– Ты же понимаешь, что стая Кардиффа объявила бы мне войну, и каждая чайка отсюда до той стороны Ла-Манша норовила бы нагадить на шляпу. Терпение сильнее гордости.

– А ты постарел, – задумчиво заметил Теодорус, – теперь уже по-настоящему постарел. И поумнел… малость. А может, все дело в том, что великий Марко Франчелли просто боится просить? Потому что еще не отдал слишком большие долги?

– А вот это совсем не твое дело, – сухо ответил фокусник. – Не думаю, что беседу стоит продолжать в этом ключе, Тео.

«Зря я его позвал, – подумал он. – Прошлое ворошить бессмысленно».

– Простите великодушно. – Карлик соскочил на землю и поклонился. – И в мыслях не было оскорбить достопочтенного Хранителя Синей Печати. Кстати, как она там поживает, старушка? Я ее не видел… ну да, лет триста.

– Прекрасно поживает, – пробормотал фокусник. Такого шутовства он от Тео не ждал.

– Вот и отлично. – Карлик запрыгнул на скамейку. – Береги ее, Марко.

– Тео, что происходит?

Эльфы любят, чтобы разговор звенел, как ручей, перекатывая камешки шуток и подначек, или ревел, как разъяренный водопад, ворочая валуны угроз. Для Марко это означало, что Теодорус никогда и ничего не скажет прямо. Он всего лишь хотел поговорить о медальоне, который Теодорус неизвестно зачем вручил внучке, но туманные обмолвки фейри не на шутку встревожили фокусника. Неужели Тео думает, что его выбьют из колеи ехидные намеки на его мнимый возраст? Столько лет пролетело… Он давно смирился со своей участью. Тео прав – однажды он попросил слишком много и заплатил слишком высокую цену. И продолжает платить.

– Сколько мы с тобой не виделись – лет двадцать? – опять повернул нить разговора карлик.

– Двадцать, – сказал фокусник. – С тех самых пор…

– Извини, Марко, не хотел напоминать, – в голосе Теодоруса проступило сочувствие. – Нервничаю. Самайн скоро.

– И что с того? – удивился Марко. – Все, как всегда. Молодежь с Той Стороны немного порезвится, покружится на полях, постучит в окна. Пару дорожных знаков переставит. Может быть, какой-нибудь ностальгирующий призрак в старых развалинах повоет. Самые большие неприятности – небольшой прорыв. Думаю, Авалон справится.

– Да, как всегда… – Тео задумчиво покачал ногами в остроконечных башмаках. – Волноваться не о чем, Договор нерушим.

– Тео, ты о чем…

– Я засиделся. – Карлик спрыгнул со скамьи. – Магии в медальоне нет, но он еще пригодится твоей внучке. Откуда он и кто его просил передать – извини, пока не скажу.

– Постой, – растерялся фокусник. – Что…

– Представь, что кто-то на Той Стороне, в Скрытых Землях устал от Договора, – сказал карлик. – И представь также, что другая персона, уже здесь, в Землях Внешних, тоже недовольна нынешним положением вещей. Если бы эти двое отыскали друг друга, получилась бы скверная штука.

Голос его доносился будто издалека, хотя карлик лишь обогнул скамейку и зашел за спину фокуснику.

– Тео… – Франчелли повернулся. Фейри уже не было – только чайки кружились над парочкой туристов, выхватывая из рук куски сэндвичей. Туристы Тео увидеть не могли – об этом фокусник даже не беспокоился. Беспокоился он совсем о другом.

Марко откинулся на скамье. Закрыл глаза, припоминая все детали разговора. По своему обыкновению Тео не сказал ничего и при этом сказал очень много.

Во-первых, он напомнил о том, что произошло двадцать лет назад – когда он, Марко Франчелли, молодой и самонадеянный, только что прошедший последнее посвящение Магуса, схватился с очень злой и древней силой. Он хотел спасти дух одной девушки – и спас. Но заплатил за это тридцатью годами жизни.

Ведь ему сейчас должно быть сорок. А не семьдесят.

Значит, сейчас все так же серьезно, как и тогда.

Во-вторых, в-третьих, и, черт возьми, в-четвертых – Договор, Синяя Печать и Самайн. Умному достаточно, но, видимо, Тео был невеликого мнения о нем, раз решился на прощание сказать почти впрямую – «кто-то недоволен Договором и хотел бы его пересмотреть». Или отменить вовсе.

Отменить Договор…

У Марко заломило в висках. Мыслимо ли?

Отменить Договор значило… повернуть историю вспять. Вернуть в леса дриад и фей на луга, нимф и русалок в реки и моря. Троллей – под мосты, драконов – в небеса и кракенов – в океаны. Если Договор рухнет, мир перевернется.

Кто может решиться на подобное?

Поездка в Кардифф дала ему куда больше, чем он ожидал. И что он будет с этим делать? Пока Дженни проходит практику у юного Ловца на болотах Дартмура, ему надо хорошенько подумать.

На скамейке, под черным зонтом, сидел семидесятилетний старик. Старику недавно исполнилось сорок.

Клаус Хампельман зашел в кабинет без стука. Подобные церемонии в резиденции мистера Фреймуса были бессмысленны – никто из его немногочисленных слуг не рискнул бы войти сюда даже под страхом смерти. Дураков среди персонала Фреймус-хауса не водилось. Все дураки были или на кладбище (недалеко за домом) или в подвальной лаборатории. Это уж как мастер Фреймус распорядится.

По той же причине Альберт никогда не запирал кабинет. Он предпочитал другие способы охранять свои секреты.

Но от Хампельмана у него тайн не было – зачем что-то скрывать от собственной куклы? Это все равно, что не доверять своей правой руке.

Неважно, где физически находился Хампельман – Альберт в любую секунду мог войти в его сознание, как в свой кабинет. Он мог говорить от его лица, мог слышать его ушами и видеть глазами, он даже был в силах творить некоторые заклинания – в меру жизненных сил куклы, разумеется.

Фреймус мог гордиться. Клаус был очень полезным инструментом. Мало кто из собратьев по Искусству был способен создать куклу, чтобы при этом заготовка не только не потеряла разум, но и сохранила все свои способности.

На появление Хампельмана в дверях глава ковена не отреагировал. Он изучал фотографию немолодого человека в деловом костюме. Снимок был сделан в ресторане – человек смеялся в ответ на какую-то шутку своей собеседницы.

– Клаус, как ты думаешь, что нам делать с мистером Этвудом?

Хампельман закрыл дверь и как-то боком втек в кабинет, прижимаясь к косяку и стараясь обогнуть громадное чучело африканского нетопыря, висевшее над входом. Глаза у рукокрылого блестели злым стеклянным блеском.

– Опять? – буркнул, не поднимая глаз от снимка, «темник».

– Виноват. Не надо было шутить про моль, – признал Хампельман.

– У Чучела вообще нет чувства юмора, – заметил колдун, поглаживая фото черной иглой, возникшей у него в руках. – Когда-нибудь он перекусит тебе сонную артерию. И мне придется искать другую куклу. Так что делать с Этвудом?

В голове у Хампельмана словно что-то щелкнуло:

– Капитан Гилберт Этвуд, начальник отдела полиции Венсброу, любовницы нет, счастлив в браке, двое детей – мальчик и мальчик. Налоги не скрывает, взяток не берет, набожен, что редкость в наше время, еженедельно посещает мессу…

Фреймус поморщился и жестом прервал куклу.

– Это мне и так известно. Просто образец нравственной чистоты. Может, малое инвольтирование?

– Можно убить и более обыденно, – буднично заметил Хампельман. – Но, насколько я понимаю, он необходим живым.

– Да, – колдун с сожалением отложил иглу. – Нужно, чтобы полиция не мешала проведению операции и держала местных жителей подальше.

– Мистер Фреймус, в моей компетенции методы физического убеждения, – осторожно заметил Хампельман. – Можно взять в заложники его семью, хотя в случае с главой полиции это не слишком умно, или шантажировать.

– Чем?

– Например, затеять служебное расследование – по обвинению в коррупции. Или спровоцировать ДТП со смертельным исходом. Например, он может сбить ребенка, проезжая на красный свет. Впрочем, это относится уже к области нефизического воздействия. Я подготовлю несколько вариантов.