Князь Хабаров, смеясь, заявляет:

— Не знаю про Ци-вана, но на вашего зверя я бы сам не рискнул залезть. Пусть лучше он сверху на меня смотрит, чем я с него.

Шутка вызывает общий смех, мои девушки галантно улыбаются, а князь зявляет:

— Граф, позвольте предложить вам и вашим сударыням любые апартаменты города за мой счёт. Всё, что пожелаете, в вашем распоряжении.

Я благодарно киваю и сдержанно отвечаю:

— Благодарю за ваше великодушие, князь. Мы уже забронировали номера в «Золотом Роге», названном в честь главной бухты вашего города.

Хабаров одобрительно улыбается, подкручивая пальцем усы:

— Прекрасный выбор, граф! Тогда позвольте мне взять на себя оплату вашего пребывания.

С лёгкой улыбкой я принимаю его предложение:

— Это будет весьма любезно и щедро с вашей стороны. Спасибо, князь.

Беседа продолжается ещё несколько минут, и вскоре мы с Настей, Камиллой и сопровождающим кортежем отправляемся в гостиницу. «Золотой Рог» оправдывает своё название: номера просторные, с отличным видом на город и бухту, переливающуюся огнями. Пока девушки распаковывают вещи, я нахожу время для медитации и для связи с домом.

Гвардейцы докладывают, что обстановка остаётся спокойной: наёмники больше не появляются, и, похоже, лорд Гагер решил временно перейти к более осторожной тактике. Но радоваться рано — это вовсе не означает, что он отказался от своих намерений. Лорд-дроу ещё даст о себе знать, в этом я не сомневаюсь.

Вскоре меня извещают о визите княжны Ольги Гривовой. Я прошу гвардейца провести её в мой кабинет. Она входит в деловом костюме, уверенно оставляя свою охрану за дверью.

— Ваше Высочество, вы выглядите великолепно, — делаю княжне заслуженный комплимент.

Ольга радостно улыбается, слегка кокетливо поправляя ворот пиджака:

— Благодарю, Данила Степанович, вы, как всегда, внимательны. Не то что мой так называемый жених, князь Юлий Михайлович. Он совсем перестал появляться в обществе.

Слова княжны заставляют меня почувствовать лёгкую вину. Морозов настолько увлёкся кузиной Ненеей, что начал рушить планы Красного Влада — сосватать за него княжну Ольгу. Впрочем, моей вины здесь нет. Пусть Царь наконец разрешит всем аристо многоженство и будет им с Красным Владом счастье.

Ольга переходит к обсуждению предстоящего события — полёта Ци-вана на Золотом Драконе. Она деловито уточняет детали съёмки и организационных моментов, её вопросы точны и профессиональны. Я с лёгким одобрением киваю, давая понять, что всё согласовано и никаких препятствий нет.

— Вижу, вы снова всё предусмотрели, Ваше Высочество, — замечаю я с искренним уважением. — Ваш репортаж о моем полёте над Москвой был действительно впечатляющим. Уверен, и полет Ци-вана вы осветите не менее профессионально.

Она отвечает лучистой улыбкой, затем переходит к более серьёзной теме. Голос её становится чуть тише, интонация — более осторожной.

— Данила Степанович, Владислав Владимирович попросил передать вам просьбу, — начинает она, деликатно выбирая слова. — Полёт Императора — дело тонкое. И опасное. Скажите, вы не планируете… никаких действий против Ци-вана?

Её намёк я сразу считываю, но даю себе секунду, чтобы ответить.

— Нет, — говорю спокойно. — Я не стану ничего предпринимать, если, конечно, он сам не спровоцирует меня.

После паузы я добавляю с лёгкой усмешкой:

— Но, Ольга Валерьевна, вы ведь не допускаете, что я стерплю обиду от иностранного правителя?

Она краснеет, слегка опустив глаза.

— Нет, конечно, — торопливо отвечает она. — Простите, если мои слова могли навести вас на такую мысль.

Я мягко улыбаюсь, успокаивая её:

— Ничего страшного. Я уверен в вашей порядочности, Ваше Высочество.

Ольга смущённо улыбается:

— Спасибо.

После небольшой паузы она мнётся, но все же решается объясниться:

— Понимаете, Данила Степанович, Ци-ван — это гораздо больше, чем просто монарх. Он — ключевое связующее звено, удерживающее баланс между множеством кланов и сложной системой договорённостей в Хань. Его устранение может спровоцировать хаос и серьёзную политическую нестабильность в соседнем государстве. А это неизбежно отзовётся и на Русском Царстве, создавая для нас новые, далеко не простые проблемы. Например, многомиллионные потоки беженцев.

Обдумываю услышанное. Её доводы логичны, и я не могу их игнорировать. Наконец, я киваю:

— Вы правы, Ваше Высочество. Разрозненный сосед — это подарок для наших врагов. Такое положение нужно учитывать, — соглашаюсь с доводами. — Обещаю, что это будет учтено в моих действиях, если Ци-ван решит допустить какие-либо выпады в сторону моего рода.

Ольга благодарно кивает. В её глазах читается не просто облегчение, а искренняя забота о будущем Царства. Княжна действительно переживает за общее благо, и это заслуживает уважения.

После разговора я лично провожаю Ольгу до лифта. У её охранников, кажется, срабатывает невидимый сигнал: они вытягиваются так резко, будто в них завели тугие пружины. Лифт закрывается с мягким звоном, а я остаюсь один в коридоре на несколько секунд, прежде чем возвращаюсь в гостиную своего номера.

На душе… нет, не то чтобы тяжело, но ощущение, что расслабляться теперь не получится, накатывает, как прилив. Слишком многое намекнула княжна, слишком многое теперь зависит от моей выдержки. Стерплю ли я выходки Ци-вана, которые точно будут? Кто знает…

Камила подходит почти бесшумно, садится ко мне на колени и уютно устраивается, положив голову на моё плечо. Её спокойствие заразительно, но ненадолго.

— Как прошла беседа с княжной? — спрашивает она мягко.

Отвечаю с видимой задумчивостью:

— Ты не могла бы поговорить с Машей? Намекни ей аккуратно, чтобы она рассмотрела вопрос как-то повлиять на отца. Возможно, Юрий Михайлович уделяет недостаточно внимания Ольге Валерьевне. Они почти не общаются, и это может плохо сказаться на отношениях Морозовых с царским родом.

Камила чуть приподнимает голову, серьёзно кивает.

— Сделаю. Без давления, как ты сказал. Пусть они сами всё осознают.

Я одобрительно касаюсь её руки, и она снова расслабляется, хотя ненадолго.

— Даня, а что Ци-ван? Ты думаешь, он устроит ловушку? — спрашивает она с прямотой, которую я всегда ценил.

Я усмехаюсь, глядя куда-то в сторону:

— Скорее всего, устроит. И, похоже, так думают многие. И многие волнуются, что он свернет себе шею в полете.

— Ты убьёшь его? — её тон спокоен, как будто речь идёт о чём-то обыденном.

— Зависит от того, что он предпримет, — отвечаю я, вспоминая тревогу Ольги. — Если это будет мелочь, убивать его слишком. Но если перейдёт черту… ну, он сам виноват.

Камила снова кивает, её глаза остаются спокойными, но в них читается полное понимание серьёзности ситуации. Ещё немного тишины, и её голос звучит, как заключительный аккорд:

— Тогда и поделом ему.

Я коротко смеюсь и предлагаю Камиле прогуляться. Она мгновенно соглашается, но тут же уходит вытаскивать Настю из ванной. Я, зная женскую неторопливость, одеваюсь без спешки — девушки всё равно будут собираться дольше. Успею даже помедитировать.

Через сорок минут, как и ожидалось, обе уже готовы. Настя поправляет волосы, мельком проверяя отражение в ближайшем зеркале, а Камила улыбается с таким довольным видом, будто прогулка — её блестящая идея. Я усмехаюсь, глядя на их подготовку, и наконец киваю на дверь:

— Ну что, дамы, на свежий воздух?

Мы выходим на улицы центра Владивостока. Город встречает нас огнями витрин, пахучими потоками кофе и ароматами моря, смешанными с выхлопами машин. Всё это создаёт странную, но уютную атмосферу. Через некоторое время мы находим подходящий ресторан, а его меню — просто песня для желудка. Утка. Жареная, ароматная утка, прямо как любит один пушистый кудряш. Заказываем.

Когда блюдо подают, я почти физически ощущаю, как Ломтик выглядывает из моей тени. Хитрый щенок уже облизнулся, будто знает, что ему тоже перепадёт. Мы с девушками наслаждаемся едой. Камила аккуратно отделяет кусочки мяса, а Настя изящно отрезает себе ломтик. Я же просто отламываю и ем, как любой уважающий себя голодный человек. Всё идеально, пока не доносится шум с соседнего стола.