— Распределитель на крейсерской.

— Есть крейсерская.

— Есть крейсерская.

— Есть крейсерская.

— Старт завершен. Есть эллипс?

— Будет через восемь минут.

— Что с Полярным?

— Не могу пробиться, на навигационной частоте страшное столпотворение.

— Пробуй, импульсным тоже. Сколько у нас времени до перехода на лунную?

— Час двадцать.

Вновь наступила невесомость. Глеб отхлебнул через трубочку кофе из пристегнутого к креслу термоса.

— Есть Полярный. Подтверждение и разрешение получено.

— Хорошо. Уилсон, выключи стояночный. Конец маневров, следующие через час. — Глеб расстегнул верхнюю пряжку ремней. — Попов остается на вахте, Вишневский у радио. Спрошу Мюллера, что он успеет за это время приготовить.

Садиться на Луну они могли даже на автоматике — на космодроме «Имбриум-2» в Море Дождей имелся полный комплект аппаратуры наведения. Однако, когда они уже были на нисходящей траектории, из диспетчерской пришло распоряжение о посадке на старом космодроме номер один, в десяти километрах от главного терминала. Требовалось быстро рассчитать и ввести курсовую поправку. Все прошло удачно, хотя садиться приходилось только по курсографу и гравиметрам — системы наведения на старом космодроме не было.

После посадки, несмотря на радионапоминания, им пришлось ждать почти три часа, прежде чем с терминала приехала платформа за грузом. Крамер разгерметизировал трюм и начал разгрузку. Стальной паук ловко снял сверху первый контейнер, но остановился на втором — на пульте загорелся сигнал ошибки. Крамер раздраженно ударил ладонью по пульту.

— Опять то же самое!

— Что случилось?

— Тот же контейнер, что и в прошлый раз, — автомат не читает номер, хотя в перечне грузов он есть!

Крамер рывком передвинул кресло к клавиатуре, стукнул по переключателю выбора функции и начал вводить номер контейнера. Глеб склонился над монитором.

— Погодите, может, стоит взглянуть внимательнее. Спустимся вниз, заодно поможете мне вытащить «таратайку».

Спустившись на среднюю палубу, они надели скафандры и перешли во внутренний шлюз. В трюме царил мрак — Солнце освещало корабль с другой стороны. Включив яркие натриевые фонари, казавшиеся слабыми огоньками по сравнению с пылающей белизной скал, бившей в глаза через открытый погрузочный люк, они осторожно протиснулись в зарешеченную кабину. Маленький внутренний лифт остановился на высоте злополучного контейнера.

— Габариты в норме. Только номер не сходится.

Глеб нажал кнопку, и вся колонна лифта двинулась вбок, подъехав к контейнеру.

— Может, радиоактивный? Помехи при считывании?

— Следовые значения. В спецификации груза есть какой-то источник питания, но если бы он так светил, тревогу поднял бы еще кран при погрузке, в нем ведь есть датчики излучения.

— Надо бы открыть.

— И речи быть не может — таможенники нам голову оторвут. Сделайте снимки для документации, занесем их в журнал и в разгрузочную ведомость.

— Сделано. А теперь — «таратайка»?

— Таратайка.

Спустившись на дно трюма, они освободили от креплений плоскую алюминиевую паутину вездехода, установили на нем дуги, переставили большие сетчатые колеса в ходовое положение и с помощью маленького крана опустили его на поверхность Луны.

Автоматическая платформа забрала двадцать контейнеров уже пять часов назад, а исходящий груз не появлялся. В конце концов Глеб взял Крамера и поехал с ним на «таратайке» в портовое управление.

В большом «грибе», торчавшем на двести метров из похожей на картофелину глыбы базы, царил хаос. В портовом управлении ничего не знали о грузе для «Сарацина», в конторе торгового советника они лишь выяснили, что транспорт идет, но в ответ на вопрос, когда он будет, собеседник лишь пожал плечами. Мол, сейчас он где-то посреди Моря Спокойствия. Самое большее — неделя. Неделя!

Еле сдерживая злость, Глеб отправился в гостиницу на минус первом уровне, забронировал три номера за счет судовладельца и как раз выходил из отделения связи, где отправил сообщение Попову, чтобы тот составил график суточных увольнений и прислал на отдых первую смену, когда вдруг увидел девушку.

Большой зал у подножия «гриба» сверху вниз пронизывали шесть мощных пилонов, внутри которых ходили лифты на все восемнадцать уровней. По периметру, за пилонами, зал делился пятиметровыми стеклянными перегородками на небольшие боксы — отделение местной связи, билетные кассы транспортных компаний, ресторан, несколько бюро путешествий, представительство «Луна-транспорта», сувенирная лавка для туристов и цветочный магазин. Именно из цветочного магазина выходила девушка, выглядевшая точно так же, как Джульетта с космодрома, но теперь на ней было обтягивающее блестящее черное платье-костюм, а в руке она держала большой букет дорогих гидропонных орхидей и хризантем в прозрачной белой коробке. Ее волосы были зачесаны назад и заплетены в плотный узел, но это была она.

Глеб уже хотел догнать ее, схватить за плечо, но остановился. Это не могла быть она, а если даже она — что он ей скажет? Что он о ней думал? Что поздравляет ее с исполнением мечты, возможностью вырваться с Земли?

Он замер на половине лунного шага. Девушка исчезала в туннеле, ведущем к шлюзам. «Ну давай, сделай что-нибудь! Позови ее, догони! Что-нибудь!» Но он не мог.

В конце концов поборов внезапный упадок сил, Глеб метнулся вглубь коридора — как раз в тот момент, когда над средним шлюзом загорелся красный сигнал выхода. Найдя шкафчик, в котором оставил свой скафандр, он какое-то время возился с дверцей, пока наконец не вытащил его. Пожалуй, ему никогда еще не удавалось облачиться в скафандр так быстро. Под воротником загорелись зеленые огоньки — герметичность в норме, кислород в норме, питание в норме, охлаждение в норме. Он прыжком заскочил в свободный шлюз, едва не стукнувшись шлемом о выходной люк, и машинально потянулся к рычагу — но это же Имбриум, здесь все автоматическое! Глеб ударил рукой в перчатке по большой светящейся красной кнопке. Внутренний люк медленно закрылся, и он почувствовал, как комбинезон надувается от давления изнутри.

Глеб вылетел наружу по большой дуге, как новичок, неспособный оценить силу собственных шагов. Поверхности он коснулся лишь через полминуты, но на вершине параболы успел заметить фигуру в скафандре, которая небольшими изящными прыжками перемещалась к припаркованному в тени похожего на картофелину купола вездеходу. А где же его «таратайка»? По другую сторону, за опорой. Добравшись до нее тремя большими прыжками, он вскочил в кресло водителя, пристегнулся, включил питание и радио и бросился в погоню. Ибо это была погоня, хотя он сам не знал, за чем.

Девушка вела машину весьма умело — прежде чем он выехал на равнину, она успела преодолеть примерно полкилометра. Опыт имелся и у Глеба — во время учебы он бывал на практике на Луне и вместе с другими устраивал гонки по Морю Спокойствия, пока их не поймал командир базы. Однако девушка ехала быстрее, чем отважился бы он сам, а может, просто вездеход у нее был получше. Через двадцать километров пути на юг она опередила его почти на полтора километра — он видел ее, лишь когда она поднималась на возвышенности, да и то ему приходилось помогать себе слабым монокуляром, приспособленным для использования в скафандре.

Местность становилась все более гористой — они приближались к плато Грабау. Наезженная дорога сворачивала, поднимаясь по крутому склону. На вершине он остановился и окинул взглядом полосу изрытой колесами лунной пыли, тянувшейся до самой границы плато. Девушки нигде не было видно.

Глеб медленно двинулся дальше, чувствуя себя полным идиотом. Зачем он, собственно, сюда приехал? Наверняка она уже уехала за край. Почему он не стал вызывать ее по радио или?..

И тут он увидел съезжающие с дороги следы. Остановившись, повел вокруг монокуляром. След извивался между маленькими кратерами, внезапно обрываясь. Глеб подправил резкость. Маленькая искорка вездехода въезжала по невысокому перевалу в тень кольца цирка Сэмпсона. Но ведь там ничего нет! Никакой базы, ничего. Толкнув рычаг, он свернул в сторону, по следу.