Салон бизнес-класса оказался наполовину пуст. Харпер заняла место у прохода, блокировав Ричера у окна словно преступника. Удобно вытянулась. Сейчас на ней был уже третий костюм, серый в мелкую клетку. Под расстегнутым пиджаком сквозь рубашку проглядывал сосок. Кобуры под мышкой не было.

– Оставила пистолет дома? – спросил Ричер.

Харпер кивнула.

– Слишком много возни. Авиакомпании требуют кучу бумаг. В Сиэттле нас встретит человек из местного отделения Бюро. Согласно правилам, он обязательно захватит с собой запасный пистолет на тот случай, если нам понадобится оружие. Однако сегодня оно нам не понадобится.

– По крайней мере, ты на это надеешься.

Она снова кивнула.

– Да, надеюсь.

Самолет оторвался от земли на одну минуту раньше графика. Ричер принялся листать журнал. Харпер раскрыла перед собой столик, приготовившись завтракать.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что отсутствие улик – это само по себе улика? – спросила она.

Ричер вернулся на час назад, пытаясь сообразить, о чем она говорит.

– Наверное, я просто размышлял вслух, – сказал он.

– О чем?

Он пожал плечами. Надо же как-то убить время.

– Об истории криминалистики.

– Это имеет какое-то отношение к нашему делу?

– Я думал об отпечатках пальцев. Как давно их научились идентифицировать?

Харпер наморщила лоб.

– Думаю, очень давно.

– В начале века?

Она кивнула.

– Вероятно.

– Хорошо, сто лет назад. Это стало первым крупным криминалистическим анализом, так? Наверное, приблизительно в то же время стали широко применяться микроскопы. А с тех пор придумали много всего. ДНК, масспектрометры, хроматографию. Ламарр сказала, у вас есть тесты, в которые я не поверю. Готов поспорить, ваши спецы по одной ворсинке могут определить, где и когда был куплен ковер, из которого эта ворсинка, какая блоха сидела на этом ковре и какая собака принесла эту блоху. А может быть, вдобавок еще и кличку собаки и то, какой корм она ела на завтрак.

– И?

– Поразительные тесты, правда?

Харпер молча кивнула.

– Прямо научная фантастика, правда?

Она снова кивнула.

– Хорошо. Поразительные тесты, прямо научная фантастика. Но тот тип, который убил Эми Каллан, обманулвсеэти тесты, так?

– Так.

– Значит, как мы его назовем?

– Как?

– Очень умным, вот как.

Харпер скорчила гримасу.

– Помимо всего прочего.

– Совершенно верно, помимо всего прочего. Но каким бы еще он ни был, одно про него можно сказать точно: он очень умен. Затем убийца нанес второй удар, расправился с Кук. Как мы назовем его теперь?

– Как?

– Очень–очень умным. Один раз все еще можно было списать на везение. Два раза – это значит, он чертовски хорошо знает свое дело.

– И?

– Затем убийца нанестретийудар – Стэнли. Как мы назовем его теперь?

– Очень-очень-очень умным?

Ричер кивнул.

– Совершенно точно.

– И?

– Вот и первая улика. Мы ищем очень-очень-очень умного человека.

– По-моему, это ужедавноизвестно.

Ричер покачал головой.

– А мне так не кажется. Вы никак не принимаете в расчет это обстоятельство.

– Как мы должны его принимать в расчет?

– Сами думайте. Я лишь мальчик на побегушках. А вам в Бюро по плечу самая сложная работа.

Появилась стюардесса с тележкой и подносами с завтраком. Поскольку это был салон бизнес-класса, еда оказалась терпимой. Ричер уловил запах яичницы с беконом и хорошей колбасы. И крепкого кофе. Он откинул столик. Салон был полупустой, поэтому ему удалось уговорить стюардессу отдать ему две порции. Двух завтраков Ричеру хватило, чтобы приятно заполнить желудок. Стюардесса оказалась сообразительной и постоянно подливала ему кофе.

– С чего ты решил, что мы не принимаем в расчет это обстоятельство? – спросила Харпер.

– А ты сама подумай, – буркнул Ричер. – Я сейчас не в том настроении, чтобы разжевывать прописные истины.

– Ты хочешь сказать, что убийца не военный?

Повернувшись, он пристально посмотрел на нее.

– Замечательно. Мы только что согласились, что имеем дело с человеком незаурядным, и ты сразу же торопишься сказать: «Что ж, в таком случае, разумеется, он не может быть военным.» Огромное спасибо, Харпер.

Она смущенно отвела взгляд.

– Извини. Я имела в виду совсем другое. Я просто никак не могу взять в толк, как нам нужно принимать в расчет это обстоятельство.

Ричер ничего не ответил. Молча допил кофе и перелез через ноги Харпер, чтобы сходить в туалет. Когда он вернулся, она все еще была в недоумении.

– Скажи же.

– Нет.

– Не молчи, Ричер. Блейк обязательно спросит меня, как ты относишься к делу.

– Как? Скажи ему, что если с головы Джоди упадет хотя бы один волосок, я оторву ему ноги и забью ими его до смерти.

Харпер кивнула.

– Ты говоришь это серьезно, так?

– Можешь не сомневаться.

– Вот это-то я никак и не могу понять. Почему ты не испытываешь хоть капельку тех же самых чувств в отношении остальных женщин? Тебе ведь нравилась Эми Каллан, правда? Конечно, не так как Джоди, но все же нравилась.

– Я тебя тоже не понимаю. Блейк хотел использовать тебя как шлюху, а ты по-прежнему ведешь себя так, словно он твой лучший друг.

Она пожала плечом.

– Он на грани отчаяния. На него постоянно давит стресс. Столкнувшись с таким делом, он может думать только о том, как его раскрыть.

– И ты этим восхищаешься?

Харпер кивнула.

– Разумеется. Я восторгаюсь целеустремленностью.

– Но не разделяешь ее. Иначе ты бы не сказала Блейку «нет». Соблазнила бы меня перед объективом видеокамеры – ради пользы дела. Так что, возможно, именно тебе наплевать на этих женщин.

Она ответила не сразу.

– То, что предлагал Блейк, аморально. Это меня задело.

Ричер кивнул.

– Но угрожать Джоди тоже аморально. Это задело ужеменя.

– Однако я не позволяю своим чувствам мешать свершению правосудия.

– А я вот позволяю. И если тебе это не нравится, молчи.

Они больше не разговаривали друг с другом до самого Сиэттла. Ни одного слова за пять часов. Ричера это вполне устраивало. Он терпеть не мог общаться по необходимости. Ему было приятнеемолчать. Он не находил в этом ничего странного. Ему не приходилось делать над собой никаких усилий. Он просто сидел и молчал, как будто путешествовал в одиночку.

Харпер молчание не давало покоя. Ричер видел, как она мается. В этом она походила на большинство людей. Если оставить ее вдвоем с человеком, которого она знает, она будет чувствовать себя обязанной поддерживать разговор. Для нее молчание было неестественным. Но Ричер оставался неумолим. Ни одного слова за пять часов.

Западное поясное время уменьшило эти пять часов до двух. Когда самолет приземлился в Сиэттле, там еще не закончилось время завтрака. Зал прилетов был полон встречающих с табличками в руках, на которых были написаны фамилии. Один мужчина с короткой прической в темном костюме и галстуке в полоску не держал в руках ничего, но он с таким же успехом мог написать себе огромными буквами на лбу: «ФБР».

– Лиза Харпер? – спросил мужчина. – Я из оперативного отделения Сиэттла.

Они пожали друг другу руки.

– Это Ричер, – сказала Харпер.

Агент из Сиэттла не обратил на Ричера никакого внимания. Ричер мысленно улыбнулся. «Не в бровь, а в глаз,» – подумал он. Прочем, возможно, местный агент не обратил бы на него никакого внимания даже в том случае, если бы они были лучшими друзьями, потому что все его внимание было приковано к тому, что проглядывало у Харпер сквозь рубашку.

– В Спокан мы добираемся по воздуху, – объяснил агент. – У компании частных авиаперевозок перед нами небольшой должок.

На рулежной дорожке стояла служебная машина. Агент проехал на ней милю до аэродрома общего пользования – обнесенного забором летного поля площадью пять акров, заставленного крошечными одно– и двухмоторными самолетами. На приземистых строениях красовались дешевые вывески, предлагавшие услуги летных инструкторов и воздушные перевозки. У одного из строений машину встретил мужчина в летной форме. Он провел их к чистенькой белой шестиместной «Сессне». На северо-западе осень была не такой хмурой, как в Вашингтоне, но воздух был холодный.