По пути ему встретилась старушонка, одетая во все черное — начиная от пальто и кончая длинным шарфом, которым она обмотала голову. Старушонка шла, прижимая к груди большую сумку. Эта-то сумка — а вернее, ее содержимое, — и заставила Карла обернуться.

Из сумки торчал оранжевый колпачок флакона-пульверизатора. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто эта старушонка.

Каря поспешил за ней и, обогнав, произнес:

— Мисс Ланг?

Та остановилась и окинула его тяжелым взглядом:

— Госпожа Ланг, если не возражаете. А вы кто будете?

— Я журналист, — с готовностью объяснил Карл. — Меня интересует… — он старался говорить как можно более доверительным тоном, — дело гоблинов.

Сказав это, он принялся терпеливо ждать, когда госпожа Ланг окончит прикидывать, насколько искренне его заявление и насколько ему можно доверять.

Мимо прокатил автобус.

На углу трое военных затянули песню.

Элли Ланг подозрительно посмотрела на Карла:

— Вы думаете, что я чокнутая?

— Гоблин убил моего друга. Мне не до шуток. Вы меня очень обяжете, если согласитесь со мной поужинать.

— Хотите у меня все разнюхать, так?

— Мне было бы просто приятно… — Карл добродушно усмехнулся, — но и для этого, конечно, тоже, вы правы.

Она сокрушенно покачала головой:

— Вы ужасный озорник, мистер, но я не собираюсь отказываться от бесплатного ужина. — С этими словами она взяла его под руку, и они вместе двинулись по улице. — Надеюсь, вы не жадина и мы пойдем в какое-нибудь приличное место?

Карл едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Вместо этого он пообещал ей самый лучший ужин, какой только возможен в этом городишке. Видимо, это обещание ее успокоило. Чутье подсказывало Карлу, что это будет самый ценный и полезный вечер — если, конечно, он не встретит Малдера или Скалли.

Тонеро не было ни в офисе, ни вообще в пределах гарнизона, однако Розмари приказала себе не паниковать. Еще было время, чтобы внести кое-какие коррективы. Еще оставалось время, чтобы спасти хоть что-нибудь из того, на что она угробила столько лет своей жизни.

Она вернулась в госпиталь, кивнула дежурному и прошла по коридору к лифту, на котором висела табличка: «Только для спецперсонала». Достав из кармана брелок с ключами, она вставила серебристый ключик в вертикальное отверстие, в том месте, где обычно находится кнопка вызова. Дверь открылась, и Розмари вошла в кабину.

Лифт двинулся вниз.

Ей не нужно было смотреть на лампочки индикатора: лифт останавливался лишь на трех уровнях — на первом, на втором, где находился офис майора, и в цоколе.

Кабина вздрогнула и остановилась. Двери раздвинулись, и Розмари с тревогой вгляделась в тускло освещенный коридор.

Затем она вышла из кабины. Ей вдруг показалось, будто коридор еще больше вытянулся а глухое эхо шагов под бетонными сводами стало еще более отчетливым и зловещим.

Тишину нарушало лишь ровное гудение трас-форматоров.

Точно готовясь предстать перед публикой, Розмари тщательно расправила складки халата на груди и пригладила волосы. Главное — держаться уверенно и спокойно, где бы ни находилась. Если она будет строго придерживаться своего плана и не потеряет самообладания, то все у нее получится.

Она проверила дверь, ведущую в кабинет Тай-монса — та была заперта.

Она вошла в аналитический центр и едва не вскрикнула от неожиданности, увидев Таймонса, сидящего за одним из компьютеров.

— О Боже, Леонард! Не ожидала встретить тебя здесь. Что это ты…

Таймонс поднял голову. В правой руке он держал черный металлический брусок длиной около шести дюймов. В левой руке у него был пистолет.

— Оставайся на месте, Розмари, поняла? Стой где стоишь.

— Леонард, какого черта ты здесь делаешь? Он через силу улыбнулся:

— Вношу кое-какие коррективы, вот и все. Она внимательно осмотрела комнату: все как будто было на месте. Тут ее взгляд упал на монитор одного из компьютеров — хотя аппарат был включен, монитор пустовал. То же самое происходило и со вторым компьютером.

— Все оказалось до смешного просто, — произнес Таймонс, помахивая черным бруском. — Не знаю, как это я раньше не догадался. Зачем устраивать сыр-бор, когда все, что требуется, — это магнит?

— Боже, Леонард!

— Одно движение — и готово! — Он бросил магнит на полку. — Одно движение — и все исчезло. — Фокус в том… — холодно проронил он и затем выстрелил в ближайший к нему компьютер.

Розмари хотела было бежать, но он наставил на нее пистолет.

— Видишь ли, фокус в том, — повторил он, — что никто ничего не узнает. То есть я хочу сказать, что глупо обращаться в газеты или на телевидение — все равно никто не поверит.

Он выстрелил еще раз: на пол полетели осколки стекла.

Розмари попятилась.

Таймонс устремил на нее мрачный — исподлобья — взгляд:

— И все же я попробую. Несмотря ни на что. Я попробую.

— Этого нельзя делать, — выдавила она охрипшим от волнения голосом. — Ты не смеешь. — В отчаянии она прижала ладонь к груди. — Леонард, подумай о том, сколько лет мы потратили на это. Сколько всего было сделано. Сколько отдано времени и сил. Ради Бога, подумай об этом!

— Сколько было провалов, — сухо отрезал он. — Сколько времени и сколько провалов! Кончено, Розмари. Надо избавляться от собственных ошибок.

«Он не в себе, — мелькнуло у нее в голове. — Боже мой, он просто болен!»

— Послушай, Леонард, если ты… если тебе наплевать на работу… подумай хотя бы… — Она вскинула вверх большой палец, указывая куда-то в потолок. — Ты не посмеешь.

— Почему же? Ты имеешь в виду эти дурацкие клятвы, под которыми мы подписались? — Тут он выстрелил в третий — и последний — монитор и прикрыл лицо ладонью, защищаясь от осколков. — Бессмысленно, Розмари. К тому времени, когда я все закончу, они не будут стоить и ломаного гроша.

— Я буду все отрицать, — с угрозой в голосе произнесла она. — Я буду говорить всем, что ничего не знаю.

Таймонс выпрямился:

— Мой дорогой доктор, простите меня, конечно, но боюсь, вам не суждено дожить до этого момента.

Розмари прижалась спиной к стене. Ей не хватало воздуха, она едва-едва могла дышать. Над одним из разбитых компьютеров струился дымок.

— Они найдут тебя, Леонард. — Она судорожно сглотнула слюну, пытаясь побороть чувство тошноты. — Даже если тебе и удастся скрыться из гарнизона, ты все равно не спрячешься. Ты продержишься неделю, максимум месяц. — Пот застилал ей глаза, но она не смела шевельнуть рукой. — Ты только что подписал себе смертный приговор.

Таймонс пожал плечами:

— Розмари, неужели ты думаешь, что меня это хоть сколько-нибудь тревожит?

Сказав это, он без предупреждения стал стрелять по полкам, выпустив в них всю обойму. Грохот стоял невообразимый. Она закрыла лицо руками и закричала страшным голосом — скорее от бессильного гнева, нежели от страха. Не успела она опомниться, как Таймонс достал из кармана свежую обойму и перезарядил пистолет.

Отняв от лица ладони, Розмари увидела направленное на нее дуло.

Она закрыла глаза.

«Это сумасшествие, этого не может быть», — только и успела подумать она.

— Убирайся!

Она не шелохнулась.

— Розмари, убирайся прочь! Она открыла глаза и увидела, что Таймонс опустил пистолет. В глазах его больше не было угрозы.

— Возможно, — произнес он, — ты протянешь дольше меня.

Лицо ее исказилось от злости, но она молчала, боясь, как бы он не передумал. Хотя ей отчаянно хотелось остановить его, еще больше ей хотелось выбраться отсюда живой.

— Убирайся, — повторил он и указал пистолетом на дверь.

Розмари не стала дольше испытывать его терпение и опрометью кинулась в коридор. Не пройдя и двух шагов, она оступилась, подвернула лодыжку и больно ударилась о стену. От неожиданности она пронзительно вскрикнула — и тут до нее донесся звук выстрела.

Потом еще один.

Тогда она бросилась бежать со всех ног, прижимая к груди ушибленную руку. Другой она, прямо на ходу, доставала из кармана ключи.