– Естественно. Преимущество простого агента состоит в том, что ему не приходится расплачиваться за чужие бредовые идеи.

Ричер молчал. Харпер выжидающе посмотрела на него.

– Что ты хотел?

– Хотел задать тебе один вопрос. Что было бы, если бы нам уже было известно о доставке краски и мы спросили об этом не водителя Ю-пи-эс, а саму Элисон Ламарр? Что она нам ответила бы?

– Предположительно, то же самое, что и он. По словам Пултона, водителю можно верить.

– Да, водителю можно верить. Но вот Элисон нам солгала бы.

– Солгала бы? Почему?

– Потому что все женщины нам лгут, Харпер. Мы опросили семерых женщин, и все нам солгали. Наплели что-то про соседок, ошибки с доставкой. Все это полный вздор. Если бы мы спросили Элисон, когда она еще была жива, она тоже что-нибудь придумала бы.

– Почему ты так решил?

– Потому что Рита Симека нам солгала. Это совершенно точно, черт побери. Я только что пришел к такому выводу. У нее не было никакой соседки. Никогда. Это просто не вяжется в общую картину.

– Почему?

– Тут все не так. Ты видела ее дом. Видела, как она живет. Замкнутая и чопорная. Везде чистота и порядок, все надраено до блеска. Это какая-то одержимость. Рита не потерпела бы никого в своем доме. Она инас постаралась как можно быстрее выставить за дверь, а ведь я ее друг. Соседка не нужна была ей и ради денег. Ты видела ее машину – новая, дорогая. И рояль. Знаешь, сколько стоит рояль? Вероятно, больше, чем машина. А инструменты видела? На крючках на доске? Каждый крючок закреплен пластмассовым колечком.

– Ты строишь свою теорию, основываясь на доске с инструментами?

– На всем. Это очень красноречивые характеристики.

– Так что же ты хочешь сказать?

– А то, что Симека ожидала доставки, как и Элисон. Как ивсеженщины. Когда коробки привезли, все, как и Элисон, сказали: «О, хорошо», освободили место и забрали коробки.

– Это же невозможно. Как такое могло произойти?

– Убийца имеет власть над всеми женщинами, – уверенно заявил Ричер. – Он заставляет ихпомогатьему. Он заставил Элисон передать ему список женщин, заставил Лорейн Стэнли похитить краску, заставил ее спрятать краску в Юте, заставил в нужное время разослать ее по адресам, заставил каждую из женщин получить коробку и припрятать ее до тех пор, пока убийца не будет готов. Он заставил всех женщин сразу же по получении коробки уничтожить документы о доставке, и каждая их них впоследствии была готова солгать, прикрывая его.

Харпер изумленно смотрела на него.

– Но как такое может быть? Как, черт возьми? Как ему этоудалось?

– Не знаю, – сказал Ричер.

– Шантаж? – предположила она. – Угрозы? Страх? Быть может, убийца говорит: «Делай как я скажу, и ты останешься жива, в то время как все остальные умрут»? Натравляет женщин друг на друга?

– Я просто не знаю. Это какая-то головоломка. Вспомни, эти женщины не из трусливых. Определенно, этого нельзя было сказать про Элисон Ламарр. А Рита Симека – язнаю,что ее мало чем можно запугать.

Харпер продолжала изумленно смотреть на него.

– Но женщины не просто помогают убийце, так? Он заставляет их делать этос удовольствием. Элисон обрадовалась, получив коробку.

В комнате наступила тишина.

– А может быть, она испыталаоблегчение?– начала размышлять вслух Харпер. – Быть может, убийца пообещал ей, что если коробку доставит Ю-пи-эс, а не, скажем, Фед-Экс, или ее доставят днем, а не утром, то все будет хорошо?

– Не знаю, – в третий раз повторил Ричер.

Молчание.

– Так что же ты от меня хочешь? – спросила Харпер.

Он пожал плечами.

– Наверное, надо продолжать думать. Ты единственная, кто сейчас способен что-то сделать. Остальные ничего не добьются, если будут и дальше идти в том же направлении.

– Ты должен поделиться своими соображениями с Блейком.

Ричер покачал головой.

– Блейк не станет меня слушать. Я исчерпал у него свой кредит доверия. Теперь все зависит от тебя.

– Быть может, у меня ты тоже исчерпал свой кредит доверия.

Харпер присела на кровать рядом с ним, словно у нее вдруг отказали ноги. Ричер посмотрел на нее, и у него в глазах что-то зажглось.

– В чем дело? – спросила она.

– Видеонаблюдение работает?

Харпер покачала головой.

– Нет, Блейк отказался от этой затеи. А что?

– Просто я опять хочу тебя поцеловать.

– Почему?

– Потому что мне очень понравилось.

– А почему я должна хотеть целоваться с тобой?

– Потому что тебе тоже очень понравилось.

Она вспыхнула.

– Всего один поцелуй?

Ричер молча кивнул.

– Ну ладно, так уж и быть.

Харпер повернулась к нему, и он, заключив в объятия, поцеловал ее.

Она повела головой, как и в прошлый раз. Прильнула к нему, разжимая своим языком ему губы и зубы. Проникая в рот. Ричер скользнул рукой вниз к ее талии. Харпер вплела пальцы в его волосы. Поцелуй стал более страстным. Ее язык – более настойчивым. Но вдруг Харпер уперла руку Ричеру в грудь и отстранила его от себя. Учащенно дыша.

– Мы должны остановиться, – прошептала она.

– Наверное, ты права.

Харпер встала, качаясь на ногах. Наклонилась вперед и резко выпрямилась, закидывая волосы назад.

– Я ухожу. Увидимся завтра.

Она открыла дверь. Вышла в коридор. Ричер услышал, как она снова постояла, дожидаясь, когда дверь захлопнется. Затем послышались ее шаги к лифту. Ричер лег на кровать. Лежа без сна, он думал о покорности и послушании, о средствах и возможностях. Правде и лжи. Он размышлял об этом пять часов подряд.

Харпер вернулась в восемь утра. Она приняла душ и вся сияла. На ней были новый костюм и галстук. Она так и лучилась энергией. Ричер чувствовал себя усталым, помятым и потным. Его одновременно мучили холод и жара. Но он стоял у самой двери, дожидаясь Харпер, в застегнутом плаще, с колотящимся от нетерпения сердцем.

– Пошли, – сказал Ричер. – Нам нельзя терять времени.

Блейк сидел в своем кабинете, за письменным столом, в той же позе, в какой они его и оставили. Возможно, он просидел здесь всю ночь. Перед ним по-прежнему лежал факс от Ю-пи-эс. По-прежнему телевизор работал без звука. Тот же канал. Какой-то журналист из Вашингтона стоял на Пенсильвания-авеню, за ним виднелся Белый дом. Погода в столице стояла хорошая. Ясное голубое небо, прозрачный холодный воздух. Прекрасный день для путешествий.

– Сегодня ты будешь снова работать с архивами, – сказал Блейк.

– Нет, мне нужно отправиться в Портленд, – решительно заявил Ричер. – Вы одолжите мне свой самолет?

– Самолет? – переспросил Блейк. – Ты что, с ума сошел? И не надейся.

– Как знаешь, – бросил Ричер.

Он повернулся к двери. Последний раз окинул взглядом кабинет и вышел в коридор. Остановился на месте. К нему подошла Харпер.

– Почему в Портленд?

Ричер внимательно посмотрел на нее.

– Правда и ложь.

– Что это значит?

– Поехали со мной, и ты сама все узнаешь.

– Черт побери, что происходит? – спросила Харпер.

Ричер покачал головой.

– Не могу произнести это вслух. Ты решишь, что я окончательно спятил. И отвернешься от меня.

– Почему я должна решить, что ты спятил? Расскажи.

– Не могу. Пока что это лишь карточный домик. И ты разрушишь его одним дуновением. Его может разрушить кто угодно. Так что ты должна увидеть все собственными глазами. Проклятие, ясамдолжен увидеть все собственными глазами. Но я хочу, чтобы ты была рядом, при задержании.

– При каком еще задержании? Расскажи же мне.

Ричер снова покачал головой.

– Где твоя машина?

– На стоянке.

– Пошли.

Все время службы в армии подъем для Риты Симеки происходил ровно шесть часов утра, и она сохранила эту привычку в новой, гражданской жизни. Из двадцати четырех часов она спала в сутки шесть, с полуночи до шести утра, то есть, четверть своей жизни. А потом просыпалась, чтобы столкнуться лицом к лицу с оставшимися тремя четвертями.