— Он блефует, — раздался мужской голос. Он тоже потерял часть своей жесткости, и в нем даже проскользнула нотка веселья. — Они тут одни. Мы же никого с ними не видели, верно, Эллиот? — Он повернулся к Уиллу. — Если не будешь нас слушать, я твоего друга проткну ножом.

Эти слова оказали на Уилла должный эффект, мгновенно вернув его с небес на землю.

— Ладно, ладно, я пойду спокойно, но вы лучше последите за собой. Не связывайтесь с нами или… — Уилл замолчал.

Он решил, что и так достаточно испытывал свою удачу, и вновь пошел вперед, врезавшись в Честера, в полном замешательстве слушавшего слова друга.

И написано в Книге Катастроф, что возвратятся люди в места, принадлежащие им по праву, из Ковчега Земли, когда наступит время и схлынет греховный потоп. И снова будут они вспахивать непаханые поля, и отстраивать сравненные с землею города, и заполнят неплодородные земли чистым семенем своим. Так сказано и так будет, — размеренно вещал стигийский проповедник.

В каменных стенах маленькой комнатки в здании Гарнизона он нависал над коленопреклоненной Сарой, и горящие глаза и черный плащ делали его похожим на ужасного гостя из другого мира, а руки-клешни разрезали воздух перед ним.

Плащ священника раскрылся, обнажив тощий торс, когда он приблизился к Саре, воздев правую руку к потолку, а левой указуя в пол.

— Как на небесах, так и внизу, под землей, — прохрипел он трескучим, высоким голосом. — Аминь.

— Аминь, — отозвалась Сара.

— Да будет с тобой Бог во всем, что ты делаешь во имя Колонии. — Он внезапно протянул к ней руки, схватив женщину за голову и прижав оба больших пальца к призрачно-белой коже у нее на лбу — так сильно, что когда он выпустил Сару и отступил назад, там остались два красных следа.

Завернувшись в плащ, священник быстро вышел из комнаты, оставив дверь за собой открытой.

Сара осталась стоять на коленях, пока не услышала в коридоре тихое покашливание. Подняв глаза, девушка увидела Джозефа, сжимавшего в огромных руках тарелку с едой.

— Благословение, верно?

Сара кивнула.

— Я не хотел тебе мешать, но моя мама приготовила кое-что для тебя. Пару кексов.

— Тогда давай быстро неси их сюда — не думаю, что доктор Страшный суд это одобрит, — проговорила Сара.

— Не одобрит, — согласился Джозеф и мигом оказался в комнате, захлопнув дверь за собой.

Он смущенно топтался на месте, словно забыл, зачем сюда пришел.

— Почему бы тебе не присесть? — предложила Сара, подвинувшись на полу к матрасу.

Усевшись рядом, Джозеф снял с тарелки кисейную салфетку, под которой оказались кексы с водянистой, желтовато-коричневой глазурью, покрывавшей серые грибные волокна, из которых в Колонии пекли хлеб. Он передал блюдо Саре.

— Ой, сдобочки, — улыбнулась она сама себе, увидев, как похожи они на бесформенные, но тем не менее очень вкусные кексы, которые ее мать пекла к чаю по воскресеньям. Сара принялась за один из них, откусывая кусочки без особого интереса.

— Они чудесны. Пожалуйста, скажи маме спасибо — я хорошо ее помню.

— Она передавала тебе сердечные приветы, — произнес Джозеф. — В этом году ей исполняется восемьдесят, и она… — Не переведя дыхания, он вдруг остановился, словно только приступал к тому, что действительно собирался ей сказать. — Сара, можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно, о чем угодно, — ответила она, внимательно глядя на Джозефа.

— Когда ты сделаешь то, что они от тебя хотят, ты вернешься домой навсегда?

— Ты хотя бы знаешь, для чего я здесь? — быстро ответила она вопросом на вопрос, изучая его лицо.

Джозеф потер подбородок, словно хотел потянуть время.

— У меня не та должность, чтобы знать такие вещи… но я готов биться об заклад, что это связано с тем, что происходит в Верхоземье..

— Нет, я собираюсь отправиться в совсем ином направлении, — произнесла женщина, кивком головы указав вниз, подразумевая Глубокие Пещеры.

— Значит, ты никак не связана с операцией в Лондоне? — удивленно выпалил Джозеф, сразу закрыв себе рот рукой и явно сожалея о сказанном. — Я бы не хотел попасть в немилость к… — второпях попытался добавить он, но Сара оборвала его на полуслове:

— Нет, в этом я не участвую. И не беспокойся, все, что ты мне скажешь, со мной и останется.

— Здесь сейчас дела не очень хороши, — тихим голосом признался Джозеф. — Люди исчезают.

Поскольку для Колонии это было не ново, Сара воздержалась от комментариев, да и Джозеф теперь сидел молча, словно расстроенный своей неспособностью держать язык за зубами.

— Так ты возвращаешься? — в конце концов спросил он. — После того, как дело будет сделано?

— Да, Белые Воротнички говорят, что мне разрешат остаться в Колонии после того, как я устрою для них кое-что. — Она смахнула крошку из уголка рта, с тоской взглянула на дверь и вздохнула. — Даже если сумеешь от них убежать… попасть в Верхоземье, часть души навсегда остается тут. Они заманят тебя в капкан, используя все самое для тебя дорогое, все, что ты любишь, твою семью… Я поняла это, — произнесла Сара голосом, полным сожаления, — слишком поздно.

Джозеф поднялся на ноги, взяв тарелку у нее из рук.

— Никогда не бывает слишком поздно, — пробормотал он, и его массивная, нескладная фигура исчезла за дверью.

В последующие дни Саре было приказано отдыхать и набираться сил. Наконец, когда ей уже начало казаться, что она сойдет с ума от бездействия, ее позвали в другую комнату — и проводил ее туда уже не Джозеф. Этот человек носил такую же одежду, но был меньше ростом и старше, совершенно лыс, и, ведя Сару вниз по коридору, двигался он мучительно медленно.

Время от времени он оглядывался на женщину, и, словно извиняясь, приподнимал пушистые седые брови.

— Это все мои суставы, — пояснил он. — Сырость добралась и до них.

— Такое и с лучшими из нас случается, — ответила Сара, вспомнив, как хронический артрит искалечил ее отца.

Сопровождающий ввел девушку в довольно большую комнату, с длинным столом в центре и несколькими низкими шкафчиками у стен. Не сказав ни слова, старенький человечек вышел, оставив Сару раздумывать о том, зачем ее сюда привели. По обеим сторонам стола стояли два стула с высокой спинкой, и она подошла к ближайшему из них и встала позади. Когда Сара стала осматривать комнату, ее взгляд задержался на небольшой молельне в углу, где между двумя мерцающими свечками высился крест из кованого метала, перед которым лежала раскрытая Книга Катастроф.

Глаза Сары блеснули, когда женщина заметила на столе что-то интересное. Большую часть его поверхности занимал развернутый лист бумаги с цветными пятнами. Оглянувшись, Сара посмотрела на дверь, так до сих пор и не зная, что ей тут делать. Затем сдалась под натиском своего любопытства и, подойдя ближе, нагнулась над листом.

Она увидела перед собой карту. Сара начала с верхнего левого угла, заметив две крошечные параллельные линии, тщательно заштрихованные, которые через несколько сантиметров заканчивались участком с рядом микроскопических прямоугольников по соседству. Тут же была и подпись — «Вагонетная станция», и еще несколько незнакомых женщине символов. Сара продолжила рассматривать карту дальше, заметив другую надпись — «Стигийская река» рядом с вьющейся темно-синей линией.

Сара начала двигаться в сторону от угла, где был обозначен огромный светло-коричневый участок с множеством соединенных друг с другом пузырей, некоторые были выделены разными цветами — темно-коричневым, оранжевым и различными оттенками красного, от багряного до темно-бордового, — собственно говоря, эти цвета напоминали Саре кровь, где-то свежую, а где-то уже засохшую. Женщина решила выяснить, удастся ли ей понять, что именно они представляют на карте.

Выбрав первый попавшийся участок, Сара наклонилась еще ближе, чтобы тщательно его рассмотреть. Он был ярко-алым, почти прямоугольным, с наложенным на него крохотным иссиня-черным черепом, «мертвой головой». Сара пыталась расшифровать условные обозначения по соседству с рисунком, как рядом раздался какой-то звук. Кто-то тихонько выдохнул.