Он вздохнул.
— На него ничего нет. Я собираюсь переехать и понаблюдать за еще одним подозреваемым. Да и других дел навалом.
— Ну да… Если ты и в самом деле ищешь убийцу моего отца, а не какие-то другие проблемы решаешь! — я повысила голос, но просто не могла уже сдерживаться. — Ты и правда думал, что Матвеев мог быть тем потрошителем?
— Наташа, я и сейчас так думаю. Но поскольку ничего не нашел… Да и связи у него, на наших уже вышли «сверху» и предупредили, чтобы мы не докучали человеку, раз на него ничего нет… Поэтому я пока вынужден отстраниться от этого дела и уехать. Ты со мной?
Меня этот вопрос потряс, наверное, больше, чем все остальное. Но я постаралась ответить спокойно:
— Нет, Макс. Я не доверяю больше тебе, а ты всегда не доверял мне. Спасибо тебе за все, за эту жизнь. Я всегда буду тебе за это благодарна. Теперь у меня есть работа, и я могу самостоятельно платить за аренду квартиры, и вообще… Спасибо. Но я остаюсь.
Кажется, мой ответ его совершенно не расстроил:
— Это правильно. Подумай об институте. Не упусти свой шанс прожить нормальную и счастливую жизнь. А с этим Матвеевым все-таки будь поосторожнее.
— Хорошо… Макс, ты звони хоть иногда.
— Обязательно.
Когда он уехал, я сначала долго-долго смотрела в окно, как будто ожидая, что он вернется. Меня разъедала обида, желание узнать всю историю от начала до конца, уже начинавшаяся тоска по лучшему другу… и чувство вины перед Алексеем Алексеевичем, который сегодня незаслуженно нарвался на мою грубость. Это я следила за ним, я искала какие-то несуществующие доказательства, а он виновен только в том, что знал больше, чем я. Возможно, я сразу играла не на той стороне?
Макс, береги себя, родной. Чем бы ты там ни занимался.
Кай
Она пришла! В девять ноль две! И теперь выслушивает мнение Светланы Александровны по поводу ее опоздания. Секретарша очень старается, зная, что я уже тут. Но сам я не стану никого отчитывать, и без того безмерно рад, что она пришла.
Вчера я сразу же уехал от их дома — не хотел, чтобы охотник решил, что я подслушиваю их разговор. А потом, уже дома, меня накрыла паника — а если она уедет с ним? Если он все-таки решит отвезти ее к Стирателям, чтобы те удалили все, что касается меня? Если решит больше не работать тут, раз шпионить за мной больше не нужно? И что? Меня больше не будет отвлекать от дел ее заливистый смех из приемной? Мне больше не придется вслушиваться в биение ее сердца, каждый раз придумывая причины его учащения? За мной кто-то ведь должен приглядывать — ну так пусть уж она этим и занимается, раз взялась!
Но она пришла. Еще минут пятнадцать, и она принесет мне кофе. Раз она осталась, значит, уже полностью уверена в моей невиновности. В том, что охотник уехал или уедет в ближайшее время, я не сомневался. Он и так потратил слишком много времени на безупречного меня, их братия обычно не раскидывается ресурсами, когда и без того немало дел.
— Добрый день, Алексей Алексеевич, ваш кофе! — она поставила передо мной чашку, заставив оторваться от прочтения документа.
— Спасибо.
И вместо обычного «Что-нибудь еще?», она произнесла то, чего я и ждал:
— Пожалуйста, извините меня. За вчерашнее.
Я отложил папку в сторону и выпрямился.
— Извини.
— Что? — она иногда совсем плохо соображает!
— «Извини», а не «Извините», — объяснил я.
Девушка не смутилась, а просто повторила:
— Извини.
— Извини, Кай, — снова поправил я. Не знаю, почему, но мне нравилось на нее давить в этом вопросе.
А она покорно повторила:
— Извини, Кай. Я была неправа, и вчера очень…
Я перебил — мне не хотелось слушать ее оправдания, после того, как она так послушно произнесла мое имя:
— А что там с твоим парнем, который тебе не парень? Урегулировали?
— Да. И он уехал вчера, — ответила она спокойно.
Что-то в ее заторможенности мне не нравилось. Слишком сильно расстроена из-за Макса? А может, он все-таки рассказал ей… про вампиров и охотников? Ну да, и сразу после этого уехал. Нет, он просто бросил ее тут, дав возможность жить дальше, за границами Империи.
— Очень жаль, — в моем голосе вряд ли звучала именно жалость.
— Я могу присесть?
Я кивнул удивленно. Она взяла с края стола чистый листок, потом потянулась и выхватила из моей руки ручку, села и начала писать.
Мое прекрасное настроение будто ветром сдуло. Такому-то… заявление… прошу уволить… и так далее.
— Совсем с ума сошла? — теперь уже без грамма доброжелательности. — А что потом? Через пару дней снова придешь наниматься ко мне уборщицей?
Она неспешно дописала, поставила дату и подпись. И только после этого устремила взгляд на меня.
— Вы… Ты только не подумай, что это шантаж или еще там что-нибудь. Я просто не смогу видеть тебя каждый день и чувствовать себя полной дурой.
— Хорошо, что не шантаж, — должен признать, что я был шокирован таким поворотом. — Иначе бы я тебя вышвырнул в окно. Но я не понимаю, что тебя заставило себя так чувствовать? Разве я со своей стороны…
