Все бы ничего, но матушка Россия, к этой войне, как и к первой, категорически до сих пор не готова и прекрасно это понимает. Вот и настало время выбирать к кому приткнуться. Причем, очевидный — конечно же, к Японии. Со слов министра иностранный дел Извольского, «если мы отвергнем американское предложение, то вызовем, быть может, временно охлаждение САСШ, но Америка нам войны по этому поводу не объявит и флота в Харбин не пошлет, тогда как Япония в этом отношении гораздо опаснее».

Остальные политические мировые игроки тоже играют каждый свою партию. Германия — стравливает русских с японцами, рассчитывая, что России в случае конфликта будет не до противостояния германским устремлениям в Европе, а бритты и франки — совсем наоборот, за союз с Японией, чтобы привлечь русских к себе против дойчей.

Но пока Санкт-Петербург ломается перед настойчивыми ухаживаниями самураев и очень успешно. Японцы прямо из кожи лезут и ни за что не станут усложнять отношения перед грядущим жизненно важным договором.

Тьфу ты… прямо настоящую политинформацию выдал. Короче, кроме Савинкова устраивать на меня покушение — не кому.

С одной стороны — ему тоже не за чем. Он с моей помощью уже расчистил себе путь наверх, устранив всех мало-мальски важных конкурентов из других партий и сейчас готовится к легализации новой политической силы, опять же, с моей помощью. А с другой… с другой, Савинков в своем роде очень опасный и непредсказуемый человек. Вполне может посчитать, что может справиться сам и я ему уже не нужен. Н-да…

— Что-то вы весь у меня поштопанный, как старое пальто… — Майя погладила меня по груди и немного повозившись, словно большая кошка, мурлыкнула и поудобней устроилась на плече. — Если так дело дальше пойдет, то на тебе живого места не останется.

— Шрамы украшают мужчину… — буркнул я, отчего-то смутившись.

— А раньше… раньше так же было? — неожиданно поинтересовалась Майя. — То есть, битвы, ранения и тому подобное.

— Точно так же… — не подумав ляпнул я.

— Как же ты выжил с таким-то уровнем медицины? — ахнула жена. — Я читала о методах средневековых лекарей — это просто жуть!

— Стоп! — я, наконец, сообразил, о чем она. — Причем здесь Средневековье? Я думал, ты о моей жизни до встречи с тобой. Ну да, ты же знаешь, я служил в пограничной страже, гоняли хунхузов, всякое случалось.

— Саша!!! — Майя поднялась на локте и свирепо уставилась на меня. — Не делай из меня дурочку! Если ты думаешь, что я забыла, как ты со мной говорил на старофранцузском — то сильно ошибаешься. А клады? А замок Лавардан? А твое великолепное знание Средних веков? А владение этими твоими железяками?

— Я изучал…

— Саша!!! Когда изучал? Ты же только и делал, что служил, а потом сидел!

— Факультативно…

— Александр Любич!!!

— Хорошо, хорошо… — я притворно смущенно нахмурился. — Вывела все-таки на чистую воду…

— Вот! — Майя состроила торжествующую рожицу. — Рассказывай! Все рассказывай!

— Вот прям все?

— Да! И не вздумай увиливать! Ох, неужели ты на самом деле бастард Арманьяк! Боже, это так волнительно, спать со средневековым кавалером. То есть… быть его женой. Не смотрите на меня так, ваше превос… ваша светлость… да, ваша светлость! Вы вгоняете меня в краску! Я правильно выразилась? Ты же был графом?

— Увы, нет, я не Арманьяк. То есть, в какой-то степени он, но…

— А кто? — Майя разочарованно скривилась. — Опять врешь, поди?

— Я Александр Лемешев, родился в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Был тренером по фехтованию сборной Союза Советских Социалистических Республик…

— В како-о-м? Какого союза?

— Да, в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Десятого сентября. Да, Союза Советских Социалистических Республик…

— Ты несносен! — Майя ткнула меня кулачком в ребра и решительно отвернулась. — Фу, бессовестный…

— Ай, больно же!

— Вот и пусть. Это тебе за бесконечное вранье… — Майя хлюпнула носиком и тихонечко заплакала.

Я молчал. Ну что тут скажешь? Я и в самом деле вдруг почти решился рассказать свою историю, и надо же, не поверила. Женщины…

Поплакав, Майя, наконец, сменила гнев на милость, даже снова обняла меня и категорически потребовала.

— Пообещай, что когда-нибудь все расскажешь!

Пришлось пообещать.

— Когда-нибудь, обязательно расскажу.

Майя немного помолчала, а потом неожиданно призналась.

— А нас с Мадиной пригласили к императрице. С этим покушением, я совсем забыла тебе рассказать.

— Да ладно? — Я изумленно уставился на жену. — Во дворец?

— Нет, приглашение неофициальное, к первой статс-даме, княжне Куракиной, но там будет императрица. При последнем визите к Дашковой, я разговорилась с ней и сказала, что дипломированный врач, это разлетелось по двору, дамы прямо в очередь выстроились. Я сегодня у Долгоруких только пятерых осмотрела. Оказывается, царица тоже заинтересовалась.

Я про себя улыбнулся. Почти с самого первого дня пребывания в России, нас просто затягали с визитами к себе первые лица Российской империи. А Майя, точно так же, как во Франции и в Америке, великолепно нашла общий язык с дамами высшего света. Ну, прямо талант у нее такой. Надо же, уже и личный выход на царицу заимела.

— Ха, ну тогда загляни в нее.

— Пошляк. — Фыркнула Майя. — Как выяснилось, меня проверяли, телеграфировали в Париж профессору Моррелю. Профессор, естественно, охарактеризовал меня в высшей степени. Свита царицы тоже рекомендовала, так как я нашла у дам кучу болячек и приписала лечение. И оно даже успело помочь. Обойдешься без подробностей. Нет, я сказала.

— Это ты несносна. Ну что там у них? Неужели…

— Отстань, все равно не скажу. Дамы высшего света, даже при всех своих титулах обычные женщины и болезни у них женские. На этом с тебя хватит. В общем, все и совпало. Государыня еще хочет проконсультироваться насчет цесаревича. У него гемофилия.

— Знаю. И сможешь что-то сделать с ним?

— Вылечить — категорически, нет, — мотнула головой Майя. — Пока лечение этой болезни неизвестно. Поддерживающая терапия, снятие симптомов — да, в какой-то степени. Но не современными методами. Кое-что из айнской народной медицины должно помочь.

— Пробуй, но смотри, не вздумай ничего у нее просить. И поосторожней.

— Сама знаю! — отрезала жена. — Не учи ученую.

— С охраной отправишься, поняла?

— Поняла, поняла…

Сам с утра никуда не поехал, так как все еще неважно себя чувствовал, к тому же, на сегодня была запланирована встреча с Савинковым и еще с другими людьми.

Выделенных Карповым жандармов я с прямо с рассвета отправил восвояси, предварительно щедро отблагодарив и налив на посошок водки за службу. За радение, так сказать. Нехрен себя и лошадок без дела морозить. Да и лишние глаза мне ни к чему.

Савинков появился вовремя, замаскированный под местного сельского чухонца, в нагольном кожушке и кожаных лаптях-постолах. Охрана была предупреждена и немедля его ко мне препроводила.

— Борис Викторович… — я крепко пожал ему руку и показал на кресло. — Небось замерзли, но ничего, сейчас согреемся коньяком и сигарами.

Савинков с благодарностью кивнул, приняв бокал.

— Да уж, Александр Христианыч, отвык я от русских морозов в Европах. Но ничего, привыкну снова…

«Может и не успеешь…» — машинально подумал я, но, естественно, смолчал.

С момента нашей последней встречи во Франции, эсер сильно изменился. Присущие ему пылкость и романтизм сменились холодной уверенностью и решительностью, каким-то странным образом сочетающимися со странной нервной мимикой на лице.

Раньше все эти изменения в эсере, я списывал на тот кровавый геноцид, который он устроил своим соратникам и не только, но вот сейчас, изменения в личности Савинкова все больше и больше стали наводить меня на мысль, что это именно он приложил свою руку к покушению на меня.

Паранойя? Вполне может быть. С таким-то количеством покушений на меня — особо и неудивительно. Но всегда лучше перестраховаться, особенно, когда цена ошибки — твоя жизнь.