– Ну, ешь же! – сказала Милли.

Он поглядел на спагетти и вдруг ощутил тошноту. Да что с ним такое? Надо взять себя в руки. Черт побери! Двадцать лет он жил среди гнуснейших убийств, и ни одно из них не действовало на него подобным образом. Он накрутил спагетти на вилку и сунул в рот.

– Отлично, а? – спросила Милли.

«Отлично, а?»– насмешливо буркнул Дек Эндрюс у него в голове.

– Извини! – Он отодвинулся от стола. Вилка с глухим стуком упала на тарелку. – Мне надо. Я сейчас вернусь.

Милли удивленно подняла брови, а он торопливо вышел из зала, ища приюта в мужском туалете. Там он прижался лбом к прохладному кафелю стены и принял решение. Он возобновит следствие по делу Эндрюса. Обратится за разрешением к начальнику и, если не получит его, будет работать над делом в свободное время.

Неожиданно он почувствовал себя лучше.

Элейн Конти в больших тонированных солнечных очках, широкополой шляпе и свободном жакете из белого полотна неторопливо шла по парфюмерному отделу «Буллокса»в Вествуде, небрежно поглядывая по сторонам. Минуя демонстрационный столик, она незаметно сунула в карман семидесятидолларовый флакон «Опиума». Ее глаза шмыгали то сюда, то туда – и к флакону присоединились зеркальце в керамической оправе, а затем губная помада. Сердце ее уже бешено колотилось, но походка оставалась неторопливой. Она проплыла через отдел очков и сумела прикарманить две пары по шестьдесят долларов каждая, прежде чем спустилась на лифте в отдел белья. Там ее остановила пожилая продавщица в черном и в стразах.

– Чем сегодня я могу вам быть полезна, мадам?

– Благодарю вас, – ответила Элейн. – Я просто хочу посмотреть.

– О, конечно! Но я послежу за вами, и если все-таки понадобится…

Элейн, сдерживая злость, улыбнулась и поспешно ретировалась в мужскую одежду, где сумела пополнить добычу шелковым галстуком «Ив Сен-Лоран».

Посмотрела по сторонам и тут же заметила, что на нее обратил внимание один из продавцов. Сердце у нее просто гремело.

Хорошенького понемножку! И она медленно направилась к выходу.

Этот момент был всегда решающим. Что, если в дверях на ее плечо опустится рука? Что, если голос скажет: «Будьте добры, вернитесь на минуту!» Что, если ее поймают? Невозможно! Она умеет соблюдать осторожность и берет что-то, только когда твердо знает, что за ней не следят ни скрытые камеры, ни чьи-то невидимые глаза. И ведь она не брала ничего дороже ста долларов. Почему-то это создавало ощущение безопасности.

Двери позади. Она на улице, и тяжелая рука не легла ей на плечо.

Она подошла к «Мерседесу», припаркованному у счетчика на бульваре Вествуд, сняла широкий полотняный жакет с карманами, полными краденного, аккуратно сложила его и убрала в багажник. Сняла очки, шляпу и бросила туда же.

Чувствовала она себя изумительно! Как фантастически заряжали ее эти магазинные кражи! Куда сильнее тайных свиданий.

Негромко напевая, она села за руль.

Элейн уже более года успешно крала с прилавков. Раз в неделю она обязательно облачалась в свой «защитный костюм», как она его называла, и устраивала налет на универсальный магазин или какой-нибудь торговый салон. В магазинах было безопаснее, но салоны дарили такие острые ощущения! Там можно было насладиться по-настоящему, уведя шарф, шелковый джемпер или даже пару туфель прямо из-под носа какой-нибудь цепкой продавщицы. Какое сладкое волнение! Просто экстаз. Выброс в кровь адреналина, которого потом хватало на несколько часов.

Куда наркотикам!

В сущности, началось все совершенно случайно. Как-то она стояла перед прилавком с косметикой у Сакса. Ей спешно требовалась пудра – она опаздывала в ресторан, где должна была завтракать с подругой, и валилась с ног от усталости после занятий танцами (в те дни последним криком были занятия современным балетом). Она была раздражена и торопилась. Внезапно ей показалось, что проще всего будет просто смахнуть коробочку пудры в сумочку, благо коробочка стояла почти у края прилавка, и спокойно направиться вон из магазина. Она была совершенно готова к тому, что ее остановят. Вот тогда она с полным хладнокровием объяснит, что это – скромный протест, вызванный грубостью продавщиц, которые предпочитают не обслуживать покупателей, а болтать между собой.

И ей поверят?

Она – миссис Росс Конти. Конечно, ей поверят.

Но ее не остановили. Во всяком случае, тогда. И в следующий раз. И в следующий.

Так искренний протест вскоре превратился в привычку. От которой уже невозможно было избавиться.

– Бадди, – нежно шепнула Ангель, – можно мне познакомиться с твоим агентом?

– Что? – Он нахмурился.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, на узкой кровати в одолженной им квартире Рэнди Феликса и смотрели спортивную передачу на экране скверно работающего черно-белого телевизора.

Ангель села, и длинные золотые волосы рассыпались, обрамляя совершенное лицо. Глаза у нее горели воодушевлением.

– Я вот что думаю, – заявила она. – Ну для чего я весь день сижу дома? Ведь я могу тоже поискать работу? Ты познакомь меня со своим агентом. Вдруг он подберет что-нибудь и для меня?

Вот было бы потрясающе, если бы и мне что-то предложили!

Он ответил старательно ровным голосом.

– Не для чего.

Настала ее очередь нахмуриться.

– Но почему? – спросила она жалобно.

– А для чего?

– Ну, для того, – ответила она торопливо, – что у тебя пока как будто не налаживается и мне очень хочется помочь. Перед тем как поехать на Гавайи, я решила попробовать стать актрисой.

Он задышал глубоко и ровно. День выдался удивительно скверный.

– Значит, ты думаешь, что я не способен о тебе заботиться?

Ее глаза широко раскрылись.

– Нет! Я знаю, что ты всегда будешь заботиться обо мне. Но нам сейчас нужны деньги, правда ведь?

Внезапно он рассердился.

– С чего ты взяла?

Она растерянно обвела рукой тесную комнатушку.

– Ну-у… Это же не наша квартира. Машина у нас разваливается, а ты стал таким нервным. Честное слово, Бадди, я не жалуюсь. Просто мне хочется помочь…

– Мать твою! – крикнул он, не сдержавшись, спрыгнул с кровати, натянул «ливайсы» поверх французских плавок и схватил рубашку.

– Что случилось? – испуганно спросила Ангель. Бадди забрал бумажник и ключи, лежавшие на телевизоре.

– Пилить меня вздумала? Ничтожество из меня строить? Занимайся этим без меня!

Дверь за ним захлопнулась, прежде чем она успела сказать хоть слово.

Ангель была потрясена. Ничего подобного она не ожидала. Собственно говоря, ожидала она нежной сцены между ними, заверений Бадди о том, как он сильно ее любит и как благодарен, что она так хорошо все понимает и хочет помочь.

На глаза навернулись слезы. Что было не так? Что такого страшного она сказала? Разве муж и жена не должны быть во всем вместе, рассказывать друг другу все, ничего не скрывать?

По мере того как проходили дни, Бадди становился все более раздражительным, а роли не только главной, но даже самой маленькой ему никто вроде бы не предлагал, и она мало-помалу начала понимать, что все обстоит далеко не так розово, как он ей рисовал. Близко к сердцу она этого не приняла. За свою жизнь она успела прочитать немало дамских журналов и знала, что Путь Наверх и Достижение Цели не всегда исчерпываются быстрой пробежкой по дороге, вымощенной желтым кирпичом. Иногда на пути встречаются Провалы и Задержки. Бадди долго отсутствовал, и теперь, чтобы вернуться на свое законное место, ему требуется время. Но пока он ждет, почему бы и ей не попробовать? Она же только хочет помочь!

Вся в слезах она встала с кровати и поправила смятое покрывало. Пусть он вернется, обнимет ее, скажет, что все хорошо, и неторопливо, нежно возьмет ее. Она вздрогнула и крепко обхватила руками свое тоненькое тело.

Бадди… Если он не хочет, чтобы она работала, она больше словом об этом не заикнется.

Бадди… Она его так любит! Он все, что у нее есть, и она сделает все, чтобы остаться с ним навсегда.