Из Мариинского дворца я прямым ходом отправился домой, а дома, наконец застал свою благоверную жену. С того момента, как, она начала корешиться с императрицей — я видел Майю и своих инвалидов, так я стал называть Луку и Тайто, которые ее везде сопровождали, только мельком.

— Как там во дворцах? — я шутливо ткнул Мудищева в плечо.

— Кормят — знатно, — коротко ответил великан. — Бабы — тоже ничего. Тока дюже надухаренные — аж в нос шибает. А вчерась — сам ампиратор изволил поручкаться.

— А моя государыня кивал! — гордо заявил Тайто. — Расскажу дома — никто не верить.

— Растете! — хохотнул я и прошел в будуар к Майе.

— Саша!.. — Майя ласково улыбнулась. — Я очень соскучилась. Иди ко мне.

— А нечего шастать где ни попадя! — я состроил грозную рожу. — Ишь ты, совсем от рук отбилась. А ну живо обиходь мужа. Ну, не знаю… сапоги снимай, да поднеси горячительного с устатку главе семьи.

— Ты в штиблетах, глава семьи, — фыркнула Майя.

— Ладно, с сапогами отложим, пока, — я сел в кресло и посадил жену к себе на колени. — Рассказывай, давай. Как дела, как императрица, как наследник?

— Все хорошо, — Майя чмокнула меня в щеку. — Ванны с настоями трав и массажи очень благотворно действуют на государыню — мигрени не возобновляются. Молочница тоже… — она ойкнула и прижала ладонь ко рту.

— Я ничего не слышал. Как цесаревич?

— У него возникла болезненная большая опухоль на колене, внутреннее кровоизлияние в суставе, — Майя нахмурилась. — Но, к счастью, удалось быстро снять припарками с корнем аира и тысячелистника. Пока назначила обертывания — должно помочь, но видимые результаты очень нескоро появятся. Ты знаешь, мне кажется, из него получится достойный государь. Мальчик взросл не по годам, очень терпелив и умен.

— Возможно. А что придворные лекари?

— Я с ними поладила. Мне кажется, они начали мне доверять.

— А наша пигалица как, ладит с дочерями?

— Ты что, Мад не знаешь? — прыснула Майя. — Вчера целый день скакали на Балде и стреляли из луков по мишени. Не разлей вода уже. И государи благоволят, не против. Царица даже медведу парчовый чепрак взялась шить.

— Н-да, Балде чепрака еще не хватало. Распутина видела?

Майя мгновенно стала серьезной.

— Видела, один раз. Почувствовала со спины очень неприятный взгляд — обернулась — стоит. Взгляд очень тяжелый, неприятный — а рожа благостная. Ощущение, как будто лягушку в руки взяла. Он так смотрел, словно загипнотизировать хотел. Кажется, он меня ненавидит…

— Еще бы, — ухмыльнулся я. — Из-за тебя его влияние на государей сквозь пальцы утекает. Да ты под него копаешь с великой наглостью. Жди пакостей. Ладно, пошли в спальню, устал как лошадь.

— Не получится в спальню. Нас пригласили к Дашковой.

— Твою мать…

— Саша!

— Ладно, черт…

— Мне одна из фрейлин намекнула, что Распутин тоже там будет. Знаешь, как она его назвала? Святой старец! А как по мне, он похож на… на обычного мошенника. Фу…

— Гришка? Да ну? Тогда едем. Пора мне с ним познакомится.

— Саша, не вздумай!

— Еще как вздумаю…

Дамы в роскошных бальных нарядах…

Кавалеры во фраках…

Блистательные гвардейские офицеры в парадных мундирах…

Блеск хрусталя, чарующие звуки мазурки и вальса…

Нет, всего этого не было, окромя хрусталя и музыки, ибо нас пригласили не на бал, а на… даже не знаю, как сказать. По-современному это звучит, как вечеринка. Сейчас же оперируют понятием званый вечер или собрание, а также вполне подходит модный термин — салон.

Громадный особняк на Английской набережной столицы Российской империи города Санкт-Петербурга, и толпы народа в нем, ищущие себе занятие по интересам. Хочешь танцуй, хочешь играй в карты, хочешь — музицируй, беседуй или сам слушай музыку, проголодался — ешь на здоровье, благо столы накрыты. Публика разнородная, однако чужих людей сюда не пускают — добрая половина состоит из высшей знати, а остальные — государственная и финансовая верхушка государства, слегка разбавленная популярными персонажами — репортерами, писателями, художниками, актерами, модными певицами и прочей публикой из Санкт-Петербургского бомонда. Но справедливости радо, надо сказать, что публика почти не смешивалась — все тусовались в своем кругу.

Стиль одежды — сравнительно вольный — мужчины в костюмах, офицеры — конечно же, в мундирах, ну а дамы… дамы блистают нарядами, но не бальными, а вечерними.

И Гришка Распутин, мать его ети, в качестве приглашенной звезды. Но об оном мудаке чуть позже.

Хозяева — графиня Ирина Илларионовна Шереметева, урожденная Воронцова-Дашкова, фрейлина государыни Александры Федоровны и граф Дмитрий Сергеевич Шереметев, ротмистр Кавалергардского полка, флигель-адъютант его императорского величества Николая второго этого имени.

В качестве вторых хозяев родители Ирины Илларионовны — мать — графиня Елизавета Андреевна Воронцова-Дашкова — статс-дама императрицы и кавалерственная дама ордена Святой Екатерины и отец — граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков, генерал от инфантерии, наместник на Кавказе. Как раз приехали в столицы по как какому-то там случаю.

К слову — все милейшие персонажи. Вот честно, даже несмотря на все свои титулы — простые и искренние люди.

В общем, прелестное мероприятие, мне такие нравятся. И главное, гребаный фрак с цилиндром не требуется.

Но не суть.

Для начала пришлось чинно пройтись в полном семейном составе для ознакомления с присутствующими, так сказать. После чего Майя с Мадиной отбыли в свою тусовку, где уже стали полностью своими, ну а я принялся слоняться по залам, борясь с навязчивым желанием принять на грудь эдак грамм четыреста-пятьсот благородных напитков, всласть поухлестывать за какой-то великосветской чаровницей, а потом зарезать кого-нибудь на дуэли. Ну а что, именно так я проводил время в пятнадцатом веке — славные были времена, чего уж тут. Ну а сейчас… как очень справедливо сказал один персонаж: грубый век, грубые нравы, романьтизму нет, не дают человеку спокойно жить. Охо-хо-хо, одним словом…

Свой круг общения у меня тоже давно сформировался, но для начала я решил осмотреться.

И почти сразу же наткнулся на Гриню Распутина. Оный мюжик скромно сидел в уголочке и благостно поглядывал на публику. Бороденка умаслена, волосенки на пробор расчесаны, скромная мятая ряса, сапожищи начищены, рожа благочестивая, только глазенки туда-сюда бегают. Досель я его еще не видел, но помнил по оригинальным фото, дошедшим до двадцать первого века, так что опознал сразу. И немедля сделал вывод — продувная рожа и прожженный мошенник.

А вот окружающая его публика, похоже, моего мнения не разделяла, вокруг Гришки так и вилась великосветские персонажи.

— Святой старец — благослови!..

— Отче — напутствуй!..

— Христосик!!!

— Святой отче — осени благодатью…

И Распутин ничтоже сумняшеся осенял с суровой рожей, да поглядывал на окружающих с превосходством, как на нищий на вошь.

Справедливости ради, поклонников старца от общего числа гостей было сравнительно немного, остальные Гришку равнодушно игнорировали, но и не собирались гнать его взашей. Какой-то паренек было принялся ему задавать каверзные вопросы, но того живо Гришкины поклонники шугнули, да так, что тот вообще сбежал от греха подальше.

А потом я вообще восхитился оным конокрадом.

Хозяйка вечера предложила ему откушать, чем бог послал, мол, чего голодным сидеть.

— Ржаного хлебца с солькой поднеси мне матушка, тем и сыт буду… — скромно молвил Распутин с покаянной рожей. — Ибо человек жив малым, а большое диаволов путь…

Публика вокруг него разом взвыла.

— Святой!!!

— Ах!!!

— Ох!!!

— И нам хлебца!..

— И мы хотим причаститься!..

А далее, дирижируя себе надгрызенной корочкой, Гришка толкнул проникновенную проповедь, чем вообще поверг поклонников в священный экстаз.

Нес — сплошную чушь, перемежая отрывки из святого писания жуткой косноязычной отсебятиной, но, черт побери, прямо лучился самобытностью и артистизмом.