождался, когда поднимется Алексей, и направился в сторону туалетов. Выйдя в холл, он взял Алешку под локоть и отвел в сторону, подальше от лишних ушей.

— Слушай и запоминай, — Гавр сильнее сжал его локоть, — ты сейчас поедешь с тем толстым дядей, который сидит справа от тебя. Ты будешь милым и вежливым мальчиком и не будешь ни в чем ему отказывать. Ты понял меня?

— Нет… — Алеша не понимал, куда и зачем он должен ехать с незнакомым ему человеком.

— Еще раз повторяю. Ты поедешь с Владиславом Андреевичем и не станешь ему ни в чем отказывать.

Снова видя непонимание на лице парня, он зло произнес: — Отсосешь у него и дашь себя трахнуть, короче, не знаю, что он там любит. Теперь ты понял меня?

— Я не буду с ним спать.

— Будешь. Или мне позвонить… знаешь, мне порядком уже надоело содержать твою бабушку.

Гавр достал из кармана телефон и стал листать в нем записную книжку.

— Нет… — Леша вцепился в его руку с телефоном. — Прошу тебя, не надо… Гавр, я не могу это сделать.

— Тебе не нужно ничего делать, просто будь послушным мальчиком. Ты понимаешь меня? Ну, вот и хорошо. Пописать сходить хочешь? — Гавр кивнул в сторону туалета. Видя, что парень кивнул, он толкнул его туда. — Пойдем, не буду тебя оставлять одного.

Как в тумане, Алешка зашел в кабинку туалета и замер напротив унитаза. То, что он сейчас услышал от Гавра, не укладывалось в его сознании. Он отказывался это понимать, он отказывался верить в услышанное и он не знал, что делать. Долго медитировать над унитазом ему не дал Гавр, который начал стучаться и требовать, чтобы он вышел. Леша подчинился и, как во сне выйдя из кабинки, замер напротив Гавра.

— Выглядишь ты хреново… вот, проглоти-ка это, — Гавр достал из кармана пиджака таблетку. Только она была не как всегда белая, а голубого цвета и со значком, выдавленным на ней, — это конфетка, проглоти ее.

Гавр видя, что парень перед ним совсем неадекватен по восприятию информации, сам затолкал ему в рот таблетку.

— Глотай.

От голоса Гавра Лешка очнулся и проглотил то, что у него было во рту. Гавр толкнул его к раковине.

— Запей.

Лешка стал зачерпывать руками воду из-под крана и пить. От этого занятия его оторвал Гавр. Он развернул его к себе, оправил на нем одежду, снял резинку с его хвоста и поправил рукой волосы, убрав их с лица. Положив руку на его плечо, он толкнул его к выходу из туалета.

— Будь хорошим мальчиком, — услышал Алешка голос Гавра, чувствуя, что его направляют к выходу. Он послушно шел, так и не веря во все происходящее…

За столом Гавр продолжил разговоры о том, что Лешке было совсем неинтересно и непонятно. Он сидел и думал, что ему делать, если Гавр действительно от него этого хочет…

Потом его взгляд переместился на невысокую хрустальную вазочку в центре стола, свет от нее отбрасывал цветные полоски на скатерть, и Лешка замер, пораженный этой красотой. Впервые за весь вечер он улыбнулся, а потом обвел взглядом зал. Наверное, в таком красивом месте он еще ни разу не был. Ему нравилось здесь все — и люди, сидящие за соседними столиками, и те, кто сидел за их столом. Он опять улыбнулся мужчинам напротив него, а потом весело рассмеялся на безобидную шутку, смысл которой он не понял, да это было и неважно. Ему нравилось здесь, нравились эти люди, их было интересно слушать, и он сам стал говорить, рассказывать им о себе, лошадях, соревнованиях. Они тоже смеялись, и так легко на душе у Алешки еще ни разу не было. Затем все встали. Мужчина рядом с ним заботливо подал ему руку и повел к выходу. Алеше понравилось такое внимание и этот мужчина, который так нежно сжимал его ладонь в своей. Выйдя на улицу, Леша вдохнул ночной летний воздух полной грудью и ощутил колоссальный прилив энергии. Хотелось что-то делать, двигаться, идти, бежать, столько эмоций переполняли его и требовали выхода. Но мужчина рядом с ним повел его к машине, и Алешка, залезая в нее, восхищался, как она красива и как хорошо внутри этой машины. Он попытался найти Гавра, но тот, видно, сел в другую машину… Только зачем?

Алеша попытался понять, почему он сейчас с этим незнакомым человеком, но мысли ускользнули, а руки на его теле вдруг заставили его почувствовать, что он тоже хочет… Хочет большего, хочет, чтобы этот мужчина продолжил его целовать. И он сам откликнулся на его поцелуи. Потом он смотрел в окно, на проносящиеся огни ночной Москвы, восторгаясь этим городом и целуясь с этим человеком, который тоже разделял его восторг. И вот на такой волне позитива он очутились в квартире. Алешка опять постарался вспомнить, зачем он здесь, и даже стал спрашивать об этом мужчину, раздевающего его, но потом его мысли переключились на экран телевизора, где танцевали под зажигательную музыку, и он тоже стал танцевать, чувствуя эйфорию. Дальше был секс, которого он хотел, и ему было так классно. Его тело требовало еще и еще, и он уже и сам не помнил, что и как было, только улет от ощущений.