Сменхкара потерял терпение.

— Чтобы мне было достаточно комфортно, нужно будет занять все административные здания и перестроить их. Это непосильная задача, и я не думаю, что это лучший вариант. В Фивах недостаточно места для двора. Население здесь удвоилось за двадцать лет. Ты это знаешь так же хорошо, как и я. Здания нужно полностью перестроить. Фивам также не хватает садов. Я уже приказал, кстати, разбить один сад в южной части территории дворца. Но это лишь малая толика того, что необходимо сделать. В любом случае, я прошу тебя не думать, будто я сбегаю в Ахетатон. Этот город тоже часть царства, насколько мне известно. Поэтому я не вижу причин беспокоиться только потому, что я время от времени буду проводить там две или три недели.

Это было сказано тоном, не терпящим возражений. Тхуту предпочел больше не настаивать. Очевидно фараон не до конца представлял себе символическое значение Ахетатона для придворных, священнослужителей и знати, особенно для тех, кто проживал в Фивах. Фивы чувствовали себя брошенными, даже забытыми во времена правления Эхнатона.

Тхуту поклонился.

— Когда мой царь желает отбыть?

Вопрос удивил Сменхкару: он же отдал приказ Уадху Менеху еще утром приготовить «Славу Атона» к отплытию после полудня.

— Сегодня после полудня, — ответил он.

— Могу я высказать одно пожелание по этому поводу, мой царь?

— Я тебя слушаю.

— Не стоит ли подумать над тем, мой царь, чтобы дать твоему кораблю другое имя?

Сменхкара решил, что к мнению своего советника стоит прислушаться. Теперь судно следовало назвать «Слава Амона».

— Для смены имени понадобится один день, мой царь. Столько же времени мне нужно, чтобы подготовить жрецов.

Советник мрачно посмотрел на Сменхкару, ожидая, какой будет его реакция.

— Говори же, — приказал Сменхкара.

— Прости меня, мой царь, но как долго Вторая царская супруга будет пребывать в Ахетатоне?

— Я этого не знаю, — ответил Сменхкара. — Почему ты спрашиваешь?

— Царские придворные и городская знать интересуются причиной ее долгого отсутствия, мой царь. Никто во дворце не в силах объяснить этого. И эти загадки могут только повредить твоей славе.

Сменхкара внимательно посмотрел на Тхуту. Знал ли тот о перехваченном писарями Маху письме, которое Макетатон написала Аю? Эта глупая болтунья решила, что может доверить капитану баржи послание на папирусе, что он отправит его в Ахмин и что об этом никто не узнает.

— Я подумаю, что можно предпринять, — ответил Сменхкара.

На самом деле ему не приходило в голову, как поступить в этом случае. К тому же ему не давали покоя нерешенные вопросы. У него хранились документы, изъятые из зала Архива Ахетатона той ночью, когда он застал Меритатон с Неферхеру. Аа-Седхем сказал правду: Тхуту скрывал от Эхнатона донесения о проблемах царства. Почему? Какова была его цель? Неужели он пытался таким образом ослабить царскую власть? Если он планировал изолировать фараона, то почему он изменил тактику? Почему сейчас он прикладывает все усилия для укрепления царского авторитета? Какие игры он ведет?

Сменхкара долгое время откладывал беседу с ним по этому поводу. Просто он не хотел отталкивать от себя человека, который оставался верен ему во времена опалы. Но теперь необходимо было получить ответы на все вопросы.

Он вздохнул.

Оставалось сообщить Меритатон и остальным участникам путешествия о досадной задержке. Потом составить список тех, кто поедет с ним. Уадх Менех? Нет, ведь речь идет не о переезде Двора, поэтому в присутствии Первого распорядителя не было необходимости. Главный интендант? Да, потому что придется обживаться во дворце. Хранитель гардероба? Нет, потому что царь берет только самые необходимые вещи на время своего пребывания в Ахетатоне, ему не будут нужны церемониальные одеяния. Кроме того, Сменхкара был доволен тем, что пресек нескромные посягательства Аутиба. Второго хранителя гардероба будет достаточно. Повара? Конечно — трое.

Он подумает и об остальных.

Меритатон наверняка тоже составляла список, и, несомненно, Хранитель духов уже был включен в него.

Глядя, как коричневые потоки скользят вдоль бортов «Славы Амона», Меритатон думала об ожидающей ее в Ахетатоне проблеме — о том, как ей поступить с сестрой. Она не сомневалась, что найдет там разъяренную львицу. Но не могли же они выделить для содержания этой мегеры целый дворец!

На носу корабля стояли Анхесенпаатон и Пасар, отпущенный из школы по личной просьбе Главного царского писаря, и смотрели на Великую Реку, более спокойную, чем во время пути в Фивы.

«Как все меняется! — думала Меритатон. — И как быстро!» С течением времени менялись даже ритмы движения солнца и луны. Ей казалось, что за несколько месяцев она прожила несколько лет.

Аа-Седхем, сидящий на корме вместе с кормилицами, казался бесстрастным.

Ситуация повторялась, отметила Меритатон. С той лишь разницей, что она больше не злилась на Приближенного к телу царя. На самом деле она даже была ему благодарна за то, что он гасил царский пыл. Она не испытывала никакого физического влечения к этому человеку с хрупким нежным телом. Особенно царь был ей неприятен, когда она думала о Неферхеру и представляла его крепкую фигуру. Она боялась, что в Фивах Сменхкара захочет разделить с ней ложе, но опасения были напрасны.

Она посмотрела назад: лодка, на которой плыли Неферхеру, несколько писарей, чиновники и дворцовые служащие, в том числе и повара, была недалеко. Меритатон была рада, что оставила в Фивах Хранительницу гардероба, навязанную ей женой Хумоса.

— Что же делать с Макетатон? — прошептала она на ухо своему супругу.

— Я думал об этом. Отправим ее в Северный дворец.

— Она наверняка написала Аю.

Сменхкара был удивлен: она сама догадалась или ей кто-то сообщил?

— Он ничего не может сделать для нее, — заявил он. — Разве что начнет военные действия, а это только хуже для него. И он это хорошо знает. Гарнизон остался в Ахетатоне, охрана тоже сможет дать отпор. Итак, Дворец царевен будет снова в распоряжении твоих сестер.

— А как же она?

Сменхкара вопросительно посмотрел на нее.

— Что будет с ней?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Лучшее, что она может сделать, это попросить у нас прощения.

Смелое предположение.

— У меня есть доказательства того, что она с Аем заодно.

— Но что они могут предпринять против нас? — воскликнула Меритатон.

Он снова пожал плечами.

— Самое большее — будут нашими врагами, находясь каждый в своих стенах. Макетатон подрывает авторитет царской семьи, и это плохо.

— Ее настроил против нас Ай. Мы должны следить за ним, — предположила Меритатон.

— Хорошая идея, — поддержал ее Сменхкара. — Я поговорю об этом с Маху.

Но Маху остался в Фивах. Ну что ж! Он вызовет его в Ахетатон.

Сменхкара был счастлив покинуть столицу хотя бы на несколько дней.

Несколько дней.

Вдруг, ни с того ни с сего, ему показалось, что он блуждает в одиночестве, борясь с враждебными потоками, и что «Слава Амона» — погребальный корабль, который несет его в иной мир.

Царство ему представилось чудовищным животным, которое совершает опасные прыжки. Возможно даже, что царство было самим Апоном…

Демон добрался до него…

Забыв о приличиях, Анхесенпаатон первая спрыгнула с борта «Славы Амона» на деревянную пристань. Пасар прыгнул следом за ней. Жизнь в Фивах была такой же мучительной, как и траур по матери. Здесь царевна чуть ли не танцевала от радости. Она бегала по саду, уже не такому ухоженному, как раньше, среди кустов роз из Куша, по саду, стены которого поросли резедой и жасмином.

Сменхкара и Меритатон смотрели на знакомый пейзаж и позолоченные стены Царского дворца и Дворца царевен. Они пребывали в умиротворении. Нет, Фивы не разрушат Ахетатон! Потом их внимание привлекло какое-то движение на террасе Дворца царевен. Макетатон. Она увидела, что они вернулись.