Догерти стиснул кулаки и стукнул ими себя по коленям. “Спокойствие и еще раз спокойствие, Джим, – сказал он самому себе. – Ты человек науки, и только науки. Все остальное тебя не интересует. Так, во всяком случае, должны думать окружающие и, в первую очередь, Профессор Эмерсон. Грош тебе цена, если ты не сумеешь себя сдержать, Джим”.

Девушка зашевелилась. Бледность на лице сменилась легким румянцем. Наконец она открыла глаза и потянулась.

– Ну как, мисс Лорна? – участливо спросил Догерти.

Девушка приподнялась на локте и недоуменно обвела комнату глазами.

– Почему я здесь? – спросила она испуганно. – Я ведь была в кабинете мистера Эмерсона, печатала… Я помню: он диктовал, потом какая-то неодолимая сонливость. Я так боролась с ней. И ничего не могла сделать. Что случилось, мистер Догерти?

– Успокойтесь, ради бога, – положил свою ладонь на руку девушки Догерти. – У вас был кратковременный обморок. Кратковременный обморок, – повторил он внушительно. – Только и всего.

– Обморок?.. Во время работы?.. И вы предлагаете мне успокоиться? Профессор, наверно, очень сердится? Мне грозит увольнение… Да, меня уволят…

– Вам ничего не грозит, поверьте мне. Это может с каждым случиться. Как вы чувствуете себя сейчас?

– Сейчас?.. Прекрасно, мистер Догерти… Хоть сию минуту за работу.

Она поднялась и, попросив извинения, стала торопливо приводить себя в порядок. Потом в глазах ее снова вспыхнула тревога.

– Как вы считаете, отчего это могло произойти? – спросила она, поправляя сбившуюся прическу. – Ведь я себя прекрасно чувствовала, и вдруг… Я знаю, у некоторых бывают внезапные припадки: потеря сознания, судороги… Такими припадками страдает моя подруга. Несчастная, как только это с ней случается, ее немедленно увольняют. Неужели и меня?..

– То, о чем вы говорите, называется эпилепсией. У вас ничего похожего.

Он произнес еще несколько слов утешения, когда девушка успокоилась, направился в кабинет профессора. Эмерсона он застал в приподнятом настроении.

– Начиная с сегодняшнего дня ваш оклад, дружище Джим, удваивается, – сказал он, радостно потирая руки. – Теперь, я думаю, вы сможете приобрести в рассрочку уютный коттедж, легковую машину, а то и жениться. У вас, я думаю, есть на примете хорошенькая девушка… Ну, ну, – протянул он, заметив на лице своего ассистента брезгливую гримасу. – Человек в вашем возрасте и с вашим теперешним положением имеет право обзавестись своим домом. Как себя чувствует малютка Лорна?.. Испугалась, верно, бедняжка? Мне, признаться, от души жалко ее, но согласитесь, что лучшего объекта для такого эксперимента не подобрать. Когда такая милая девчурка, несмотря на сопротивление, все же валится, как подкошенная, сраженная нашими магическими радиоволнами, это производит впечатление, особенно на таких пожилых джентльменов, как мистер Митчел.

– Я оказал, что это обморок. Она очень встревожена, как бы этот случай не побудил вас отказать ей в работе.

– Сейчас мы ее окончательно успокоим, – рассмеялся Эмерсон. Он шагнул к столу и нажал кнопку электрического звонка.

Лорна вошла, виновато глядя на профессора.

– Я очень рад, что вы уже оправились, мисс Лорна, – с улыбкой обратился к ней Эмерсон. – Мне мистер Догерти докладывал, что вы себя чувствуете сейчас прекрасно, но мне хотелось бы самому убедиться в этом.

– Простите, мистер Эмерсон, но я… – смущенно пролепетала девушка и беспомощно оглянулась на Догерти, как бы ища у него поддержки. – Надеюсь, такого больше не повторится.

– Во всем виноват я, – сказал Эмерсон. – Вы слишком много работали последнее время. Эта история, несомненно, произошла от переутомления. Даю вам отпуск на неделю. Нет, нет! – поднял он руку, заметив выражение испуга на лице девушки. – Ваш оклад за это время полностью сохранится. Кроме того, я решил увеличить ваше жалование на двадцать процентов. Не благодарите: вы заслужили эту надбавку. А сейчас, если вам не трудно, помогите мистеру Догерти разобраться вот в этих бумагах, – Эмерсон принялся выбрасывать из ящиков стола, потом из сейфов папки с чертежами, записями дневников и всякого рода вычислениями. Рассортируйте все это, Джим, отправьте в архив и… будем считать первый этап работы законченным! – Он ушел радостно возбужденный, помолодевший от успеха, оставив Догерти и Лорну возиться с горой накопившихся бумаг.

“Как он все же талантлив, этот Эмерсон!” – думал Догерти, принимая от Лорны одну папку за другой и просматривая их содержимое. Кажется, совсем недавно они без конца экспериментировали, теряя обезьян и собак, потом… Это было примерно месяц тому назад. Эмерсон сказал, что, кажется, ему пришло в голову оригинальное решение идеи. Он заперся у себя в кабинете, просидел за столом всю ночь напролет, и утром положил перед Догерти новую схему. Такую титаническую работу сделать за одну ночь! Проверки подтвердили удивительную точность вычислений. И вот сейчас…

Лорна, счастливая вдвойне, – от того, что внезапный обморок не рассердил Эмерсона, и неожиданной прибавки к зарплате, – работала вдохновенно. Она извлекала папку за папкой. Одни передавала Догерти, другие сортировала сама, проверяла бумаги и раскладывала их в хронологическом порядке.

– А куда девать эти фотографии? – спросила она, раскрыв папку с добротной отделкой.

Догерти взял фотографии. Фотокопии схем?.. Странно!.. Раньше они не попадались ему на глаза. Он собрался уже отложить папку в сторону, как вдруг одна фотография привлекла его внимание. Стройная девушка в белом, двухбортном халате одной рукой пытается прикрыть какой-то аппарат, другая предостерегающе выставлена вперед. На лице – испуг и растерянность. На другом снимке была запечатлена схема генератора, но обозначения сделаны почему-то на иностранном языке.

Догерти стало не по себе.

– Вы знаете иностранные языки, мисс Лорна? – обратился он к девушке. – Не скажете ли вы мне, на каком сделаны эти надписи?

Лорна взяла фотографии.

– На болгарском. Впрочем, нет, на русском. Ну конечно, на русском.

– Я не знал, что вы владеете русским языком, – произнес Догерти, лишь бы что-нибудь сказать, хоть чем-нибудь замаскировать свое волнение.

Лорна ответила, что славянские языки она знает плохо. Слов почти совсем не понимает.

– Попробуйте прочесть, что написано здесь в углу, попросил Догерти, протягивая ей фотографию со схемой. – Подождите, я вам дам лупу. Буквы настолько мелкие, что разобрать их невооруженным глазом почти невозможно.

Лорна взяла лупу и стала рассматривать наискось написанное слово.

– Проф… Абра… Абраилов, – произнесла она не совсем уверенно. – Ну да, проф. Абраилов.

– Абраилов?.. Может быть… Браилов? – прошептал, бледнея, Догерти. – Посмотрите еще раз.

– Вы правы, – ответила Лорна. – Буквы “А” и “Б” – прописные. Ну конечно же, Браилов. Первая буква, очевидно, обозначает имя: А.Браилов.

– Профессор Браилов!.. Боже мой! Профессор Браилов! – растерянно бормотал Догерти, не спуская глаз с фотографии.

– Что с вами, мистер Догерти? – забеспокоилась Лорна. – На вас лица нет.

– Вот что, мисс Лорна, – понижая голос до шепота, произнес Догерти, – если вы не хотите накликать беды на себя, да и на меня заодно, никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не упоминайте, даже не заикайтесь, что видели эти фотографии. Слышите, никогда и никому!

– Да что вы, мистер Догерти?! – прижала руки к сердцу Лорна, испуганная не столько словами старшего ассистента, сколько его взволнованным видом. – Вы знаете, что я…

– Хорошо, я вам верю, – ответил Догерти. – А теперь оставьте меня здесь на несколько минут и проследите, чтобы никто не входил сюда.

“Этого я вам никогда не прощу, мистер Эмерсон”, – прошептал Догерти, извлекая из кармана свой узкопленочный фотоаппарат.

Эмерсон не столько отдыхал, сколько томился в санатории. Впрочем, вряд ли можно было его пребывание в этих живописных местах охарактеризовать как безделье. Утром после прогулки и купанья в море он возвращался к себе и, прихлебывая кофе, принимался за просмотр журналов и рефератов. Потом выходил на веранду и, расположившись в удобном кресле, закрывал глаза. Казалось, он спит, но, присмотревшись, можно было увидеть, как изредка едва заметно шевелятся брови и складка меж ними то углубляется, то становится менее резкой. Он упорно обдумывал уникальную конструкцию аппарата для лечения сном с автоматической и непрерывной регуляцией сердечной деятельности, глубины дыхания, температуры и насыщенности кислородом крови. Эти аппараты найдут широкое применение в клиниках.