Ричер сделал шаг вперед.

– Теперь я в двух футах от решетки. А ты все равно тупой кусок дерьма.

Макгуайр тоже шагнул вперед. Остановившись в футе от решетки, он схватился руками за прутья. Его взгляд налился злобой. Ричер сделал еще шаг.

– А теперь я в футе от решетки, как и ты. А тывсе равнотупой кусок дерьма.

Правая рука Макгуайра, оторвавшись от решетки, сжалась в кулак и стремительно распрямилась, словно поршень. Целясь Ричеру в горло. Перехватив его руку за запястье, Ричер уклонился в сторону, пропуская кулак мимо, а затем резко перенес свой вес назад, увлекая Макгуайра к решетке. Вывернув ему руку, Ричер шагнул влево, заламывая локтевой сустав.

– Вот видишь, насколько ты туп? Я делаю еще один шаг – и у тебя сломана рука.

Макгуайр учащенно дышал, стараясь совладать с болью. Презрительно усмехнувшись, Ричер выпустил его руку. Сверкнув глазами, Макгуайр отдернул руку и покрутил плечом, проверяя, все ли цело.

– Что тебе нужно? – снова спросил он.

– Хочешь, я отопру камеру?

– Что?

– Ключи вон там. Хочешь, я отопру камеру и еще больше уровняю наши шансы?

Глаза Макгуайра превратились в узкие щелочки.

– Да, отпирай, черт побери.

Ричер вернулся к наружной двери и снял с ручки связку ключей. Быстро нашел нужный. За свою жизнь ему пришлось иметь дело с таким количеством ключей от камер, что он смог бы найти нужный с закрытыми глазами. Вернувшись к камере, он отпер решетку. Распахнул ее настежь. Макгуайр стоял неподвижно. Ричер вернулся назад и повесил ключи на дверную ручку. Остался стоять лицом к двери, спиной к камере.

– Садись, – сказал он. – Я оставил этот табурет для тебя.

Ричер ощутил, как Макгуайр выходит из камеры. Услышал шаги босых ног по бетону. Шаги замерли.

– Что тебе нужно? – в который раз повторил Макгуайр.

Ричер продолжал стоять к нему спиной. Напрягая все чувства, чтобы ощутить его приближение. Макгуайр не двигался с места.

– Задача очень сложная, – сказал Ричер. – Ты должен учесть несколько факторов.

– Каких еще факторов? – тупо переспросил Макгуайр.

– Фактор первый: я лицо неофициальное, понятно?

– И что это значит?

– А ты сам подумай.

– Понятия не имею.

Ричер обернулся.

– Это означает, что я не военный полицейский, не гражданский полицейский, вообще никто.

– Ну и что?

– А то, что на меня нет никакой управы. Меня нельзя подвергнуть дисциплинарному взысканию, лишить пенсии и так далее.

– Ну и что?

– А то, что если после разговора со мной ты до конца жизни будешь ходить на костылях и пить через соломинку, мне никто ничего не сможет сделать. И здесь нет никаких свидетелей.

– Что тебе нужно?

– Фактор второй: что бы ни грозил сделать с тобой тот тип, я могу сделать гораздо хуже.

– Какой еще тип?

Ричер усмехнулся. Макгуайр стиснул кулаки. Могучие бицепсы, широкие плечи.

– А сейчас начинается самый тонкий момент, – продолжал Ричер. – Ты должен полностью сосредоточиться. Фактор третий: если ты назовешь мне его фамилию, этот тип отправится до конца дней своих в одно место. Если ты назовешь его фамилию, он до тебя не доберется. Никогда, понятно?

– Какая еще фамилия? Что еще за тип?

– Тот, которому ты отстегивал половину прибыли.

– Никакого такого типа не было.

Ричер покачал головой.

– Это мы уже прошли, хорошо? Нам известно, что такой человек существует. Так что не вынуждай меня стучать тебя головой по стене. Перейдем к главному.

Макгуайр напрягся. Задышал часто. Затем немного успокоился. Расслабился, прищурился.

– Так что думай хорошенько, – снова заговорил Ричер. – Ты боишься, что если выдашь того типа, то попадешь в дерьмо. Но это не так. Наоборот, ты должен понять, что если ты его выдашь, то тебе больше ничего не будет угрожать, до конца жизни, потому что этого типа разыскивают за кое-что похуже, чем хищение армейского имущества.

– Что он натворил? – спросил Макгуайр.

Ричер улыбнулся. Жаль, что видеокамеры не передают звук.Этот человек существует.Лейтон должен был пуститься в пляс.

– ФБР подозревает его в убийстве четырех женщин. Если ты назовешь его фамилию, этого типа упрячут навсегда. И больше его ни о чем не будут спрашивать.

Макгуайр молчал. Напряженно думая. Мыслительный процесс проходил у него крайне медленно.

– И еще два фактора, – добавил Ричер. – Если ты выложишь мне все прямо сейчас, я замолвлю за тебя словечко. Ко мне прислушаются, потому что в свое время я тоже служил в военной полиции. А полицейские помогают друг другу, верно? Я добьюсь для тебя некоторого послабления.

Макгуайр молчал.

– Фактор последний, – тихо промолвил Ричер. – Ты должен понять, что рано или поздно все равно заговоришь. Это лишь вопрос времени. Выбор за тобой. Ты можешь сказать сейчас, а можешь через полчаса, когда я переломаю тебе руки и ноги и соберусь сломать спину.

– Это очень страшный человек, – пробормотал Макгуайр.

Ричер кивнул.

– Не сомневаюсь. Но ты должен правильно расставить приоритеты. То, что обещал сделать тот тип, это чисто теоретические угрозы. Все это где-то в будущем, и, как я уже говорил, этого не произойдет никогда. Но то, что обещаю сделать я, произойдет прямо сейчас. Вот здесь.

– Ты ничего не сделаешь, – буркнул Макгуайр.

Развернувшись, Ричер поднял деревянный табурет. Перевернул его и, взяв за две ножки, поднял на уровень груди. Крепко ухватился и расправил плечи. Набрал полную грудь воздуха и резко развел локти, вырывая ножки из перекладин. Перекладины с грохотом упали на пол. Перевернув табурет, Ричер схватил левой рукой его за сиденье, а правой выдернул ножку. Отшвырнул обломки, оставив ножку в руке. Кусок дерева длиной в ярд, размером и весом с бейсбольную биту.

– Теперь твоя очередь.

Макгуайр старался изо всех сил. Перевернув свой табурет, он ухватился за ножки. Бицепсы вздулись, искажая татуировки, однако все было тщетно. Макгуайр так и остался стоять, сжимая в руках целый табурет.

– А жаль, – произнес Ричер. – Я хотел уровнять наши шансы.

– Этот человек служил в спецназе, – тяжело дыша, произнес Макгуайр. – Он принимал участие в операции «Буря в пустыне». Это очень страшный человек.

– Неважно, – ответил Ричер. – Если он окажет сопротивление, ФБР его пристрелит, и на этом все кончится.

Макгуайр молчал.

– Этот человек никогда не узнает, что его выдал именно ты, – продолжал Ричер. – Полиция подстроит все так, будто он сам где-то оставил улики.

Макгуайр продолжал молчать. Ричер помахал ножкой табурета.

– Левую или правую?

– Что? – недоуменно спросил Макгуайр.

– Какую руку сломать в первую очередь?

– Его зовут Ласалль Крюгер, – прошептал Макгуайр. – Он полковник. Командующий батальоном снабжения.

Украсть телефон оказалось проще, чем отнять леденец у малыша, но постоянное наблюдение может свести с ума кого угодно. Тебе нужно дождаться наступления темноты. Ты собираешься действовать в последний час дежурства полицейского. Потому что полицейский все же глупее агента Бюро, и последний час дежурства лучше первого часа новой смены. Внимание притупляется. Подкатывается скука. Взгляд стекленеет, полицейский начинает думать только о кружке пива вместе с приятелями или вечере перед телевизором со своей женой. Или еще о том, черт побери, чем он убивает свободное время.

Поэтому твой промежуток ограничивается сорока минутами, скажем, от семи до семи сорока вечера. Твой план состоит из двух частей. Сначала дом, затем прилегающая территория. Ты возвращаешься из аэропорта по главной улице. Перекресток в трех улицах от дома Симеки проезжаешь прямо. Останавливаешься на площадке для туристов в двухстах ярдах дальше на север. Оттуда на восток вверх по склону Маунт-Худ ведет широкая грунтовая тропа. Ты выходишь из машины, поворачиваешься спиной к тропе и пробираешься на северо-запад по редколесью. И в конце концов оказываешься приблизительно на одном уровне с предыдущей позицией, но только на противоположном склоне, не перед домом, а за ним.