– Разумеется, хочу. Вам ведь за это платят? Я делаю всю работу, по-моему, будет очень справедливо, если мне тоже что-нибудь достанется.

Блейк кивнул.

– Если найдешь убийцу, я переговорю с Дирфильдом, и о Петросяне полностью забудут.

– И плюс гонорар.

– Сколько?

– Столько, сколько сочтете нужным.

Блейк снова кивнул.

– Я подумаю. И Харпер отправится с тобой, потому что про Петросяна пока что не забыли.

– Хорошо. Я это как-нибудь переживу. Надеюсь, и она тоже.

– У нее нет выбора, – сказал Блейк. – Что-нибудь еще?

– Сведите меня с Козо. Я начну с Нью-Йорка. Мне понадобится кое-какая информация.

– Хорошо, я с ним свяжусь. Ты сможешь встретиться с ним сегодня же вечером.

Ричер покачал головой.

– Завтра утром. Сегодня вечером я встречаюсь с Джоди.

Совещание закончилось взрывом кипучей энергии. Блейк спустился на лифте на этаж вниз, в свой кабинет, чтобы звонить в Нью-Йорк Джеймсу Козо. Пултон тоже пошел звонить, в отделение Бюро в Спокане, поручить местным ребятам проверить агентства доставки и проката машин. Харпер отправилась заниматься билетами на самолет. Ричер остался один, за большим столом. Не обращая внимания на телевизор, он сидел, уставившись на фальшокно, словно наслаждаясь открывающимся из него видом.

Он просидел в ожидании почти двадцать минут. Наконец вернулась Харпер. У нее была пухлая папка новых документов.

– Опять бюрократия, – объяснила она. – Если мы будем тебе платить, необходимо тебя застраховать. Таковы требования.

Усевшись напротив, Харпер достала из кармана ручку.

– Ты готов?

Ричер кивнул.

– Полное имя и фамилия?

– Джек Ричер.

– И все?

Он кивнул.

– Не слишком длинное.

Ричер пожал плечами. Ничего не сказал. Харпер записала два слова, девять букв в графу, занимавшую целую строчку бланка.

– Дата рождения?

Ричер ответил. Увидел, что она вычисляет его возраст. Увидел у нее на лице удивление.

– Старше или младше? – спросил он.

– Чем что?

– Чем то, что ты подумала.

Она улыбнулась.

– О, старше. Ты не выглядишь на свои годы.

– Вздор, – заметил Ричер. – Я выгляжу на все сто лет. По крайней мере, чувствую я себя на сто лет.

Харпер снова улыбнулась.

– Ты очень хорошо сохранился. Номер социальной страховки?

В то поколение военных, к которому принадлежал Ричер, этот номер совпадал с номером военного билета. Ричер быстро произнес его, по-военному четко, случайные монотонные звуки, обозначающие натуральные числа в диапазоне от нуля до девяти.

– Полный адрес?

– Без постоянного места жительства.

– Ты в этом уверен?

– А какие могут быть сомнения?

– А как же Гаррисон?

– При чем тут Гаррисон?

– Это ведь твой дом, – сказала Харпер. – Значит, это твой адрес, так?

Ричер задумчиво посмотрел на нее.

– Наверное. Думаю, ты права. Если честно, я об этом не задумывался.

– Раз у тебя есть дом, у тебя есть адрес, разве не так?

– Ну хорошо, пиши Гаррисон.

– Улица, номер дома?

Порывшись в памяти, Ричер ответил.

– Почтовый индекс?

Он пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Ты не знаешь почтовый индекс своего дома?

Ричер молчал. Харпер с сочувствием посмотрела на него.

– А тебе приходится тяжко, да? – спросила она.

– О чем это ты?

– Называй это как хочешь. Я думаю, это самоотречение.

Он медленно кивнул.

– Да, полагаю, мне действительно приходится тяжко.

– И как ты намереваешься жить дальше?

– Не знаю. Возможно, я привыкну к этому.

– А может быть, и не привыкнешь.

– А ты как бы поступила на моем месте?

– Надо заниматься только тем, к чему действительно лежит душа, – сказала Харпер. – По-моему, это очень важно.

– И ты живешь именно так?

Она кивнула.

– Родители хотели, чтобы я осталась в Аспене. Стала учителем. А я хотела работать в правоохранительных органах. Мне пришлось выдержать страшный бой.

– Мои родители тут ни при чем. Их уже нет в живых.

– Знаю. Все дело в Джоди.

Ричер покачал головой.

– Нет, и не в Джоди. Все дело во мне. Это я сам так обращаюсь со своей жизнью.

Харпер молча кивнула.

– Так что же мне делать? – спросил Ричер.

Она с опаской пожала плечами.

– Ты обращаешься с вопросом не к тому человеку.

– Почему?

– Возможно, я дам тебе не тот ответ, который ты хочешь услышать.

– То есть?

– Ты ждешь, что я посоветую тебе остаться с Джоди. И радоваться оседлой жизни.

– Вот как?

– Мне так кажется.

– Но ты не можешь мне это посоветовать?

Харпер покачала головой.

– Нет, не могу. У меня был близкий мужчина. У нас все было очень серьезно. Он служил в полиции в Аспене. Ты знаешь, между полицией и Бюро существуют трения. Это глупость, на то нет никаких причин, и, тем не менее, все обстоит именно так. И эта неприязнь перешла на личные отношения. Этот мужчина хотел, чтобы я ушла из Бюро. Он умолял меня. Я разрывалась на части, но в конце концов ответила ему нет.

– И это был правильный выбор?

Она кивнула.

– Для меня – да. Надо заниматься тем, чем действительно хочется.

– А для меня это будет правильный выбор?

Харпер пожала плечами.

– Не могу сказать. Но думаю, да.

– Начнем с того, мне нужно определить, чего я на самом деле хочу.

– Ты прекрасно это знаешь. Каждый человек в глубине души знает, что он хочет. А сомнения – это лишь шум, которым ты пытаешься скрыть правду, потому что не хочешь взглянуть ей в глаза.

Ричер отвернулся к фальшивому окну.

– Род занятий? – продолжала заполнять анкету Харпер.

– Глупый вопрос.

– Я напишу: «консультант».

– Что ж, это в какой-то степени облагораживает правду.

В коридоре послышались шаги, дверь открылась, и в зал быстро вошли Блейк и Пултон. В руках новые бумаги, на лицах сияние, свидетельствующее об успехах.

– Возможно, мы уже на полпути к первым результатам, – сказал Блейк. – Новости из Спокана.

– Водитель местного отделения Ю-пи-эс уволился три недели назад, – объяснил Пултон. – Перебрался в Миссулу, штат Монтана, устроился работать на склад. С ним связались по телефону, и он сказал, что, кажется, помнит эту стиральную машину.

– Разве в конторе Ю-пи-эс не осталось никаких документов? – спросила Харпер.

Блейк покачал головой.

– Через десять дней они отправляются в архив. А нас интересует то, что произошло больше двух месяцев назад. Если водитель сможет точно вспомнить день, мы узнаем все точнее.

– Кто-нибудь что-либо смыслит в бейсболе? – спросил Пултон.

Ричер пожал плечами.

– Смотря что понимать под словом «смыслит». Например, я знаю, что в национальной галерее славы бейсбола только двое игроков, у кого в имени или фамилии есть буква "у".

– Причем тут бейсбол? – спросила Харпер.

– В тот день какой-то парень из Сиэттла совершил пять пробежек, – объяснил Блейк. – Водитель слышал это по радио и запомнил.

– Да, раз парень был из Сиэттла, он это обязательно должен был запомнить, – заметил Ричер. – Такое происходит нечасто.

– Один – Малыш Рут, – задумчиво произнес Пултон. – А кто второй?

– Хонус Вагнер, – ответил Ричер.

– Никогда не слышал о таком.

– И ответили из местного отделения агентства проката машин «Хертц», – продолжал Блейк. – Кажется, как раз в день убийства Элисон машину брали на очень короткий срок, вернули уже через два часа.

– Фамилию клиента они сказали? – оживилась Харпер.

Блейк покачал головой.

– У них сломался компьютер. Сейчас его пытаются починить.

– А сотрудник, оформлявший заказ, ничего не помнит?

– Ты шутишь? Хорошо еще если эти люди могут вспомнить свою собственнуюфамилию.

– Итак, когда мы можем ждать от них вестей?

– Надеюсь, завтра. Если повезет, утром. Но не позже середины дня.