«И вот я решил приехать повидать вас. Я приплыву недели через две: срок зависит от ветра и приливов, точно я вам не могу сказать, ну самое большое – месяца через полтора…»

– Боже правый! – прошептал старик. – Мой мальчик скоро будет здесь!

– Да, – сказал Гай. – И судя по дате, он должен появиться со дня на день. Тут еще приписано: «Когда приеду, я собираюсь купить вам хороший маленький домик и малость земли, а еще заплачу за содержание и обучение Кэти в хорошей школе…»

– Школа! – взорвалась Кэти. – Да я сбегу!

– Не беспокойся, Кэти, – проворчал старик. – Я скоро выбью эти глупости из его головы. Это мне-то ферму? Сыт по горло! Быть привязанным к земле, сидеть по уши в долгах, гонять кучку никчемных ниггеров. Нет уж, спасибо! Я живу так, как хочу, и я свободен! Может, здесь у нас грязновато, ну да ладно. А что он пишет в конце, сынок?

– Ничего особенного. Просто шлет вам привет. Думаю, мне лучше убраться отсюда, сэр. Вашему сыну может не понравиться, что здесь живет нахлебник.

– Ерунда! – сказал Тэд. – Это не его дело. Оставайся здесь, сынок, пока не поправишься и не окрепнешь. Кэти, ты поменяла повязку, как тебя учила Фиби?

– Да, дедушка. И листья положила тоже. Гной почти весь вышел. Эта Фиби такая умная…

– Она толковая, Бог тому свидетель, – сказал Тэд Ричардсон. – Жаль, что она не совсем белая…

На следующее утро, когда Фиби пришла повидать его, Гай уже был на ногах. Они со стариком сидели на носу лодки и ловили рыбу. Вдвоем они наловили уже около дюжины зубаток. Гай расположился в удобной позе, всем своим видом выражая довольство.

– Привет, Фиби, – сказал он лениво.

– Посмотрите-ка на него! – гневно воскликнула Фиби. – Здоров как бык! А папа ваш бедный чуть с ума не сошел, беспокоясь о вас. Я не осмелилась сказать ему правду. Но, если вы прямо сейчас не отправитесь домой, я как пить дать скажу ему, где вы! И уж когда он вас отыщет, то всыплет по первое число.

– Папа беспокоится? – спросил Гай. – Но почему? У него нет для этого никакого повода. Я раньше и на два, и на три дня пропадал из дому…

– Они нашли массу Кила в лесу едва живого, и он сказал им, как вы тяжело ранены. И теперь они думают, что вы погибли. Ваш отец вне себя от горя. Не перестает повторять, что это его вина…

Гай сидел нахмурившись. «Наверно, я слишком жесток к папе, – размышлял он. – Мог бы сообразить, что он будет сильно волноваться из-за меня. В некотором смысле я – это все, что у него есть. И он мой папа. А такая распутная женщина, как Речел, может любого мужчину заморочить…»

– Ладно, Фиби, – сказал он. – Я приду домой сегодня вечером, сразу как стемнеет. А до этого ничего не говори. Я хочу удивить папу…

– Вы бы лучше… – начала Фиби, но Кэти прервала ее.

– Фиби! – позвала она. – Подойди сюда на минутку.

Фиби повернулась и направилась в сторону Кэти. Гай видел, как они горячо обсуждали что-то, тесно сдвинув головы.

«Интересно, о чем они говорят?», – подумал он, а потом вновь отдался расслабляющей лени этого жаркого дня и тут же забыл о них.

– Сынок! – позвал его Тэд Ричардсон. – Не принесешь ли мне жевательного табака? Жестянка в хижине на полке.

– Конечно, сэр, – ответил Гай и поднялся. В хлипкой и непрочной на вид хижине было темно, несмотря на щели, через которые пробивался солнечный свет. Наконец он нашел табак и уже ставил жестянку на место, когда услышал сквозь тонкие стены, как Кэти произносит его имя. Он остановился и прислушался.

– Но он на меня не обращает ни малейшего внимания, Фиби, – жаловалась девушка. – Ты говоришь, я хорошенькая. Не знаю, поможет ли мне это хоть немного. О, ради Бога, Фиби, милая, скажи, что мне делать?

Когда Фиби отвечала, голос ее был бесконечно грустен:

– Бог свидетель, он красивый парень. Да и вы очень хорошенькая, мисс Кэти, я уже говорила вам об этом. Я могу вам кое-что посоветовать, но обещайте мне, что вы не рассердитесь на меня…

– Конечно нет! – воскликнула Кэти. – Давай же, Фиби, говори!

– Прежде всего вам надо почаще мыться. И мыть всю себя.

– Всю себя? – выдохнула Кэти. – Но я не могу! Дедушка сказал, что я насмерть простужусь…

– Ваш дедушка очень стар, и он не все знает. Взять Мэллори: они моются с ног до головы раз в неделю зимой и два раза – летом. А когда очень жарко, каждый день…

– Каждый день! – изумленно воскликнула Кэти. – Вот, наверно, от них хорошо пахнет!

– Еще бы! Значит, мойтесь горячей водой с хорошим мылом. Я вам принесу немного. И волосы мойте тоже, причесывайте их и вплетите ленточки. Наденьте такое платье, чтобы поменьше дыр было видно.

– Но ведь… другого у меня нет.

– Я принесу вам пару старых платьев миссис. Масса Алан их не хватится. Он и не заходил в ее комнату с тех пор, как она умерла… Может, они будут длинноваты для вас, но я подверну подол, и ей-богу, Кэти, он не позабудет к вам дорогу! Он ведь и впрямь красив, скажу я вам!

Гай вышел из хижины: его переполняло волнение от услышанного, теплое опьяняющее чувство первой любовной победы. Он тотчас увидел, что Тэд Ричардсон обнимает незнакомца. Сходство между ними сразу бросалось в глаза, несмотря на то что половину лица старика закрывали неопрятные седые бакенбарды. Было ясно, что незнакомец – сын Тэда.

Гай держался в стороне, разглядывая приезжего. Трэвису Ричардсону было под пятьдесят, это был грубо вытесанный, квадратный, крепкий человек. Он был невысок, но недостаток роста с лихвой восполняла ширина. Гай мог бы побиться об заклад, что один удар этого огромного кулака сбил бы мула с ног. Его одежда была добротной, но слишком яркой, и все в нем: морщинки в углах глаз, пристальный взгляд, легкое покачивание при ходьбе – выдавало человека, который многие годы провел на море.

– Господи, Трэй! – лепетал старик. – Боже правый, ну и молодцом же ты выглядишь! Кэти, иди сюда, поздоровайся со своим дядей! И ты, сынок! День-то какой счастливый, просто душа поет!

Гай подождал, пока Кэти и дядя обменяются поцелуями, и только потом вышел вперед. Краем глаза он видел, как Фиби легко соскочила на берег и через мгновение скрылась в лесу. «Бедняга, – подумал он, – тяжко же ей приходится в жизни…»

Пришла и его очередь быть представленным.

Капитан Трэвис Ричардсон внимательно выслушал несколько приукрашенный рассказ об охоте, едва не стоившей Гаю левой руки.

– Ты держишься молодцом, мальчик, – сказал он, – но почему ты не пошел домой? Твои родные, наверно, уже с ума посходили от беспокойства…

– Я пойду сегодня вечером, – ответил Гай. – Мы с папой немного повздорили, ну да это уладится. А почему я до сих пор не вернулся – раньше просто не мог, был слишком слаб. Мы ведь с папой нужны друг другу. На свете мало такого, из-за чего стоило бы разрывать кровные связи…

– Это верно, – сказал капитан. – Всегда держись своих близких, мальчик. А отцу сын всегда нужен. Когда я сбежал из дома, мой отец был уважаемым фермером с приличным наделом. Останься я тогда, он бы до этого не дошел…

– Не смотри свысока на мой плавучий дом, Трэй! – рассердился Тэд Ричардсон. – Мне намного лучше здесь, чем на этой проклятой ферме! Кроме того, ты ее сам ненавидел, значит, у тебя нет права осуждать меня. Если бы было иначе, тебе бы так не приспичило уйти в море!

– Все это верно, папа, – сказал капитан Ричардсон, – но я был тогда молод и глуп. А если бы знал то, что знаю сейчас, я остался бы…

– Вы хотите сказать, что вам надоело море? – спросил Гай недоверчиво.

– Нет, сынок. Море – это прелестная чародейка, от которой никогда полностью не освободишься. Оно влекло меня и когда я был мальчиком, и когда стал взрослым. Пятнадцать лет простым матросом и пять – на шканцах, большую часть из них капитаном. Это большой срок, мальчик, и многие из этих лет были прекрасны. Но море лишает тебя уютного пристанища, жены, детишек, и эту потерю ничем не возместишь…

– Наверно, было бы здорово поплавать с таким капитаном, как вы, сэр…