Летом мне исполнится девятнадцать. Я еще слишком молода — не ребенок уже, но еще и не женщина. Каково это — жить, когда тебе всегда девятнадцать?

      Любит ли Алекс свою Аниту? У него глаза светились, когда он рассказывал о ней, и судя по всему, она на самом деле чудесное создание. Что это за любовь? И может ли быть любовь там, где есть только закрепленная связью преданность?

      И еще, он сказал, что его не останавливает наше кровное родство… А меня оно останавливает? Я всегда с отвращением относилась к инцесту, но раньше я и не знала Алекса. Мне понадобятся годы, чтобы ответить на все эти вопросы!

      — А кто стер мне память о семнадцати годах моей жизни и зачем?

      — Ты. Иногда, в случае крайнего стресса, способности проявляются у смертных. И она у тебя очень сильная. Ты сама себе создала эмоциональную гавань. Такое случается. У многих людей есть способности, и бывает, что они всплывают без обращения. Думаю, ты слышала о странных случаях, когда люди чувствовали, что с их близкими произошла беда, когда будто управляли какими-то событиями или получали необъяснимую власть над другими людьми.

      — Как Гитлер? — ну а что, вот такая ассоциация у меня возникла.

      — Лучше б ты вспомнила Гая Мария, Суллу или хотя бы Цезаря, но да. Мысль ты уловила.

      — И вы всех их обращаете?

      — Нет, конечно, — он рассмеялся. — Гитлера мы не обращали! Ну… по крайней мере, Соколы — точно. Если человек публичный, то он нам не подходит — слишком много внимания. Кроме того, есть такие параметры, как психологическая устойчивость, возраст, внешность, особенности характера и, естественно, личное согласие. А это обычно означает, что у человека нет детей и строгих убеждений, привязывающих его к своей жизни. После Ритуала способности значительно усиливаются, но, за редким исключением, работают только на смертных. Например, вампиров, которые могут частично удалять воспоминания людям, наберется сотни две в каждой Тысяче. Я же могу стирать память и вампирам. Полностью.

      — Ты моему отчиму мог стереть память, но убил его. Почему?

      — Сама противная и вопросы у тебя противные. У меня был нож, и я не знал, куда его еще деть.

      — Сейчас ты ответил так же, как раньше бы ответил! Ты всегда ерничал, когда не хотел отвечать! — заметила я.

      — Настя, а я с тех пор и не изменился. Это все тот же я, — его забавляла моя реакция. — Разве нет?

      — Нет, — отрезала я. — Теперь ты другой!

      — И в чем же?

      — Говоришь слишком много! Я до сих пор была уверена, что ты замертво упадешь, если произнесешь подряд больше двух предложений!

      — Потому что теперь мне, наконец-то, есть, что сказать, — он подмигнул.

      На самом деле, это не он изменился, а я. И пока я могла однозначно ответить только на один из миллиона вопросов, вставших передо мной, — хочу ли я, чтобы Алекс оставался в моей жизни и дальше? Да.

      — Сколько у меня времени на размышления?

      — Не знаю. Лучше бы подождать несколько лет, но началась Война… Я не знаю даже, за кого или против кого мы теперь воюем, — он снова задумался. — Мой телефон отключен со вчерашнего дня, поэтому я вообще не в курсе, что там происходит во внешнем мире. Но поскольку Игорь до сих пор не прибежал с вытаращенными глазами, ничего особо катастрофического пока не случилось.

      — Мне пришлось бы бросить маму? — этот вопрос тоже был одним из важнейших.

      — Совсем необязательно. Наш первый разговор с ней на эту тему состоялся в лучших традициях американских боевиков, но можно попытаться еще раз. Приду к ней с цветами и шампанским, сделаю застенчивую мину и так и скажу: «Людмила Михайловна! Я прошу крови вашей дочери!». Я очарователен, она не сможет мне отказать.

      Это прозвучало смешно и дико. Но я до сих пор не просыпалась.

Алекс

      Я провел с Настей почти весь день и отправился домой, только когда убедился, что она в порядке. Настоял на том, что матери ничего говорить нельзя и чтобы она звонила мне в любое время, по любому поводу.

      — Я вот прямо сейчас покупаю билет на самолет и лечу к тебе, чтобы отшлепать! — недовольное бурчание из трубки телефона.

      — Анита, из твоих уст это слово звучит уж слишком пошло. Я с Настей был, рассказал ей все.

      — Я догадалась. Ладно, пока сдаю билет на самолет, а ты мне говори, как она восприняла.

      — Лучше, чем я ожидал. Потрясена, удивлена, немного напугана, но постепенно все укладывает в свою голову.

      — Согласилась на Ритуал? — она, как обычно, сразу к делу.

      — Пока нет, но это было бы странно, если бы она сразу же и согласилась, ты не думаешь? К тому же, возникает необходимость разблокировать всю ее память. А к этому она пока точно не готова. У нас же достаточно времени? Игорь все вам рассказал вчера? Какое решение вы приняли?

      — Никакого. Совет разошелся во мнениях.

      Вот, тот самый раскол, который я и предвидел.

      — Знаешь, любовь моя, — я решил высказать и свою точку зрения, раз уж оказался очевидцем. — Эти Геммные Волки твердо намерены изменить наш мир, и они верят в то, что их решения справедливы. Мир, который они хотят построить, не будет идеальным, но вряд ли будет хуже, чем сейчас.

      — Видишь ли, мой золотой мальчик, с ними возникает одна очень большая проблема — мы или остановим их сейчас, или не остановим вообще. Если к их силе они получат еще и власть Императора, то никто и никогда не сможет их победить. Они сейчас сильны, а станут еще сильнее, получив поддержку армии, охотников, подписав новые договоры с Тысячами… или как там это у них будет называться. И когда наступит время их безумия…