Решившись наконец, мальчик рванул с крючка дырявый плащ, сунул ноги в холодные клумпы — менять сырую солому времени не было — и выскользнул за дверь. Авось, если он будет осторожен и вернется на кухню прежде остальных, никто ничего и не заметит. Было еще темно, только островки снега смутно белели во мраке. Кай стрелой пролетел кратчайший путь к Южному бастиону, рискуя переломать ноги на слякотной брусчатке и скользких ступенях.

Во дворе перед воротами было людно. Тени гоблинов метались в свете факелов, над красноватым пламенем густым роем вились снежинки. Гигантские створки действительно оказались распахнутыми настежь, подъемный мост был опущен. Копыта тяжело забили по доскам моста, потом ближе, по камням. Толпа ахнула и подалась назад. Прячущемуся во мраке Каю было ничего не видно из-за спин воинов и зевак. Тогда, пользуясь общим замешательством, он рискнул пробраться вперед.

Внезапно гоблины снова попятились, да так быстро, что Кай и опомниться не успел, как оказался в передних рядах. К счастью, никто не обращал на него внимания. Все круглые желтые глаза были устремлены на одинокого всадника, въехавшего во двор на огромной черной лошади. Длинный плащ закрывал пришельца с головы до пят, на голову был накинут капюшон, но посадка незнакомца и манера править свирепым конем обличали сильную личность, привыкшую сражаться и повелевать.

Кай увидел все, что хотел. Пора было потихоньку раствориться в толпе и бежать назад, на теплую кухню. Но вместо этого он сделал шаг вперед. Факелы чадили, огромная тень всадника корчилась на земле, глухо били по снегу копыта, белые хлопья выпархивали из темноты и садились на плечи незнакомца, на опущенный капюшон, на конскую гриву… Кай сделал еще шаг. Окружающий мир перестал существовать. Мальчик двигался невероятно медленно, будто во сне. Во сне, который он когда-то уже видел, только забыл, а вот теперь припомнил. И, как во сне, он знал, что случится дальше, но, как и во сне, не мог этого избежать, не мог ничего изменить. Он должен был увидеть лицо всадника. Просто должен!

Время замерло, растянулось как густой сироп. В нем завязли пламя факелов и мохнатые снежинки, огромные копыта, смутные, незнакомые голоса… Только голова всадника, вопреки законам сновидения, медленно повернулась к мальчику, капюшон приоткрылся, и Кай увидел лицо — гладкое, твердое, с алыми отблесками далекого пламени: лицо железной куклы, на котором забыли нарисовать глаза. Он слабо вскрикнул и упал в грязь…

Когда-то ему и в самом страшном сне не могло бы присниться, что стальной человек без лица станет его воспитателем. Но, по странной прихоти, Мастер Ар освободил кухонного мальчишку от работы в дневные часы и отдал в распоряжение закованного в броню воина. Своеобразное представление Мастера о просвещении отразилось в выборе тех наук, которые предстояло изучать малолетнему слуге. Наряду с чтением, счетом, языками и прочей историей-географией в утвержденную хозяином Замка программу входили все те многочисленные способы убивать и увечить, какими в совершенстве владел Ментор Рыц. Кай по-прежнему работал на кухне и был на побегушках у Хруча, но теперь тролль властвовал над ним только рано утром и вечером.

Поначалу при виде нового учителя мальчика охватывал панический ужас, делавший его неповоротливым и тупым. Ужас, усиливавшийся до дурноты при мысли о том, что обо всех промахах и неудачах ученика Ментор докладывал самому Мастеру Ару. Однако, когда первый испуг прошел и Кай уяснил, что «учить» его можно не только с помощью увесистой дубины, как это делал Хруч, но и посредством не менее увесистых книг, на смену страху пришло робкое любопытство.

Исподтишка мальчик стал присматриваться к своему наставнику. Как он ни старался, ему, однако, ни разу не удалось застать Рыца спящим, жующим, пьющим или справляющим естественные надобности — а этому делу посвящал часть своего времени даже сам Мастер Ар. Впрочем, на броненосном теле Ментора Рыца начисто отсутствовали все те отверстия, что делали вышеперечисленные действия возможными.

Самым удивительным, однако, было то, что в панцире диковинного воспитателя жил совершенно человеческий и мягкий голос. Голос не орал, не насмехался ни над внешностью ученика, ни над его способностями, разговаривал с ним, как с равным, и честно отвечал на вопросы — если они не касались самого обладателя мифриальных доспехов. Иными словами, в лице Ментора — кем бы он ни был — Кай впервые встретил существо, которое относилось к нему по-человечески.

В ответ на этот неожиданный дар маленький еще и глупый мальчишка из кожи вон лез, чтобы не разочаровать наставника и заслужить его похвалу. И конечно, чем больше он старался, тем чаще путался, делал глупости и тихо страдал от сурового молчания Ментора, которое ранило его больнее, чем привычная оплеуха. Но несколькими месяцами позже все изменилось…

Кай беспокойно заерзал в своей постели, перевернулся на спину. Холодные звезды подмигивали ему через прорехи в крыше. Юркие черные тени то и дело застилали голубоватый свет — летучие мыши начали охоту. Целый выводок их жил в каминной трубе башни. Странное чувство охватило его, чувство узнавания. Он уже лежал так когда-то раньше. Так же глядел на холодные звезды сухими глазами. И сердце, бессонный барабанщик, выбивало такие же звуки из пустоты под туго натянутой кожей на его груди. «Тум! Тум! Тум!» Кулаки барабанили по мешку с песком в Оружейной Зале. Сегодня, как семь далеких лет назад. Снова и снова. «Тум! Тум! Тум!» Сегодня, как и в тот день, когда Ментор сказал, что Кай готов к своему первому поединку с настоящим противником…

Был апрель, лужи на Школьном дворе подсохли. Гоблин-подросток вразвалочку приближался через двор к Рыцу и его ученику. Буллебёлле был намного крупнее и выше Кая. Он частенько колотил сироту — для развлечения — и отбирал доставшиеся заморышу объедки, чтобы тот на хозяйских харчах не отъелся. При виде самоуверенной усмешки кухонного задиры мальчик в отчаянии оглянулся на Рыца. Тот только ободряюще кивнул. В выборе Ментора не было злого умысла: маленькому Каю честно достался в противники младший и наименьший из населявших Замок гоблинов.

— Твоя задача — защищаться, — обратился Ментор к побледневшему ученику. — Уходи от ударов, блокируй — как я учил. Потом можешь переходить в контратаку.

Кай хотел было сказать, что у него ничего не выйдет, что с гоблином ему никогда не справиться ни с мечом, ни, тем более, без меча. Но он так плотно сжал губы, боясь выдать нервную дрожь, что это спасло его от немедленного позора.

— Нападай, — велел Ментор настороженно наблюдавшему за ними Буллебёлле и указал на Кая. Гоблин недоверчиво усмехнулся:

— Чего это вы, херре? Я ж крысенку бока намну!

— Моего ученика называть будешь по имени, Каем. А бока — это мы еще посмотрим, кто кому намнет.

Буллебёлле недоверчиво хмыкнул, а потом нахмурился, переваривая информацию. Наконец, морщины на его лбу разгладились, и он оскалился в нагловатой ухмылке:

— А по роже бить можно?

— Можно.

— В полную мочь?

— В полную.

— А ежели я дух из него вышибу?

— Что ж, это будет его проблема. Его и моя.

Во время этого оптимистического диалога по ногам мальчика все больше разливалась начавшаяся в коленях слабость. Он был уверен, что прогноз Буллебёлле оправдается, и Ментор Рыц вскоре станет очевидцем тех унижений, которым Кай ежедневно подвергался на кухне. Только на сей раз они будут неизбежны и узаконены.

— Ты готов?

Мальчик кивнул. Он не был готов, но знал, что сделает все, чтобы не осрамить честь наставника, чтобы показать, что он стоит потраченных на него усилий! Ведь Ментор был доволен им там, в Оружейной зале! Он сказал, у Кая хорошая техника! Если только он сделает все, как учил… Левая нога вперед, чуть согнуть колени…

«Шар-рах!» Желтый оскал Буллебёлле взорвался яркой вспышкой и осыпался звездопадом искр на Кая, когда жесткая земля грохнула его по затылку. Он лежал на спине, захлебываясь собственной кровью, льющейся из разбитого носа. Тоненький голос в голове пищал: «Не поднимайся! Лежи. Все кончено. Не поднимайся!» Больше всего ему хотелось послушаться голоса и остаться лежать на оттаивающей земле, пока все не уйдут и не оставят его в покое. Однако он, удивляясь самому себе, поднялся на нетвердых ногах навстречу не менее удивленному гоблину.