– Когда вы заметили это? – спросил он через минуту, и на лице его отразилась тревога. – Немедленно отведите экран… Аппарат не выключайте, позвоните в гараж, чтобы за мной выехала машина… Выслали уже? Очень хорошо!..

– Странно! – произнес он, опуская трубку на рычат телефона, – очень странно!..

Браилов с минуту сидел неподвижно, задумчиво постукивая пальцами по рукописи, потом резко поднялся, повязал галстук, надел пиджак.

Он уже направился было к двери, но потом вернулся к телефону и торопливо набрал номер, Мембрана ровно гудела. “Неужели нету дома?” – подумал профессор, глянув на часы Наконец в трубке щелкнуло.

– Мирон Григорьевич? Добрый вечер! Скажите, пожалуйста, когда вы ушли из клиники? В половине девятого? Как себя чувствовал Монасеин?.. Так, так… Значит, спал? И сон был глубокий?.. Вы сегодня проверяли аппарат?.. Нет, я в работе генератора номер три не сомневаюсь, но… Мне только что звонили: у Монасеина появилось какое-то странное оцепенение. Одевайтесь, я сейчас заеду за вами…

Антон Романович вышел в столовую. Дверь, ведущая в комнату дочери, была приоткрыта. Оттуда стучит пишущая машинка.

“Гм… Скоро двенадцать, а она все работает”, – недовольно подумал Антон Романович и решительно отворил дверь.

– Можно к тебе, Ирина?

– Да, да, пожалуйста.

Ирина поднялась ему навстречу.

– Полночь, а ты еще не в постели! – строго произнес Антон Романович. Он придирчиво следил за тем, чтобы дочка не нарушала режим.

Она стала поспешно собирать разбросанные по столу листы рукописи.

– Я уже закончила, папа. Знаешь, как хорошо получается! Садись, я тебе почитаю заключительный раздел.

– Мне надо ехать, – мягко ответил Антон Романович. – С аппаратом что-то неладное.

За окном раздался настойчивый сигнал автомобильной сирены.

– Это за мной.

– Давай я провожу тебя, – поднялась Ирина. Она на секунду прильнула к нему, потом взяла под руку. – Надо было бы плащ одеть.

– Ну, что ты! В такую теплынь!

Они спустились по лестнице и вышли во двор.

– Действительно теплынь, – сказала Ирина. – Чудесно! Не правда ли?

– Да, да, – рассеянно пробормотал Антон Романович. – Чудесно….

Ирина посмотрела на отца и усмехнулась.

– Я, возможно, задержусь немного, – сказал профессор, усаживаясь рядом с шофером. – Иди домой и не смей больше работать сегодня Слышишь?

– Ладно, ладно, – рассмеялась Ирина. Она помогла отцу захлопнуть дверцу и махнула рукой на прощанье.

Машина тронулась, быстро набирая скорость.

Ирина посмотрела вслед удаляющимся огонькам и повернула к дому.

Она была уже у калитки, когда ее окликнули.

– Ирина Антоновна!

Девушка оглянулась.

Неожиданное появление Лосева удивило Ирину.

– Георгий Степанович?! – воскликнула она. – Какими судьбами? И почему так таинственно?

– Я проходил мимо, увидел машину, услышал голоса…

– И спрятались от испуга? – рассмеялась Ирина.

– Ну не совсем от испуга, – виновато усмехнулся Лосев. Он снял шляпу и растопыренной пятерней отбросил назад волосы. – Просто мне не хотелось встречаться с Антоном Романовичем.

– Боялись, что отец не позволит вам поздороваться со мной?

– Нет, я боялся, что он пригласит меня в машину, и тогда я только и успею, что поздороваться с вами. Разрешите, я провожу вас, Ирина Антоновна?

– Всего только проводить? – кокетливо щурясь, спросила Ирина. – Это предел ваших мечтаний, Георгий Степанович?

– Ирина! – прошептал Лосев и шагнул к ней.

Девушка остановила его решительным движением руки.

– Ну, ну… Давайте договоримся: во-первых – без экспансивности. Во-вторых, я напою вас чаем. В-третьих, вам придется послушать мою статью. Меня интересует ваше мнение, как литератора…

– Смилуйтесь, Ирина Антоновна!

– Условия безоговорочные, – прервала его Ирина. – Или вы соглашаетесь на них, или – до свиданья.

– Соглашаюсь! – рассмеялся Лосев.

– Тогда идемте. Чай будем пить у меня в комнате. Впрочем, нет. Мы устроимся в папином кабинете. – Она взяла Лосева под руку и спросила, заглядывая ему в глаза: – Скажите, у вас бывает такое, знаете, нестерпимое желание прочитать кому-нибудь свое сочинение? Или это у меня только?

– Бывает, – серьезно ответил Лосев. Они вошли. Ирина включила свет.

– Садитесь! – указала она на кресло. – Я сейчас принесу рукопись.

Она уже направилась было к двери, как вдруг заметила на столе исписанные мелким почерком страницы.

“Видимо, отец был серьезно взволнован. Даже бумаги свои не спрятал”, – подумала она и, торопливо сложив рукопись, убрала ее в ящик стола, дважды повернув ключ.

– Отец не любит, чтоб рукописи его валялись на столе, сказала она, отвечая на вопросительный взгляд Лосева. – Ну, я оставлю вас. Хотите – разглядывайте книги, хотите – слушайте радио. А я пока чай разогрею.

Когда спустя некоторое время Ирина вернулась с чайным прибором, Лосев, навалившись на стол, возился с приемником.

– Нравится вам наш приемник, Георгий Степанович? – спросила она Лосева, когда тот бросился помогать ей. – Это “Куранты”, новая модель. Отец его почти не выключает. Он очень любит работать под музыку. Я, например, когда пишу, не терплю шума.

– Мне тоже музыка не мешает, но, кажется я испортил приемник. Переключатель заедает. У вас не найдется отвертки, Ирина Антоновна?

– Вы разбираетесь в радиоаппаратуре? – посмотрела на Лосева Ирина.

– Немного. Тащите скорее отвертку. Отошел винт крепления, пустяки.

– Глядите мне! – погрозила ему пальцем Ирина. – Испортите приемник, придется мне перед отцом за вас извиняться.

– Не испорчу! – уверенно произнес Лосев. Ирина вышла и через минуту вернулась с отверткой.

– Вы какое варенье любите? – спросила она. – Вишневое, абрикосовое или, может быть, малиновое?

– Ни того. ни другого, ни третьего, – ответил Лосев, принимая отвертку. – Но… если это обязательно, давайте вишневого.

Он отодвинул приемник и, сняв заднюю крышку, стал возиться внутри, присвечивая себе карманным фонариком.

– Ну как? Удалось вам исправить? – спросила Ирина, возвратившись с баночкой варенья и рукописью.

– Переключатель исправил, а вот настройку нарушил. Слышите: свистит и сразу три станции принимает.

– Оставьте, – махнула рукой Ирина. – Придется завтра мастера пригласить. Эх вы, горе-радиолюбитель!

– И вечно я шкоды наделаю, – огорченно промолвил Лосев, глядя на Ирину виноватыми глазами. – Завтра же сам отнесу его в мастерскую. Нет, нет, не возражайте: у меня есть один знакомый, прекрасный специалист. Фу ты, неприятность какая!

– Будет вам, – успокоила его Ирина. – Стоит ли так огор­чать­ся из-за пустяков. Пейте лучше чай и приготовьтесь слушать мою статью. Только повнимательнее.

Она налила Лосеву чай. Потом умостилась в кресло напротив с рукописью.

– Ну, слушайте!

– Как называется ваша статья? – спросил Лосев.

– “Углеводный обмен и гипноз”.

– Вы занимаетесь гипнозом?

– А почему это вас удивило? – непринужденно улыбнулась Ирина.

– Нет, правда, вы умеете гипнотизировать?

– Умею! – просто, как нечто само собой разумеющееся, ответила Ирина. – Это же совсем нетрудно.

– Я считал, что тайнами гипноза могут овладеть только особые счастливцы с исключительными свойствами.

– Чепуха! – вздернула плечами Ирина. – Ведь вы культурный человек, Георгий Степанович. Гипнотизировать может каждый. Особой мудрости здесь не требуется.

– Не знал, – откровенно признался Лосев. – Гипнотизер мне всегда представляется таким, каким я видел его впервые, будучи еще мальчишкой. Высокий, сухопарый, с длинным коричневым лицом и страшно черными глазами. Чалма, халат, голос, идущий откуда-то изнутри, как у чревовещателя.