— Помоги-ка мне встать, — пробормотал Малдер и протянул ему руку.

— Я, право, не знаю Скалли сказала…

Малдер настаивал, и Уэббер в конце концов помог ему подняться.

Но, как оказалось, напрасно.

В глазах у Малдера потемнело. Голова раскалывалась на части. Он пошатнулся и не стал возражать, когда Уэббер усадил его на какой-то пенек. Его тошнило. Он сидел, облокотившись на колено и подперев голову рукой, и все сплевывал и сплевывал едкую желчь.

— Боже мой, — пролепетал он.

Уэббер не отходил от него ни на шаг. Казалось, он внезапно состарился — такое скорбно-тревожное выражение было запечатлено в эти минуты на его лице. Малдеру захотелось как-то подбодрить его, и он, слабо улыбнувшись, произнес:

— Ничего, я выживу.

Уэббер, похоже, не очень-то поверил этому, однако сообщил, что военная полиция опоздала буквально на какую-то минуту. Затем подъехали еще несколько полицейских машин, и Скалли призвала их прочесать лес. Малдер заметил, что среди деревьев снуют серебристые лучи света, излучаемые десятками фонариков. Кто-то негромко переговаривался. На дороге стояло шесть джипов и множество других машин военной полиции, а также одна патрульная — с включенной мигалкой — из города.

— Шеф Хоукс, — заметил Уэббер.

Малдер кивнул и тут же пожалел об этом: в голове загудело, словно в топке, в которую только что подбросили угля. Он осторожно провел пальцами по виску — к вечеру там обещала вырасти грандиозная шишка. Крови не было. Малдер расстегнул рубашку, чтобы посмотреть, что у него с ребрами.

— Черт! — воскликнул Уэббер. — Чем это он тебя — кирпичом, что ли?

— Похоже на то.

Морщась от боли, Малдер ощупал больное место. Перелома не было — это он знал точно. Ощущения, которые испытываешь, когда тебе ломают ребра, запоминаются надолго.

— Малдер, застегнись — схватишь воспаление легких.

Малдер увидел, что к нему спешит Скалли. Казалось, она больше была озабочена своими растрепавшимися на ветру волосами, нежели его состоянием.

— Будешь меня осматривать или как?

— Малдер, ради Бога, — скривилась она. — У меня и без того был тяжелый день.

— Что происходит? — Он кивнул в сторону военных, прочесывающих лес.

— Нападавший как сквозь землю провалился. Впрочем, неудивительно. За поворотом они нашли место, где грунт слегка продавлен — видимо, там он и прятал машину. Но — никаких следов шин. Ничего, кроме вот этого, — Скалли сунула руку в карман и извлекла оттуда стреляную гильзу. — М-16.

— Дело рук какого-нибудь солдата? И — Вряд ли, — вмешался в разговор Уэббер. — Сейчас не те времена, чтобы они вот так вот запросто шлялись с оружием за пределами части. Кругом полицейские, патрули. — Он пожал плечами. — Даже если кто-то и проносит с собой оружие, то держит его дома.

Малдер буркнул что-то насчет того, что иногда все же подобное случается.

— Может, поищем? Сколько может быть…

— Малдер, ты шутишь, — перебил его Уэббер. — Сейчас выходные, а значит, здесь около восьми-девяти тысяч резервистов. А ты хочешь найти винтовку, из которой только что стреляли?

— Хэнк, ты меня поражаешь. Как ты догадался? Уэббер снова пожал плечами:

— Не забывай, я разговаривал с людьми. Готов биться об заклад, что они знают о том, что происходит в гарнизоне, не хуже тех, кто там служит.

— Не уверен, — буркнул Малдер и, морщась от боли в голове, встал на ноги.

— Чего я не могу понять, — сказала Скалли, — так это — как нападавший смог добраться до тебя быстрее нас. — Вид у нее был сконфуженный. — Я увидела на земле твое пальто и подумала, что это ты.

— Да нет.

— Понятно. Не знаю, чем он тебя ударил, но ясно одно — он знал, что делает. Он мог бы запросто раскроить тебе череп. — Скалли нахмурилась. — Непонятно только, как ему удавалось так быстро перемещаться. Ведь ты был от него…

— Да нет же. Я хочу сказать, что это был другой — не тот, который стрелял.

Скалли смешалась:

— Что ты говоришь?

— Это был не он, Скалли. Стрелявшего я видел за секунду до того, как меня огрели. — Малдер снова потрогал голову и поморщился. — Меня ударили сбоку — вон там. А стрелявший стоял где-то впереди.

Скалли недоверчиво покосилась на него, убирая гильзу в карман.

— Гоблин, стало быть?

— Дошло? Я видел его только мельком, но, поверь, этого было достаточно.

Уэббер едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Скалли досадливо покачала головой:

— Малдер, у тебя контузия, не забывай об этом. Понимаешь, все, что ты видел — или думаешь, что видел, — все это неизбежно будет вызывать некоторые сомнения.

Уэббер помог ему подняться. Малдер посмотрел в ту сторону, где мелькали фонари военной полиции.

— Я видел ладонь и руку до локтя, кожа которой напоминала кору.

Скалли хотела что-то сказать, но передумала.

— И еще я слышал его голос. Она скептически вскинула брови:

— Он что-то сказал тебе?

— Ничего подобного я в жизни не слышал. — Малдер закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти увиденную им картину. Уэббер слегка поддерживал его под руку. — Голос у этого существа был хриплый, шипящий и такой, словно ему с трудом удавалось выговаривать слова. — Открыв глаза, Малдер увидел, что Скалли, скрестив на груди руки, смотрит на него неодобрительно и даже с некоторым вызовом. — Ей-богу!

— Я не сомневаюсь в том, что ты действительно что-то слышал. Но я…

— Вы меня разыгрываете, да? — Уэббер начинал нервничать, глядя то на Малдера, то на Скалли. — Это у вас такие шутки, да?

Малдер покачал головой.

— Нет, Хэнк, к сожалению, это не шутки.

— Приехали! — почти простонал Уэббер. — Интересно, что будет, когда Лиша узнает.

Карл Барелли гнал машину по дороге в Мар-вилл, пребывая в самом что ни на есть отвратительном расположении духа.

Во-первых, этот ханжа и подлец Тонеро, вместо того чтобы заказать столик в приличном ресторане, потащил его в офицерскую столовую, где накормил какой-то дрянью да еще с таким видом, будто это деликатесы французской кухни. Во-вторых, он молол лицемерный вздор про семью и про то, что душевное спокойствие Энджи дороже какого-то паршивого расследования. Наконец, он имел наглость чуть ли не силком усадить его в машину, с ехидной улыбкой посоветовав возвращаться домой и заняться статьями о бейсболе.

Будучи вне себя от ярости, Карл лихорадочно соображал, каковы его шансы угодить в тюрьму, если он сделает из этого гаденыша отбивную.

Когда они выходили из столовой, к Тонеро вдруг подбежал какой-то военный и увлек его за собой в машину. Тут же завыла сирена. Из офиса начальника военной полиции повыскакивали вооруженные люди и также расселись по машинам. Выждав, пока они скроются из виду, Карл последовал за ними.

Дорога вела в лес.

На въезде в лес очередной коп из гарнизона, размахивая перед носом у Карла своей пушкой, посоветовал ему подыскать другой материал для своих репортажей, заявив, что дальше начинается закрытая зона.

— Мерзавцы, — то и дело повторял Карл. Неожиданно он заметил стоящую неподалеку патрульную полицейскую машину. Это обстоятельство заставило его улыбнуться.

Значит, замешаны также и местные — а это, в свою очередь, означает, что…

Карл рассмеялся и к полицейскому управлению подкатил уже в приподнятом настроении. Посмотревшись в зеркало заднего вида, он быстро пригладил волосы, поправил галстук и вскоре уже стоял в приемной, улыбаясь сидящему за фронт-деском дежурному сержанту, у которого был такой измученный вид, словно его только что подняли к гроба.

— Я бы хотел поговорить с шефом, — вежливо насколько это было возможно в его возбужденном состоянии, произнес Карл.

Сержант — его фамилия была Нильсен — угр мо пробурчал, что, во-первых, шефа нет на мес во-вторых, посторонним нечего околачиваться в участке, в-третьих, у него уйма работы, в-четве:

тых, половина его людей больны инфлюэнцей, г остальные на задании.

Трещал радиоприемник, настроенный на полицейскую частоту. Молоденький коп, сидящий за столом в конце комнаты, — с виду полный кретин — тупо листал служебный журнал. Карл продолжал улыбаться: