— Понятно, — я посмотрел на Хатча, потом перевел взгляд на Нудельмана. — Вот теперь кое-что проясняется. Спасибо вам, вы нам очень помогли.

— Что вы, что вы! — Хасид замахал ладонями. — Может, доброму пану таки пригодится то, за что говорил бедный Яфи Нудельман.

Он исчез так же незаметно, как появился. Я отвернулся, чтобы долить пива в кружку, повернулся обратно — а Нудельмана уже след простыл. Но тема была открыта.

— Так, — сказал я Хатчу, — говорящий камень. Еще бы знать, что это такое.

— Может, все-таки спать пойдем? — предложил Хатч. — Утром вставать рано.

— Ладно. Давай еще по одной бутылочке, и все.

— Учти, Леха, в номерах тут удобств нет. Придется бегать на улицу.

— Зачем бегать? Прямо в окно. Подоконники низкие, улицы все равно в дерьме тонут.

— Ой, Леха, не говори только, что дома в Питере ты так же поступаешь.

— Не, — сказал я; при упоминании о доме внутри что-то екнуло больно и сладко. — Дома я не такой. Дома я не лох.

Всю ночь мне снилась моя редакция. Вся такая сияющая, нарядная после недавнего евроремонта. Молоденькая стажерка Леночка, набивающая на компе текст одним пальцем. Мой начальник Юрий Сергеевич все время пытается мне объяснить, что ему нужна статья из жизни настоящих баронов. Не цыганских, а тех самых, титулованных. Я пытаюсь объяснить, что материала у меня нет, что мои записи украли зомби, но Юрий Сергеевич только машет руками и твердит:

— Ну, вы таки найдите, юноша. Или я не получу этих материалов?

Потом в редакцию, ослепительно улыбаясь, входит мадам Франсуаз. На ней из одежды только немного грима, ожерелье на шее и вечерние туфли. В руке у нее бутылка «Мумма».

— Мой лох! — мурлычет она и, усевшись на стол, за которым сидит Леночка, принимает самую откровенную позу. — Попробуем что-нибудь написать о баронах вместе?

— Леха!

Я открыл глаза и увидел Хатча.

— Леха, уже утро, — сказал менестрель и виновато улыбнулся.

— Черт, на самом интересном месте! — Я сбросил с себя одеяло, сел на кровати. — Не мог подождать пару минут. Она ведь была совсем готова к труду и обороне.

— Хорошие сны? — Хатч хитро подмигнул. — Приятно проснуться с ощущением жизни в трусах.

— Но не в этих штанах. Блин, спим, как чукчи, одетыми! Ладно, нужно отлить и в дорогу. Ты готов?

— Я уже давно готов. Поесть бы.

— Тогда идем, нечего тут сидеть.

Я надел куртку, взял меч и сумку, и мы покинули комнату. Наскоро перекусили в баре. На улице уже было светло, но народу было немного — женщины, спешившие на рынок, несколько нищих и стражники в красных епанчах дома Альбано. У меня снова — в который раз! — появилось ощущение совершенно сумасшедшей галлюцинации. Без всяких приключений мы добрались до Западных ворот.

Здесь собралось около сотни солдат — всадники с длинными копьями, лучники и арбалетчики, и тяжелая латная пехота. Часть из них сидела вокруг костров, кое-кто чистил оружие, подгонял доспехи, или просто слонялся туда-сюда. Только всадники уже сидели в седлах, ожидая выступления. Командовал этой вооруженной толпой долговязый рыцарь в ярко-красных доспехах и с огромным цвайхандером за спиной.

— Алекто и Хатч? — спросил он, прищурившись. — Много наслышан о вас. Добро пожаловать, парни. Я Франц Викинбах, командир этого сброда. Вы теперь солдаты моего подразделения. Мой отряд называется «Пламенные мечи Викинбаха». О дисциплине напоминать не буду, сами должны знать, что и как. Но коли нарушите мой приказ, пощады не ждите. Уяснили?

— В полной мере, сэр, — ответил я за двоих.

— Раз так, нечего тут торчать, — Рыцарь повернулся к своим людям. — Выступаем!

— Надо же, «Пламенные мечи»! — хмыкнул Хатч. — Какая пошлость.

— Ну, это еще неплохо. Он мог бы назвать свою шарагу «Кровавые копья». Или «Железные фаллосы». Кстати, пока не выступили… — Я глазами поискал укромный уголок, чтобы освободить мочевой пузырь.

— Знатная у тебя куртка, лох! — крикнул мне какой-то латник с пропитой физиономией. — С кого снял?

— С короля Жефруа, — ответил я.

— Гы-гы-гы! — Латник заржал, окружающие его воины подхватили этот смех. — И как дело было, расскажешь?

— Непременно, только дай мне спокойно поссать.

— Ну, давай, давай, отливай, пока лансанцы тебе стручок не отрезали, — сказал латник и прошел мимо.

— Ну и рожи! — шепнул мне Хатч. — Просто панки какие-то.

— А чего бы ты хотел от средневековых ублюдков? — Я встряхнулся, убрал на место свой сливной шланг, завязал ремешок на штанах. — Ну, вот, кажется, вчерашнее пиво больше меня не побеспокоит. Пошли, Валерчик, пора в бой. Мы теперь с тобой новобранцы, которые идут на войну.

Обычно в любой фэнтези, что литературной, что компьютерной, предусмотрены порталы, через которые герой в мгновение ока попадает в нужную ему точку пространства и сразу начинает заниматься делом. В Саграморе никаких порталов не было. Поэтому экономии времени не получилось. Наше путешествие с отрядом Викинбаха растянулось на четыре дня. Днем мы колонной тащились по дорогам, на ночлег останавливались в деревнях. Вояки Викинбаха вели себя вполне благопристойно, не приставали к крестьянкам и не бегали по дворам за курами и поросятами, как гансы в старых советских фильмах. Питаться с воинами Викинбаха мы не стали, хотя предложения были, уж больно неаппетитно выглядело то, что варили бывшие при отряде повара. Моя бабуся в деревне под Новгородом Великим для свиней лучше варит. Так что еду приходилось покупать у крестьян втридорога. В первую ночь мы с Хатчем устроились на ночлег в хижине какой-то замшелой и глухой как тетерев старухи, заплатив ей за постой двадцать пять соверенов. Домик был душный, грязный, и я постоянно просыпался оттого, что на меня целыми семьями забегали любознательные тараканы, решившие поближе познакомиться с постояльцем.

Вечером второго дня Викинбах пригласил нас к себе в шатер. Он угостил нас неплохим вином, велел Хатчу поиграть на гитаре, а заодно рассказал о том, почему началась война между Лансаном и Саграмором.

— Король Жефруа — родной братец нашего герцога Альбано, — сообщил рыцарь. — Да вот только с детства братья друг друга терпеть не могут. Что-то вроде из-за какой-то игрушки, которую король-отец Лорель подарил младшему из братьев, Альбано, на день рождения. Жефруа хотел такую же, а ему подарили совсем другую. Тогда он нанял воров, и они выкрали отцовский подарок у Альбано. С тех пор братья постоянно воюют.

— Хороший повод для войны, — сказал я.

— Какой ни есть. Это уже не первая война. Два года назад Жефруа уже нападал на Саграмор. Тогда была большая битва у Озера Лотосов. Я в ней участвовал, командовал отрядом конных лансеров. У Жефруа было вдвое больше воинов, и не только лансанцы, но еще и наемники-эльфы и пара прирученных мартихоров. Но мы им все равно навешали. Правда, потери у нас были большие, от моего отряда осталось всего девять человек.

— Серьезные у вас тут разборки, как я погляжу, — заметил я.

— Саграмор — оплот свободы, — заявил Викинбах. — Наш герцог Альбано Изысканный есть воплощение просвещенного правления. А что в Лансане, что в Уэссе, что в Коловашии у власти сидят недоумки и тираны. И все они нам завидуют и стремятся при случае поднасрать.

— В Коловашии? — насторожился я.

— Ну да, на востоке. Ты что, бывал в Коловашии?

— Приходилось как-то.

— Гнусное место, — Викинбах налил себе еще вина. — Кругом грязь, девки страшные, чернявые, носатые да волосатые, все начальники от деревенского старосты до губернатора — сплошь воры и взяточники. А их правитель граф Радулеску и вовсе вампир.

— Вампир? — ахнул Хатч.

— Еще и какой! Высший, всем вампирам вампир. И что самое странное, коловаши своим правителем вроде как гордятся. Мол, местная достопримечательность. Про него даже легенды слагают. А коли кого граф укусит, так это за честь считается.

— Постой, добрый сэр, как же так — ведь, как я слышал, укушенный вампиром сам превращается в вампира?